Учительница химии Л. была из тех наставников, которым кажется, что если раз двадцать повторить, что химия — это важно, до всех обязательно дойдет вся значимость науки о цепочках и реакциях. И она орала о необходимости своего предмета громко и нервно, так, что морковная помада на губах покрывалась капельками слюны. Никто из ее учеников не выбрал химию для экзамена. И я все время думаю, что ведь и до сих пор есть учителя, которые вместо увлекательных экскурсий, опытов и экспериментов выбирают этот путь. Орать о необходимости знаний. Оно не работает, тем громче звуковая волна. Но оно не работает. И я была бы всю жизнь уверена, что изучать химию по собственной воле странный выбор, если бы не вышла замуж за победителя олимпиады по химии. И как все по–разному бывает, у моего мужа был потрясающий педагог–химик, который открыл ему мир чудес, где все преобразуется и сияет. В моем случае — это была учитель русского языка и литературы Ирина Николаевна. Вот уж про кого я могла бы говорить бесконечно.
В нашей школе хватало выпускниц педагогического института. Они приходили, немножко учили, выходили замуж и уходили в декретный отпуск. Такая текучка кадров наложила свой отпечаток, мы не привязывались к учителям, потому что за первые три года у нас было ровно три. Каждой хватило на год, потом они круглели и шли рожать. Ирина Николаевна стала четвертой и классным руководителем. Она тут же организовала литературный кружок «Пушкинисты», в котором мы пили чай с пирогами, испеченными к заседанию, и читали стихи. А еще учились писать сочинения и поэмы. Красивое лицо, длинные пальцы, ровная спина и всегда элегантный наряд нашего педагога сделал ее кумиром всех девочек класса. Мы наперебой докладывали, что хотим быть учителями русск. яз. и русск. лит. и мечтали быть допущенными к проверке тетрадок, но для этого нужно было получить пятерку в четверти по обоим предметам, и только тогда Ирина Николаевна могла подмигнуть: «Оставайся после уроков», и давала нам в руки простые карандаши, чтобы мы правили ошибки одноклассников.
— Все верно, — она обрисовывала красным, — здесь ставим четыре.
О! Этот допуск к сокровенному, к проверке тетрадей. После я получила еще один, мы вместе писали письма в детские газеты, я отправляла свои стихи, предварительно обсудив их с педагогом. С легкой руки Ирины Николаевны я стала ведущей школьных мероприятий и чтицей прозы и стихов на концертах, а еще участницей всевозможных постановок, так что примерно с пятого класса точно знала, что буду поступать либо в театральный институт, либо на журналистику. Вот так бывает, когда встретишь своего человека в школе. Иногда мне хочется посмотреть в глаза учителям и спросить: вы уверены, что вы на своем месте? Возможно, от этого зависит чья–то жизнь. Ирина Николаевна продержалась два года. Вышла замуж и уехала в Москву. Но и этих двух лет было достаточно, чтобы полюбить все, что связано со словами.
Учитель — не профессия, скорее миссия. Та самая, которая налагает ответственность, может и карму подпортить. Так что пока я не знакома с новыми учителями моей дочери, хочу верить, что среди них хватает жемчужин, которые пленят наших деток глубоким блеском всего сокровенного, что уже сумело спрессовать человечество за свою историю, и теперь это предстоит передать дальше, чтобы жизнь продолжилась в лучшем варианте. Чтобы они, наши детки, увлеченные, хотели сделать для этого мира больше и усилить свет нашей планеты и своей души, который невозможен без знаний. Вот с этим светом мы и преодолеем любые трудности, победим неизлечимые болезни и рано или поздно создадим гармоничный мир без войн. Верю.
