Пленэр в Здравнево

.
...На добрый толк - прислушаться бы мне к мудрому совету, гласящему: "В Витебске нанимайте извозчика за 2 рубля, прежде возили за 1 рубль 50. Скажите ему: ехать на Слободу, на Барвин (где паром); от Слободы на Койтово, а Здравнево в одной версте от Койтово".

Но, увы, опоздал на целый век с хвостиком полезный совет - и обошлась я без извозчика. А оказавшись у заветной ограды с запертой на замок калиткой, несолидно перелезла через нее, надеясь, что великодушные хозяева простят самовольное вторжение. Правильно понадеялась: вышедший навстречу из домика управляющего страж порядка не вытолкал взашей, а гостеприимно махнул рукой в сторону деревянного терема да колодца. После чего осмелели и воодушевленные заразительным примером другие странники, в неурочный час прибывшие в Здравнево: также перемахнули через невысокий забор и разбрелись, зачарованно-очарованные.

Представляю, сколь забавно было глазеть на все это щурящемуся сверху солнцу: дело происходило в майские праздники, когда музей-усадьба Ильи Репина, расположенная неподалеку от Витебска, была закрыта на законные выходные.

- Неужто вот так запросто пускаете любых пришельцев в любое время? - спросила позже у Алексея Сухорукова, вот уже 13 лет заведующего музеем-усадьбой.

- Специально дал команду милиционерам: не отказывать гостям. Чтобы побольше людей могли посмотреть Здравнево. Многие ведь здесь оказываются проездом, случайно. И прекрасно, если потянет их к нам, - легко ответствовал Алексей Васильевич.

Святое, прекрасное лукавство настоящих музейщиков: чтобы заманить, раздразнить любознательность путников, на перекрестке-раздорожье даже специальный указатель вывесили - с цитатой из письма самого Ильи Ефимовича, адресованного 18 июня 1896 года сердечному приятелю, военному юристу, литератору и коллекционеру Александру Жиркевичу!

И заворачивают, как и век назад, люди в Здравнево!

Не веря глазам своим, удивляясь: неужели сам великий Репин жил здесь, творил, звал мужиков на покосы?!

И жил, и картины писал, и хозяйством (а как же иначе) занимался.

Целых восемь лет - с 1892-го по 1900-й год.

Как титулованный российский живописец умудрился положить глаз на белорусскую усадьбу? Где прознал-прослышал? Версий на сей счет достаточно: например, просто прочитал автор "Бурлаков на Волге" и "Запорожцев", которые лихо пишут письмо турецкому султану, объявление в газете. Исследователь же Аркадий Подлипский считает, что Илья Ефимович мог соблазниться рассказом много разъезжавшего по империи брата жены Льва Толстого - Степана Андреевича Берса, услышанным в 1891 году в Ясной Поляне. После которого и разохотился возыметь подобную усадебку - а тут и оказия подоспела: помещица Софья Яцкевич выставила на продажу свое имение Софиевку.

Так или иначе - сделка к обоюдному удовольствию сторон состоялась. А поскольку на старых планах именовалось имение Дровневым, то пришла в голову бойкому на слово живописцу (да уж, Бог награждает избранных несколькими талантами) идея оздоровить-модернизировать старое название.

И стало Здравнево своеобразной Меккой для мастеров кисти, где бывали и ученики Репина, и известные в Витебске историки и коллекционеры. Благо имел близлежащий град на Двине ауру художественную, тонкую, изысканную.

Сам же Илья Ефимович, приобретший с имением прилегающие к нему 108 десятин земли, оказался толковым хозяйственником. А что: пленэры пленэрами, а косовицу прозевать никак нельзя. Сев же да жатву тем более. Потому и составил собственноручно таблицу севооборота. А на сенокосы собирал мужиков да солдатиков - так и писал друзьям в письмах: "Скоро у нас соберется толока". Любил белорусское слово, значит. И хоть обзывал иногда самоуничижительно свое Здравнево "захолустным, некомфортабельным и рабочим хутором", именно здесь создал свои полные трепетной игры света и чувств полотна: "Осенний букет", "Белорус", "Дуэль", "Лунная ночь", "На Западной Двине", "Восход солнца".

Спустившись по мосткам-ступенькам к подступающей Западной Двине, я пыталась угадать, где стояла в замечательно лунную здравневскую ночь загадочная красавица с собакой. Здесь, на крутом речном берегу? А может, у рукотворного пруда? О чем думала? Что чувствовала? Неужто роковое грядущее?..

Грядущее, а для нас уже прошлое, действительно стало для "живописного" семейства роковым. Но мы до обидного мало знаем о нем, пребывая в хрестоматийной уверенности, что великий русский живописец умер 29 сентября 1930 года в возрасте 86 лет в Ленинградской области, в городке, носящем нынче его имя. И как-то недосуг нам задуматься над тем, что доподлинное название нынешнего Репино - Куоккала. И был тот поселок финским, пока не отошел в 1940 году к СССР. А значит, именно в Финляндии встретил свой последний час гениальный передвижник. Не на родине, выходит, а в эмиграции. Парадокс, но назывался его последний приют "Пенаты".

Что ж не вернулся "бурлацко-запорожский" воспеватель к действительно родным пенатам? Не мог? Не хотел? Или не звали?

Если верить российским исследователям-архивистам, звали. И настойчиво. Сам товарищ Сталин написал Ворошилову записку: "Я думаю, что Советская власть должна поддержать Репина всемерно". После чего Климент Ефремович отправил куоккаловскому затворнику два послания, гарантирующих, что государство личную жизнь Репина и его близких "обеспечит полностью".

Многомудрый 81-летний живописец не поверил ни "дивным письмам"-посланиям (так он сам назвал их в письме ученику - Исааку Бродскому за 26 сентября 1926 года), ни прибывшей уговаривать его летом 1926 года о возвращении на родину делегации советских художников. И остался в "Пенатах".

Почему не поверил? У исследователей есть ответ и на этот вопрос. У Ильи Ефимовича в Здравнево оставались близкие ему люди - дочь Татьяна Язева, внучка, зять Иван Дьяконов и четыре правнука. Великодушные репинские наследницы не просто преподавали в открытой в Здравнево школе, но и долгое время бесплатно предоставляли для учеников помещения усадьбы. За что едва не попали под раскулачивание и высылку в Сибирь. Можно предположить, что весточка об их незавидной судьбе каким-то образом долетела в "Пенаты", повлияв на решение прозорливого старца. Хорошо, удалось здравневским обитателям вместо Соловков выехать в Финляндию. А вот саму усадьбу в тридцатых годах растаскали, раскатали по бревнышку.

Под дивным майским солнышком размышляла я о перипетиях отечественной истории, которую не все хотят знать в полном виде. Да еще и другим мешают! Уж и сердиться на такую публику нет сил, и обижаться: понятно, что просвещение всегда тяжелее счастливого неведения. А память больнее забвения...

Когда же прошел приступ меланхолии, оглянулась я по сторонам и снова возрадовалась. Бог все-таки неравнодушен к этой усадьбе. Потому и уготовил ей судьбу птицы Феникса. Благодарные потомки вспомнили про разоренное Здравнево - в 1989 году оно было восстановлено. В 1995-м - сгорело. А в 2000-м вновь возродилось из пепла, явив людям свою первозданную красоту. На торжественное открытие усадьбы, состоявшееся 5 июля 2000 года, приезжал Глава нашего государства. Выходит, и в сложное время можно думать о прекрасном.

Заглянув же хотя бы разок в Здравнево, хочется оказаться на этом пленэре (пусть рука не может, зато душа навечно запечатлевает окружающую красоту) вновь и вновь. Думаю, не только из-за воздушно-прозрачной магии здешних мест, но и той чудесной ауры, которую создали в усадьбе музейщики. Мистика, но это так: хранители старины должны нравиться прежним владельцам замков-усадеб - только тогда последние являются в наш мир добрыми, а не злыми привидениями.

Кажется, в нынешнем Здравнево подобран правильный камертон меж прошлым, современным и будущим.

С чего я так решила? А потому что побродила в одиночестве по усадьбе, слушая шепот пробуждающихся древних деревьев и символизирующих вечность волн. Магический шепот - в нем закодированы послания предков.

А еще я послушала вполне материальный рассказ Алексея Сухорукова о вполне материальных замыслах по дальнейшему восстановлению усадьбы. И знаете, что он хочет, а точнее, мечтает сделать? Довести облик имения до максимально первозданного вида. Благо по витебской глубинке можно найти абсолютно аутентичные предметы из XIX века. Например, уже отыскал Алексей Васильевич в соседнем Городокском районе вполне древний и "репинский" по стилю амбар, очевидно, вытащенный в разгар коллективизации с глухого хутора, и очень пристойно выглядящий до сих пор. В придачу к нему неплохо бы молотильный ток, скотный двор, флигель-каретник восстановить - покопавшись в архивах да изыскав на доброе дело деньги. И открыть в них гостиницу да трактир для хороших гостей.

- Надеюсь, в реконструкции соблюдаете историческую достоверность? - спросила я у Cухорукова.

- Восстанавливаем только то, что имелось в усадьбе, - гарантировал Алексей Васильевич. - Поскольку сохранились страховые документы, арендные договоры с перечнем построек. А также старые фундаменты, которые мы обнаружили во время раскопок 1999 года. Колодец с журавлем мы ведь тоже на исконном месте поставили. Благодаря уцелевшей фотографии. Жалко, из-за прошлогодней засухи вода в нем пропала. А ее, очень вкусную, кстати, пробовал даже Президент.

Вода - символ жизни, хочется верить, обязательно вернется. Как и полнокровная любовь к своей некупированной, многосложной истории.

Передвижники-реалисты, к коим принадлежал и Репин, ведь как считали: пейзаж без правды-натуры - мираж, вымысел.
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter