— Мы месяц по галактике «Маму» попоем — и планета у нас в кармане. А еще месяц — и воздух купим. У кого воздуха нет, все сюда насыпятся. Воздух наш.
— Они будут на карачках ползать, а мы на них плевать!
— А зачем?
— Как зачем? Удовольствие получать.
— А какое в этом удовольствие?
— Молодой еще...
«Кин–дза–дза!»
У вас, конечно же, есть любимые пластинки. А много ли среди них таких, которые считаются экспертами знаковыми, тех, с которых начался отсчет чего–то нового в музыке или же, наоборот, закончился некий период? Как, например, Sgt. Pepper’s Lonely Hearts Club Band квартета Beatles — сенсационная для своего времени работа. Либо The Dark Side of the Moon группы Pink Floyd — вершина прог–рока. Об одном диске, входящем в мою аудиоколлекцию, я вам немножечко расскажу.
Если принимать текст песни «Рок–н–ролл мертв» за аксиому, то я все же взял бы на себя смелость поправить ее автора, БГ, сочинившего хитовую композицию в 1982 году. Я бы отсрочил кончину направления почти на 10 лет. 24 сентября 1991 года вышел альбом Nevermind самого успешного и знаменитого на земле гранж–коллектива Nirvana. Пластинка, поставившая жирнющую точку в умных разговорах критиков и истериках исполнителей по поводу того, насколько коммерциализировалось самое искреннее течение — рок–музыка, губящая себя как жанр, когда–то не допускавший компромиссов с шоу–бизнесом. Рок и до того прогибался под изменчивый мир, и даже ультраоголтелые Sex Pistols вольно или невольно однажды принялись торговать собственным инди–искусством по правилам рынка индустрии развлечений. Не хватало завершающего мазка в грустной картине «разложения». Курт Кобейн с коллегами, не желая того, его и нанес.
Гранж
За свою короткую биографию Nirvana выпустила всего три полноформатных альбома. Годом основания команды почему–то считается 1987-й, хотя легендарное имя она получила в следующем. В 1989 году у нее вышел дебютник Bleach, Nevermind — в 1991-м и в 1993-м — In Utero. Ансамбль относили к так называемой второй (и последней) волне гранжа — направлению, замешанному на хард–н–хэви и панке. Зародилось оно в Сиэтле, а мамами/папами были такие группы, как The Melvins, Soundgarden, Mudhoney и прочие. Музыкально жанр характеризовал грязный гитарный звук, монотонные риффы, переход от жесткого заунывного саунда к быстрому, резкому и агрессивному и обратно. Исполнялся он вокалистами, чью певческую манеру отличали нервозность и надрывность. Построение текстов соответствовало форме, в которую они были завернуты: это и просто обрывки фраз (по мнению их авторов, шедшие друг за другом, они образовывали единый сюжет), и произведения четко структурированные. Пелось же в композициях в основном о том, о чем обычно и поют неприкаянные и постоянно находящиеся в ленивом противостоянии с обществом люди: как ужасен этот мир, посмотри! Первый диск Nirvana и представлял собой канонический образец стиля, а вот второй стал воистину историческим для рок–музыки.
В Nevermind было все, что заложено в течении — металл/панк. Но Кобейн подмешал в работу то, что в нем как в композиторе доселе проявлялось неявно: мелодизм или, как сказали бы фанаты привычно сырого гранжа, — попсовость. Сыгранные в тяжелом ключе вещи за счет их напевности и мастерского саундпродюсинга вдруг обрели популярность не только у любителей кондового рока, но и у тех, кто предпочитал менее горячее. Новую нишу и начали с воодушевлением расширять продюсеры американцев. А тут еще желающие миллионов близкие и возникшие в связи с этим сомнения: а не сыграть ли свою игру? При всех насекомых в голове, слабом здоровье, героиновой зависимости, оторвы–жены и приступах ненависти ко всему человечеству в Кобейне до определенной поры ладно сосуществовали творец–лирик и творец–экстремал. Но когда из него стали навязчиво лепить поставщика рок–шлягеров, в которого он вполне мог превратиться, все понимавший Курт попытался вернуть себя прошлого. Увы, музыкант оказался слишком слаб для того, чтобы переломить себя, или просто не успел. 5 апреля 1994 года он застрелился из ружья. Инсинуаций вокруг гибели ходило множество, вплоть до того, что за самоубийством скрывалось убийство. Как бы то ни было — со смертью 27–летнего рокера и закончилась эпоха гранжа, началось время пост-гранжа.
Поражение и победа
А Nevermind убил рок–музыку тремя годами раньше. Шоу–бизнес снова оскалил зубы и показал себя хозяином в доме, а сегментированный до того жанр альтернативной музыки стал массовым. Мейнстрим зашагал по планете, клонирование будто бы независимых артистов приняло масштабный промышленный характер, а кроссовер и вовсе смыл все идеологические различия между стилями. И сегодня есть те, кто говорит, что так — и вашим и нашим — петь и играть нельзя. Они и остаются в лагере непримиримых, храня традиции андерграунда. Но мы–то с вами видим и слышим — можно. Вопрос состоит лишь в том, насколько честным перед собой и слушателем остается тот, кто продолжает... плясать на могиле рока. Адепты андерграунда надеются, что когда–нибудь оказавшиеся в культурном гетто музыканты и их поклонники совершат революцию наподобие той, которую осуществил панк. И чистое искусство, в котором так нуждается личность с большой буквы «л», водрузит свое знамя над каким–нибудь рейхстагом. Мне нравятся их наивность и детскость, правда, порой принимающие знакомые очертания: кто не с нами, тот против нас. Флаг им в руки, горн к губам, а барабан на шею — спеть безумству храбрых я бы согласился. Даже забыв о том, к чему приводят войны с шоу–бизнесом, который, вроде бы отступая, все равно удобно устраивается на коне, со щитом, возглавляет, обезглавливает и навязывает моду. Там, где она появляется, умирает что–то настоящее и естественное. Шоу–бизнес сделал гранж очень модным.
20 лет назад в рок–мире случился переворот, которого многие сперва не заметили. Или не захотели заметить. И лишь со смертью Кобейна пришло осознание того, что рок–н–ролл–то действительно мертв. И никуда покурить он не вышел.
