Влад Фурман — типичный питерский интеллигент. Сдержанный в жестах и словах, негромкий, обходительный... Словом, достойный сын своего отца — знаменитого российского антрепренера, актера и режиссера Рудольфа Фурманова, благодаря которому своих кумиров Аркадия Райкина, Андрея Миронова, Евгения Леонова, Иннокентия Смоктуновского и многих других советская публика видела не только на экране...
И все–таки, наблюдая за Владом на съемочной площадке, мне сложно поверить, что именно этот человек снимал «Бандитский Петербург», «Улицы разбитых фонарей», «Телохранителя», «Агента национальной безопасности»... Собственно, и в Минск он приехал отнюдь не в качестве туриста — здесь у него в самом разгаре работа над очередным сериалом.
— Знаете, Влад, для меня вы — просто человек–загадка. На питерской сцене ставите пронзительную русскую классику — «Крейцерову сонату», «Обломова», Достоевского, Булгакова, Уайльда, а в кино снимаете такие лихие сериалы. Зачем вам вообще боевики эти?
— Ну, во–первых, это интересно... Хотя кино в моей жизни появилось вообще–то неожиданно. Когда Владимир Бортко познакомил меня с замечательным режиссером Андреем Бенкендорфом, предложив работу в «Бандитском Петербурге», я поначалу даже решил, что это розыгрыш. Но все оказалось мало что правдой — съемки сериала дали мне колоссальный творческий опыт! И когда я вернулся в родной театр, свою первую постановку современной драматургии делал уже совершенно по–другому, чем до этого. То есть один вид творческой деятельности весьма помогает другому. И потом, я сам люблю смотреть кино в жанре экшн. Хотя с соблюдением чистоты этого жанра у российских режиссеров есть некоторые проблемы. Наши режиссеры все еще стараются привнести в любой фильм свое авторское видение, так что боевики в чистом виде у нас как–то не получаются. Даже «Бандитский Петербург» мы с Андреем Александровичем снимали, будто чеховскую драму...
— Значит, скоро попытаетесь перенести экшн на сцену?
— Что вы, это абсолютно невозможно. Театр — это совершенно другой способ общения со зрителем. Опять же, я воспитан на добротном русском театре и считаю, что чрезмерные эксперименты на сцене неуместны. А вот если когда–нибудь у меня будет такая возможность, обязательно сниму «Господ Головлевых». Переговоры по поводу этого проекта я веду уже давно, но пока продюсеры считают, что это несвоевременный сериал.
— Слушайте, а не много ли сериалов? Тем более что удачная многосерийная экранизация классики удавалась единицам...
— Видите ли, сериал — это сейчас единственный способ выйти на большую зрительскую аудиторию. А мы, режиссеры, по–прежнему хотим быть услышанными. И телевидение дает нам эту возможность. Другое дело, как ее использовать, какие цели ставить себе при этом. Тупо заработать денег или все же попытаться решить какие–то художественные задачи. На мой взгляд, второе выгоднее, поскольку дает ощущение, что определенный отрезок времени прожит не зря... Конечно, мне больно и жалко, что такие картины, как «Жертвоприношение» Тарковского или «Сталкер», уже не соберут очередей в кинотеатрах, хотя я до сих пор помню, как мечтал попасть в ленинградский кинотеатр «Планета», сколько часов мне пришлось выстоять, чтобы купить билеты на эти фильмы. Толпы выстраивались! Сейчас почти такие же толпы выстраиваются на премьеры блокбастеров. Поэтому нам, режиссерам, не остается ничего другого, как использовать эту возможность, чтобы дойти до зрителя.
— Сериалы у нас снимают часто без перерывов на сон и обед. Интересно, долго ли можно выдержать такой темп в разрезе одной отдельно взятой человеческой жизни?
— Сложный вопрос... Действительно, как–то вот так сложился такой ритм производства, такие условия игры... Либо берешься за это, либо отказываешься — третьего варианта не дано. Выход может быть только один — найти достойное оправдание такому способу существования, понять, для чего это делаешь, попытаться сделать работу с удовольствием, наконец...
— В последнее время вы буквально переселились на съемочную площадку — театр не страдает?
— Страдает... До недавнего времени мне удавалось совмещать съемки и театральные постановки, теперь — увы, я вне театра. Еще минувшей весной планировал поставить «Дядю Ваню», но, видимо, раньше апреля выпустить его не получится. Успеть бы закончить съемки к юбилею папы — 22 октября ему будет 70 лет...
— Простите за бестактность, но почему вы сократили свою фамилию? Чтобы вас не воспринимали сыном известного отца?
— Угадали... Но, возможно, уже пора ее себе возвращать.
— Поскольку вы остаетесь главным режиссером Санкт-Петербургского театра «Русская антреприза», хочу спросить: когда ваш театр можно ждать в Минске?
— Очень хочу таких гастролей! Ведь в нашем случае «Русская антреприза» — всего лишь название, и мне очень досадно, что в последнее время это слово стало синонимом халтуры. Как оно обычно бывает — собираются актеры, которых знают по сериалам, и начинают свой «чес» по городам и весям... А у нас театр репертуарный, серьезные декорации, и ставку мы делаем не на сериальных звезд, а на команду, на качество. Поэтому приехать «просто так» нам очень непросто. Возможно, удастся попасть на один из ваших фестивалей... Минск — это ведь потрясающий город. Питер, Москва сейчас не такие, они куда агрессивнее. Доброжелательность здешних людей порой даже удивляет — мы уже забыли об этом. Честное слово, будто в свое ленинградское детство попал...
Фото Александра ДМИТРИЕВА.
