Уникальные воспоминания очевидцев Великой Отечественной

Письма далекой поры

Прошлое не забывается: воспоминания о минувшей войне
Вскоре мы отметим 72-ю годовщину Великой Победы. Время неумолимо: все меньше осталось очевидцев тех огненных четырех лет. Тем ценнее их нестершиеся из памяти воспоминания. Не стоит искать в них “второе дно” — основополагающие моменты для любого здравомыслящего человека остаются неизменными. А ценность победы над фашизмом не переоценить в веках. И все же любая война — для каждого своя. И наши читатели имеют полное право помнить ее такой, какой они ее видели сами.


Спасение

Нашу семью вместе с другими жителями полоцких деревень немцы вывезли в Латвию. Определили нас к местному фермеру. Фамилию не запомнила, а вот внешность очень даже: толстый, как боров, красный, как рак. Ходил и постоянно громко кряхтел. Сразу заявил моей 33-летней матери Марии Ефимовне: “Будешь доить моих десять коров, заниматься уборкой помещений и стиркой белья”. Работала она почти сутками, я, как могла, помогала ей. И еще заметила, хотя и мала была, что фермер тот пялил глаза на мать. Но она не отвечала этому борову взаимностью. За одно мы ему благодарны — кормил он нас досыта.

Между тем был август 1944-го, фронт приближался. Немцы спешно сворачивались, прихватывая с собой и эвакуированных. Колонна была длинной и неимоверно шумной: кричали люди, страшно ревели коровы, ржали лошади, душераздирающе визжали свиньи. И вдруг к нам, шедшим в хвосте колонны, подошел пожилой немецкий конвоир. “Ваши нас могут потопить в Даугаве, — сказал он на ломаном русском. — А вы — марш в тот пустой сарай у дороги. Дожидайтесь там своих”. И прогнал нас из колонны, смахнув слезу. До сих пор его вспоминаю — если бы не он, нас могло бы не быть в живых. А наутро появились наши — человек пять конной разведки. Они издалека рассматривали местность в бинокль, а мать махала им какой-то белой тряпкой. Подъехавшие всадники рассказали нам, что Беларусь освобождена, но полностью разрушена. Но какая же это была радость — видеть, что Красная Армия гонит врага с нашей земли. Ведь все остальное — дело наживное.

Наталья Васильевна Владысенко, Полоцк

Тайник деда Стрелка

В один из летних дней войны большой немецкий грузовик с солдатами и полицаями лихо ворвался, поднимая клубы пыли, на наш хутор Боков. Раньше в эту медвежью глухомань немец даже носа не показывал, а тут на тебе: почти целый взвод привалил, да так, что весь небольшой хуторок на дыбы встал от неожиданности и испуга. Машина с ревом промчалась мимо полутора десятков хат и остановилась у дома деда Стрелка — пасечника Андрея Ивановича Еремина, жившего на самом краю. Почему его так звали, не знал никто, ружья у деда отродясь не было. Зато была большая пасека.

Незваные гости оттолкнули перепуганного хозяина и бросились к ульям. Прикладами сбили крышки. Потревоженные пчелы роем сыпанули на визитеров, которые обнаружили лишь одно: мед выкачан. Немцы пару раз пальнули по ульям, а после подступили к деду: “Где мед?!” “Нет меда в этом году — засуха”, — объяснял тот, перепуганный насмерть. Вышедший из себя немецкий офицер ухватил Стрелка за воротник и приволок к толстой липе, росшей близ пасеки. Приставил его к стволу, сам отошел на пару шагов — и выстрелил в деда. Но тот — на удивление сбежавшихся перепуганных хуторян — не упал, лишь задрожали его губы и подбородок. Немцы и полицаи довольно поржали и убрались восвояси. А дед продолжал стоять у липы, люди едва отодрали его от ствола. Похоже, у свирепого офицера убивать старика намерения не было, хотел просто припугнуть. Наверное, это ему удалось: некоторое время дед Стрелок не мог не то что ходить — даже говорить. А когда отошел от пережитого, хуторяне засыпали его вопросами о главном: так где же все-таки мед? Весь хутор ведь знал, что на днях пасечник выкачал его уйму. “В навозе, — ответил дед. — В навозной куче — железная бочка, а в бочке — мед”. Вытащив на свет божий бочку с душистым медом, боковские хуторяне пировали всю ночь. Закусывали хмельную медовуху свежими яблоками — и не уставали благодарить радушного для званых гостей и хитрого для врагов хозяина. Истории и целые легенды о нем долго ходили по местным деревням и хуторам и после смерти деда Стрелка.

Михаил Иванович Потапов, 79 лет, бывший машинист насосных установок новополоцкого завода “Полимир”, Полоцк

Фото из архива БелТА

Привет с берегов Невы


После Великой Отечественной войны Минск лежал в буквальном смысле в руинах. Мне было 3 года, когда в 1946-м место военной службы моего отца изменили с дальневосточного острова Сахалин на минский военный городок Уручье. Этот городок был окружен до конца еще не разминированным лесом, в котором прятались уцелевшие власовцы. А на территории части содержались немецкие военнопленные. Так вот, в Минске первым делом восстанавливали тракторный завод. Рабочих рук не хватало — Беларусь приняла на себя самый сильный удар войны. На помощь в восстановлении завода ежедневно возили солдат из Уручья. Которые и служили, и трудились. Успехов и вам, дорогие белорусы!

Людмила Михайловна Чумак, Санкт-Петербург

ИЗВЕСТНО ЛИ ВАМ, ЧТО...

• Утром 24 июня 1941 года началась первая массированная бомбардировка Минска, которая продолжалась весь день. В результате фактически был уничтожен весь центр города;

• 1 января 1942 года в Москве возобновило работу белорусское радио. В эфире прозвучали первые передачи, начинавшиеся словами: “Слухай нас, беларускi народ!”;

• первым из белорусов Героем Советского Союза стал летчик-истребитель Алексей Касьянович Антоненко — уроженец деревни Васьковичи Витебского района. Геройское звание присвоено ему уже 14 июля 1941 года;

• на оккупированной белорусской территории в годы Великой Отечественной войны было собрано в фонд обороны страны 15 кг золота и около 100 кг серебра;

• в 1945 году в народное хозяйство БССР поступило 83 737 трофейных и не используемых Красной Армией лошадей.
Полная перепечатка текста и фотографий запрещена. Частичное цитирование разрешено при наличии гиперссылки.
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter