Дмитрий Богославский назначает мне встречу в Молодежном театре. Казалось бы, все логично: а куда еще может пригласить драматург? Не на балкон же, где он обычно и пишет свои пьесы. Но здесь другая история. Богославский, произведения которого переведены чуть ли не на десяток языков и поставлены далеко за пределами Беларуси, еще и актер. В общем-то, ничего особенного, в театральной сфере чего только не бывает! Особенный он сам: заставил о себе говорить, когда еще и двадцати пяти не было. Сейчас ему тридцать, вполне состоявшийся драматург.
— Дмитрий, все же вы в первую очередь актер, а потом — драматург или наоборот?
— На этот вопрос у меня нет ответа. Мне кажется, одно другому помогает, способствует. Когда работаешь над ролью, включаешь свои знания драматурга, и наоборот, когда пишешь что-то, сидя на балконе, пытаешься проживать эту роль, моделировать ситуацию на сцене.
— Как драматург вы известны далеко за пределами Минска, а про актера Богославского мало кто знает. Не страдаете от отсутствия громких ролей?
— Нет. Мне хватает моего Треплева в спектакле «Чехов. Комедия. Чайка». Я вообще не уверен, что должны быть супергромкие роли, ведь в первую очередь театр — это ансамбль. Драматургические награды тоже на втором плане, ведь я отлично понимаю, что это повод порадоваться день-другой, порадовать родителей и близких, а потом снова надо с головой окунаться в работу.
— Вы по образованию режиссер. Почему не ставите спектакли?
— Некоторое время я пытался заниматься режиссурой, потом это отошло на второй план, даже перестал об этом думать. Но недавно вдруг заболел одной темой. В ближайшее время возьмусь за экспериментальную постановку. Это будет пьеса Натальи Ворожбит «Саша, вынеси мусор» — произведение о ситуации в Украине, очень остросоциальное. Для меня в этой истории главное в том, что когда мужчины играют в войну, они не должны забывать, что у них дома матери, жены, дети. Мне захотелось об этом поговорить со зрителем.
— Вы принимаете все версии своей пьесы? Даете возможность режиссеру и актерам по-разному интерпретировать ваш сюжет?
— Конечно. Когда поставил точку в произведении, я свою работу выполнил. После этого начинают творить совсем другие люди. И это их взгляд на мою пьесу, я не имею права вмешиваться. Да, бывает, что звонит режиссер и говорит, что надо немного сократить или переписать какой-то момент, тогда мы обсуждаем, надо ли это делать, чем это обосновано.
— Этот вопрос к тому, что вашу «Любовь людей» обычно называли мелодрамой, а на молодежном театральном форуме, который скоро пройдет в Минске, постановка киевского театра заявлена как триллер.
— Я еще не видел этот спектакль, не получилось съездить в Киев на премьеру. Но если режиссер увидел в этом триллер, почему нет? В современном театре жанровость очень размыта. У меня в пьесе жанр определен как «картины из жизни людей в преддверии зимы и ожидании лета». Мне кажется, что картинка из этого понятна, а дальше режиссер показывает, что он увидел. Это же прекрасно, когда пьеса раскрывается с разных сторон, значит, она живая, нешаблонная.
— В ваших пьесах много трагедий, убийств…
— Жизнь рано или поздно заканчивается, об этом я и пишу. Говорят, что на том свете она продолжается, но доказательств тому пока никаких нет. Факт смерти нельзя обходить. Знаете, мне только тридцать лет, но не могу об этом не думать: друг без вести пропал, кто-то из знакомых умер. Деваться от этого некуда.
Мне кажется, что во всех моих пьесах есть место и грусти, и радости. Сейчас, кстати, работаю над комедией. Хотя, скорее, это деревенская сказка для взрослых, причем в конце со смертью, но она будет светлой. Знаете, есть такое высказывание «Умер легкой смертью», вот об этом моя пьеса.
— Герои ваших пьес часто общаются с теми, кто уже ушел из жизни. Вы любитель фэнтези?
— Это все Метерлинк, очень люблю его произведения. Но дело еще и в том, что смерть мы воспринимаем как что-то страшное. Когда в моих пьесах появляются люди, которые уже ушли из жизни, они говорят очень добрые вещи, вспоминают только хорошее. Опять же: мы не знаем, как на том свете, но, может быть, там тоже хорошо?
— Расскажите про свои взаимоотношения с кино. Почему в вашей фильмографии стоит прочерк?
— Мне не хочется сниматься. У нас делают не очень хорошее кино, и меня туда не тянет.
— А что со сценариями? Многие наши драматурги, поняв, что кино — это золотая жила, быстро переориентировались.
— Я за любую движуху, кроме голодовки. Не так давно ребята попросили меня написать сценарий короткометражки, я честно признался, что не знаю, как это делается. Уговорили, попробовал, как мне кажется, получилось интересно. Это такой маленький опыт. Кино — это ведь сложный технологический процесс, вряд ли с ходу можно написать что-то выдающееся, надо набить руку. То есть своего участия в кино как сценарист я не отвергаю, но мне понадобится какое-то время, чтобы понять эту структуру.
— Как вообще начали писать пьесы?
— Это все юношеский максимализм, в 16—17 лет хотелось писать стишки про любовь, затем была какая-то малая проза. Потом пришел в театр, здесь мы работаем с другим литературным жанром, поэтому взялся за пьесы. Знаете, у меня есть одна знакомая драматург, которая мечтает написать бестселлер и на проценты от него жить где-нибудь на Лазурном Берегу и ничего не делать. Думаю, она лукавит, потому что всегда есть потребность что-то сказать, и от этого невозможно куда-то убежать. Во всяком случае, у меня так.
— Дмитрий, пишут пьесы многие, но востребованы единицы. Почти все ваши работы ставят в театрах. Чем это можно объяснить? Есть какой-то секрет?
— Пишу только тогда, когда приходит желание. Иногда и пачка сигарет выступает в качестве бумаги. Сейчас, правда, всегда под рукой диктофон, можно тут же наговорить свои мысли, а потом их переписать. Конечно, если пишу по заказу, чего очень не люблю, и я обязан уложиться в сроки, тогда строчу, не ожидая вдохновения.
Вообще, пишу долго. Пока это во мне не вызреет, на бумаге не складывается. Я человек сомневающийся, очень часто переделываю, перекраиваю. Важно подбирать нужные слова, а не первые, пришедшие в голову. Не представляю, как за две недели можно написать пятьдесят страниц текста.
— Через неделю в Минске начнется II Молодежный театральный форум стран Содружества, Балтии и Грузии. Что от него ожидаете?
— Форума и жду. В Бобруйске, где недавно прошел V Республиканский фестиваль национальной драматургии имени В. Дунина-Марцинкевича, к сожалению, этого как раз и не случилось. Нельзя показать спектакль и уехать, должно быть обсуждение. Надеюсь, это будет в Минске, и мы узнаем, чем живут театры Прибалтики, Армении, Грузии. Жду лабораторию, где будут разбирать мою пьесу Blondi, и, конечно, триллер украинского театра по моей пьесе.
