— Мама, а куда коровки едут?
— В двух словах и не расскажешь...
С каждым днем становится сложнее отвечать на детские вопросы: «Из чего сделана телятина? Курочка сама эту ножку отдала?» Я, если честно, уже совсем завралась. Погрязнув в выдумках и сказочных версиях, объясняющих происхождение обеда и ужина, с легкостью подаю лишь завтрак со словами: «Овсянка, леди!» И планирую ввести в семье вегетарианство. Но, помечтав об этих светлых днях над книгой рецептов, понимаю, что количество затраченных на экологическое и гуманное питание времени и денег превышает нормы здравого смысла. Да и дочь между порцией бобов и тарелкой супа с фрикадельками выбирать не станет. Эх...
Может, зря я парюсь? В моем детстве все было проще. Ласково гладили мы с бабушкой поросенка Федьку, трепали его за ушко. Каждое утро я рвала для хрюши свежую лебеду, пока на плите пыхтела выварка с картофельными очистками и крупой сечкой. Остуженное варево мы несли в хлев, где ждал завтрака подрастающий свин, а бабушка уже строила зимние планы. Выпадал снежок, приходили мужики, и было застолье. Шкварчели сковородки, румянились в печи «наливанки». «Ух!» — аж дрожали от счастья деревенские мужики, наливая еще по рюмочке под свеженинку.
Народ всегда относился к подобным вещам просто. Странным образом в сердце любого деревенского жителя гармонично сочеталась любовь ко всем этим Васькам да Борькам с хорошим аппетитом. И до определенного момента я сама даже не задумывалась о том, что в этом существует некий диссонанс. Помню, для меня все началось с курицы. Она выскочила прямо под ноги и понеслась бы куда глаза глядят, да вот...
«Ат! Мать ее, ребенка напугала!» — выругался вслед убегающей птице сосед с топором в руке. Собственно, дело было уже сделано... Картина несущейся куда–то прочь курицы без головы еще долго преследовала меня. Больше года я кричала во сне и не могла спокойно есть. Помню, как под давлением родительского авторитета заставила себя перестать бояться котлет. А когда на медосмотре перед поступлением в первый класс меня попросили принести рисунок с подписью, я изобразила на альбомном листе грустного мальчика с большой ложкой в тонкой ручке, написав над ним большими красными буквами: «ОН ЕЛ СУП!» Не могу точно сказать, что за всем этим стояло. Подозреваю, что мальчиком была я сама. А нависшая над его головой надпись была знаком прошедшего посвящения — взрослые едят мясо и знают, что делают. Я тоже в курсе. Так я доказала, что готова к школе. Хотя педиатру и показался мой рисунок странным.
С годами мы все становимся жестче. В переносном смысле. То, что в детстве казалось ужасающим, позже получает ярлык «жизнь есть жизнь». И вот мы с дочерью едем по загородным дорогам, любуемся пасущимися коровами, нас обгоняет машина, из которой выглядывают буренки, и дочь задает вопрос: «Мама, а куда едут эти коровки?» И я понимаю, что не в силах раскрыть ей пункт назначения. И опять вспоминаю свое деревенское детство, без лишних вопросов и заморочек. И думаю: «Ну что за мухи в моей голове?» Может, эту мутацию вызвали соевые добавки, красители и консерванты? Ведь когда еще не изобрели красителей цвета, имитацию вкуса и запаха мяса, мы с бабушкой пели песни и пихали пальцем натуральные колбасы, мечтая, как по весне купим еще одного Федьку.
Из одного путешествия я привезла тарелку в виде плоского земного шара, покоящегося на черепахах и слонах. Вот смотрю на нее и думаю — так и есть! Наша планета — столовка! Все здесь выстроено в рамках системы общепита.
И, конечно, мы все крепко нужны друг другу. В этой пищевой цепочке.
Привет! Т.С.
