Многие великие музыканты не могли позволить себе дорогостоящий инструмент
На днях мировую общественность всколыхнула новость: найдено пианино, на котором играл Вольфганг Моцарт. Владелец инструмента, коллекционер, выставил его на продажу и запросил пять миллионов долларов. А где же находится наследие видных музыкальных деятелей Беларуси?
Как оказалось, большинство наших композиторов и артистов передавали рояли и пианино своим родным и близким. Некоторые из них хранятся и по сей день.
Все наследство народного артиста Беларуси Анатолия Богатырева перешло племяннице его жены Елене Саламаха. У композитора своих детей не было, и девочка, рано потерявшая отца, с 13 лет жила в его квартире. Елена Алексеевна, известный музыковед, до последних дней ухаживала за своим дядей. У нее на руках и умер 90-летний музыкант. Она трепетно хранит память о прежнем хозяине квартиры, даже любимый его рояль «Bechstein» на том же месте, что и прежде.
— До войны у Богатыревых был другой инструмент, — рассказала Елена Алексеевна. – Но вернувшись в Минск после эвакуации, они не обнаружили его. Тогда власти страны и подарили им один из трофейных роялей, привезенных из Германии. Год его выпуска был неизвестен, но позже по номеру на деке мы определили – 1893-й.
Рояль композитора сохранился в неплохом состоянии. Нынешняя хозяйка, ее гости и сейчас иногда садятся за него.
Инструмент Радославы Аладовой вообще редко молчит. Она, как и некогда ее отец композитор Николай Аладов, преподает в консерватории. Но чаще играет не сама профессор, а ее студенты.
— Первые ноты я подбирала на другом инструменте, — сообщила Радослава Николаевна. – До войны у нас был старый прокатный рояль со свечами, который нам предоставил Союз композиторов. А в 50-х появился свой. Старый мы вернули, и он, как говорится, пошел по рукам. Его судьба мне неизвестна. А вот как у нас появился новый, помню. Мама в поисках картин (Елена Аладова – директор Национального художественного музея с 1944-го по 1977 год. – Авт.) ездила по всему Советскому Союзу. По-моему, она и привезла его из Ленинграда, купила у кого-то из коллекционеров. Он русского производства, на нем написано «Санкт-Петербург». Когда выпущен, точно не знаю. Думаю, это XIX век. Сколько стоит? Тоже не знаю. Не собираюсь его никому продавать. Он уже старый, мы часто вызываем настройщика. Лучше отдам его в какой-нибудь музей.
У композитора Владимира Оловникова было пианино «Беларусь». Его он приобрел в начале 60-х, когда сын Игорь начал заниматься музыкой. До того, как и большинство деятелей культуры, он арендовал инструмент в Союзе композиторов.
— Когда меня стали готовить в пианисты, отец решил приобрести инструмент посерьезнее, — рассказал Игорь Владимирович. – Купили «Steinway& Sons» американского производства. Не новый, изготовленный в начале XX века. Но до нас на нем почти никто не играл. Он стоял в Зимнем дворце в Санкт-Петербурге. Потом каким-то образом попал в частные руки, а затем коллекционер, переехав в Минск, продал его нам. У меня есть подозрение, что на этом рояле мог играть Ян Тарасевич, будучи придворным царя Романова.
Так в семье Оловниковых появились два инструмента. Причем оба были в деле. Отец и сын, случалось, играли дуэтом. Сейчас, конечно, наследники композитора редко открывают крышку «Беларуси», но расставаться с инструментом не собираются: дорога память об отце.
— Много вещей мужа я передала в музей, но с его пианино расстаться не могу, — говорит вдова Евгения Глебова Лариса Васильевна. – Евгения Александровича уже десять лет нет с нами, а его любимый «Fibich» стоит на том же месте, что и при нем. До этого пианино у мужа был прекрасный концертный рояль «Bluther». Но в 1963 году он был вынужден его продать по той причине, что после развода с первой женой получил маленькую квартирку, в нее огромный инструмент не помещался. Помню, мы вызвали грузчиков, чтобы помогли перенести рояль, но они, глянув на узкие дверные проемы, отговорили мужа от этой затеи. Но он не продавал «Bluther» до тех пор, пока не нашел другой достойный инструмент. «Fibich» он купил у скрипачки из оперного театра (к сожалению, не помню ее фамилии), его приворожил изумительный мягкий звук. Рояль мы продали режиссеру Ричарду Викторову, к трем фильмам которого Евгений Александрович написал музыку.
А вот рояль народной артистки СССР оперной певицы Ларисы Александровской может увидеть любой желающий. Он находится в Государственном музее истории театральной и музыкальной культуры. Причем хранится не в запасниках, а в действующей экспозиции «Музыка ХХ столетия». Его часто используют во время проведения различных мероприятий.
Так получилось, что после смерти Александровской ее «Ronisch» с более чем столетней историей долго не мог получить постоянную прописку. Весь фонд артистки родственники передали в нынешний Национальный исторический музей Беларуси. Несколько лет документы и рояль пылились в подвале. Позже они были переданы в Белорусский государственный архив-музей литературы и искусства. Правда, и там инструмент надолго не задержался. Во-первых, требовались деньги на его настройку, во-вторых, громоздкий рояль занимал почти половину площади читального зала: другого места в архиве для него не было. В начале 90-х его и передали в только создававшийся в то время ГМИТМК. Это было решение внука Александровской Владимира.
Кстати, в Государственном музее истории театральной и музыкальной культуры хранится еще несколько уникальных инструментов. Это скрипка народного артиста Беларуси Бориса Пинчука, баянита бывшего хормейстера оперного театра, профессора консерватории Алексея Кагадеева, метроном заслуженного деятеля искусств Григория Пукста и контрабас певца Игнатия Солодченко.
-------------------------------------
Прямая речь
Виктор ВОЙТИК, заслуженный деятель искусств Беларуси:
— Музыкальный прокатный фонд существовал при Союзе композиторов Беларуси практически с самого начала его создания. Одно время я возглавлял его, будучи заместителем председателя союза. Помню, у нас тогда было около двадцати пианино.
В то время такой инструмент многим был не по карману. Да и в свободной продаже они появлялись редко. Поэтому композиторы с удовольствием брали их напрокат. За пользование платили небольшую сумму, что-то около двух рублей в месяц.
Позже союз стал давать ссуду на приобретение инструментов с рассрочкой на два года. Выделяли по тысяче рублей. «Ronisch» тогда, например, стоил полторы тысячи. Но композиторы охотно брали ссуду и сами искали оставшуюся сумму. Можно сказать, другого выхода у них не было. Большие деньги тогда зарабатывали только признанные мастера.
