В старину об уборке трав говорили: настоящая поэзия крестьянского труда!
НА НОВЫЙ лад мы называем ее зеленой жатвой. Такая же страда, такой же припар.
Известный белорусский этнограф П. М. Шпилевский в своем «Путешествии по Полесью и Белорусскому краю» (1853—1855 гг.) отмечал:
«В конце апреля на луга не пускают скотину, чтоб она не стоптала новой травы, предназначенной для кошения. А чтоб знали об этом пастухи, вколачивают на лугах шесты с пуками соломы на верхушках: это называется затыканием луга. Трава не везде одинакова: в болотистых местах растет высокая осока, но не очень вкусная; в луговых трава не так велика, но чрезвычайно душиста, ароматна, она известна под именем мурога. Косить начинают в июне и стараются покончить до времени жатвы... Чтобы скорее покончить косьбу, собирают так называемую толоку (то есть косарей, работающих из-за кушанья)».
Родиной знаменитого фотомастера Яна Бугака (1876—1950 гг.) была Новогрудчина. Здесь он наблюдал многие сценки деревенской жизни и позднее передал их в книге воспоминаний. Вот чем удивил его бархат июньского луга: кипит бодрая работа!
«Наўкола далёка, як кінуць вокам, цягнуліся лугі, запоўненыя копамі, вазамі, людзьмі, даносіліся прыглушаныя адлегласцю галасы і спевы, кіпела бадзерая праца, а дробныя фігуры людзей снавалі светлымі кропкамі па траве, як буслы на пашы. Часам вострым люстраным бляскам мільгала на сонцы каса, пачынаў стукаць малаток, які кляпаў яе вастрыё, ці размераным рэхам звінеў асялок, нібы дзяркач, што адгукаецца з балота двайным рытмам. Касцы то распадаліся на адзіночныя групы, каб направіць косы, то зноў выстройваліся па-гусінаму і насоўваліся наперад доўгай шарэнгай, якая блішчала косамі, і клалі каля сябе густыя пакосы. Наводдаль ад нас людзі стваралі галоўны план гэтай сонечнай карціны, каляровы і пластычны пярэдні план. Яны ахвотна гуртаваліся, свяціліся бялізной палатнянай вопраткі, разбівалі граблямі кучы сена, якія вецер падхопліваў і нёс у паветры, як рассыпаныя валасы. Тут жа адразу пад’язджалі вазы, каб забраць сухое сена з копаў, і тады адбывалася найвышэйшае дзеянне: узляталі ўгару граблі і пласты сена, якія прымалі парабкі, што стаялі на вазах, пад імі вырасталі высокія горы, якія засланялі від, са скрыпам рухаліся нагружаныя вазы, выстрэльвалі жарты, кпіны і выбухі здаровага звонкага смеху... А з блакіту свяціла гарачае сонца, і ў яго бляску кожны вобраз акругляўся і станавіўся больш бачным, кожная фарба набірала сілы і напружання, кожная пляма змянялася і іскрылася, несучы вачам бесклапотную летнюю радасць. Здавалася, радасць перапаўняе ўсё: лугі, святочна ўпрыгожаныя і набліжаныя да вяршыні сваёй прыгажосці, людзей, занятых лёгкай і прыемнай працай на зялёным аксаміце, і цэлы свет, расцвітаючы шчаслівай чэрвенскай пышнасцю». (Ян Булгак, «Край дзіцячых гадоў», Мінск, «Беларусь», 2004 г.)
* * *
«Улучшай сенокосы!» — давний приказ селянину.
Заглядываю в прейскурант семенного хозяйства за 1899 год: полтора десятка трав предлагалось заказчикам.
Судьба некоторых трав-новинок складывалась как приключение. В 1909 году в Америку из Африки был привезен фунт семян суданской травы. В 1915 году суданку с американской пропиской разведала одна опытная станция Украины. А вскоре делянка ее появилась и у белорусских ботаников. Восхищенные отзывы в печати привлекли внимание наших крестьян-опытников. Отдельные культурные хозяева уже имели у себя суданку, дающую так много коп сена с гектара. Были приверженцы этой африканской травы и в послевоенных колхозах, совхозах Беларуси.
Теперь набор трав для лугов и сенокосов куда шире. Возделываются и кормовые культуры-«новоселы», сильные травы с повышенным содержанием протеина.
И нынешняя пора сенокосная, конечно же, сложится как песня. Залог тому — не только современная техника. А прежде всего — опыт, мастерство, старание участников зеленой страды. Корма для ферм будут приготовлены по лучшим рецептам лета.
Ленина ШУМАН
