Андрей Александров — «белорусский журналист и медиаменеджер». Вернее, недожурналист и финансист протестной деятельности. Да плюс еще и «обвинение по ч. 1 ст. 356 УК (Измена государству)».
Несмотря ни на что, как провозглашают низависимые сайты, «из-за решетки он продолжает писать». Они же утверждают, что и многих других зека посещает муза – и те делятся с беглыми заграничными своими поэтическими строками.
Однако мне все время кажется, что те, кто сбежал, просто троллят тех, кто не успел и попался. Невозможно ведь ни печатать такие рифмованные цидулы, ни всерьез писать.
Впрочем, судите сами. Сначала я приведу вдохновенные строки «палитвязняу», а следом припишу то, что они сразу, так сказать, навеяли.
Как в старом анекдоте: «что в музыке послышалось».
Александров, «вот одно из произведений»:
Тут лета. І пекла. Жыццё ў адпачынку.
Навіны прыходзяць хутчэй за лісты.
Любоў у лістах, у навінах — навінкі.
Зрываюцца планы. Зрывае балты.
Жара наступает, мозги оплывают,
Надежную крышу с болтами снесло.
И план наш сорвался, но с кем не бывает?
У стенки вот только стоять одино…
Евгений Рубашко, активист анархического движения, тоже, как ему кажется, пишет из СИЗО:
В общем, тут у нас как и там у вас
небо одно и то же.
Во дворике на Володарке
как и во дворике на Осмоловке
Да и набор статей, с большего, одинаковый
и шконки похожи – что в Шклове, что в Орше.
Ростислав Стефанович, член расширенного состава координационного совета, восемь лет усиленного:
В небе растёт трава.
Дом наш стоит пустой.
И ты там сейчас одна
Ждёшь своего мужа домой.
Шмали здесь не добыть,
Пусто мне без травы.
Как же одна там жить
Восемь лет будешь ты?
Житель Лиды Андрей Острецов, пять лет колонии усиленного режима:
Я ступаю на новую стадию,
В новый уровень делаю шаг,
И, считая ненужной прелюдию,
Приму следующий жизни зигзаг.
Этот стих мы оставим без прения,
Только рифму дадим: «комментария».
Дмитрий Конопелько, директор ООО «Технократия», координировал мятеж из отеля «Виктория»:
История кружит свою спираль,
Сплетая ДНК мутанта в нити.
Мне грезился в 17-м февраль,
А оказались все мы в неолите.
Тогда спиралей не было, когда
Родился я и вырос в технократа.
Потом плодил на улицах бардак.
Ошибся я, мутировал, ребята.
Житель Новогрудка Владимир Горох, готовил массовые беспорядки:
Организованной цепочкой семенят трудяги-муравьи,
Маршрут отлажен, каждый занят общим делом.
Красноголовый дятел долбит дерево вдали,
Косуля пробирается сквозь заросли несмело.
Вот так и я был бестолков, как муравей,
Дзяубци, как дятел, мне сказали – я повелся.
Теперь сижу несмело возле шконки у дверей.
И только зов природы в моем сердце отзовется.
Николай Шеметов, два года колонии общего режима:
Но осенним солнцем не согреться,
Смех и песни больше не слышны…
Осень — состояние не сердца!
Осень — состояние страны!
Не слыхать на зоне нынче песен,
И веселье тоже под запретом.
Был и я когда-то многодетен,
А через два года выйду зеком.
Дмитрий Галко, ИПшник и бодибилдер, три года лишения свободы в колонии общего режима:
Закрыл глаза, увидел дом
И я стою как будто в нем.
А рядом ты, выходишь словно с темноты.
И каждая моя мыщца
Кричит сильнее с утреца
Что с темноты пора туда, где ты.
Анастасия Миронцева, два года лишения свободы.
Кроплі бярозавых лісцяў
Сумна дрыжаць пад дажджом
Шэпчуць ціхонька на вуха: «Яшчэ крышачку…
Хутка дамоў».
Женского счастья немного
Дарит судьба нам.
Надо ж и это прогадить…
* * *
В общем, как пела группа «Хай-Фай», «Какие песни (це – дээм), Такие мы (це – дээм)». Какие змагары, такие и стихи у них. А низависимые – те еще эстеты.
