«Напротив парламента Литвы планируют посадить аллею – 16 рябин, по одной «на каждый месяц со дня недемократических президентских выборов – 2020». Точно, еще Чиж пел: «За моим окном 18 берез / Я их сам считал, как считают ворон». «Мы хотим напомнить, – напомнил нам депутат Гедрюс Сурплис, – что главная цель жителей Беларуси – новые демократические выборы». Чиж ответил: «И последний го…дон, как последний патрон».
«Міністар замежных справаў Францыі Жан-Іў Лё Дрыян: Ўладзімір Пуцін павінен выканаць абяцаньне націснуць на Беларусь, якое ён даў падчас тэлефоннай размовы з прэзыдэнтам Францыі Эманюэлем Макронам» – все было не так. «Если вы согласны со мной, нажмите на А, если не согласны – на Бэ», – попросил Макрон. «Нажму», – ответил Путин. «На что?» – «На Бэ!»
«Байден планирует второй раз баллотироваться на пост президента США в 2024 году» – если, конечно, к тому времени наркоз отпустит.
«В Бюро экономической безопасности Украины заявили, что Кабмин дал старт их работе, но не выделил помещений». И оно все так у потомков древних укров: и бюро есть, и пилить есть, что, а вот помещения нет. Ну, и безопасности тоже.
«Борисевич: я отписалась от всех телеграмм-каналов, очень редко бываю в социальных сетях, это мой осознанный выбор» – молодец, Екатерина. «То, что делают те, кто уехал, – это не журналистика» – начинаешь понимать. «Я открываю телефон и никуда не захожу» – почему же? «Все редакции, где я работала, закрыты или признаны экстремистскими» – а, понятно, но ведь сама и выбирала. «Думать, зачем я это сделала? – таким вообще не занимаюсь» – и напрасно, тогда надо менять профессию. «Предложения поступают разные: и продавать сельскохозяйственную технику или корма» – точно, надо менять.
«Украина создаст спецподразделение для анализа поведения богатых налогоплательщиков» – и уже сейчас конкурс достигает заоблачных цифр, ибо каждый богатый налогоплательщик стремится устроить туда своих родственников.
Беглые обсуждают изменения в законе о внутренних войсках: «Вдвоем разбили витрину – повод расстрелять из танка». Ну зачем же сразу из танка? Просто.
«Журналист ВВС Розенберг рассказал, как он брал интервью у Лукашенко» – у французов это называется l'esprit d'escalier, «лестничный ум». Это когда тебя спустили с лестницы, но ты, вылетая мордой в грязь, придумал ответ. Жаль, Стив не знает французского. И, к сожалению, не только языка, но и этикета.
Эпатажная учительница преподает английский язык в минской школе. «Я восхищаюсь Моргенштерном. Он сказал: иногда нужно отключать мозг и думать сердцем. В тот момент я отключила мозг» – и напрасно. Восхищайся хоть Франкенштейном (кстати, кто это?), но учительнице отключать мозг – это слишком.
Кстати, «Моргенштерн сел на поезд в Минск вместе с женой и командой. Это произошло сразу после заявления председателя Следственного комитета России». Совпадение? Что сердце подсказывает розовой учительнице?
«Алексиевич: свобода – наша идея сегодня, так как без свободы нас не будет». Замените «Свобода» на «западные гранты» – и будет документальная правда.
Невероятные любят поныть, мол, Беларусь превращается в Северную Корею. «В КНДР казнили контрабандиста, который ввез в страну сериал «Игра в кальмара». Так вот, когда превратимся, то же самое будет с теми, кто ввез в страну игру в «цветную революцию».
В клеточку или в полосочку?
«Двух гамельчукоў асудзілі за «апаганьваньне помніку» камунарам-чэкістам» – и правильно. Но надо бы таких гомельчуков не только осудить, а и тоже опоганить.
«Саакашвілі ўзяў у рот (закрэслена) спыніў галадоўку». На очереди Ольга Горбунова.
«Алеся Пушкіна адправілі на псыхіятрычную экспэртызу ў Навінкі» – только сейчас? Кого ни спроси, каждый скажет, что давно пора было.
«У нашай краіне ўжо даўно няма свабоды слова, таму я актыўна выказвалася ў інтэрнэце» – пiша «дзяўчына хлопца, затрыманага за камэнтары ў справе а-зельцара». Как полагаете, у дивчины беда с головой навсегда или с возрастом пройдет?
«Але гайкі закручваюцца і атрымліваецца, што ў нас ужо і слова нельга сказаць. Наогул нічога» – вам нет. Вот именно вам – вообще ничего, пока не пройдет.
«У анарха-партызан твары нязломных людзей, гавораць ў варшаўскім сацыяльным цэнтры». Не знаем, сначала пусть покажут, говорят в колонии, где их ждут.
