Когда погожим июльским днем 28–летний Сергей Зубович предложил 12–летней падчерице пойти по ягоды, она охотно согласилась. Не догадываясь, каким кошмаром обернется для нее этот поход. Как только они зашли в лес, отчим набросился на девочку, а когда перепуганная Лена (по этическим соображениям имя девочки изменено. — О.К.) стала отбиваться и звать на помощь, дважды ударил ее кулаком в живот. Увы, никто на помощь захлебнувшейся криком девчонке не поспешил — людей поблизости не было...О том, что ее изнасиловал отчим, Лена рассказала матери, но та только отмахнулась. А когда дочь стала настаивать на своем, прикрикнула: «Не выдумывай!» Обрадовавшись такому повороту событий, примерно через неделю «заботливый папаша» предложил отвезти Лену к бабке–шептухе. Мол, пусть вылечит девочку от испуга (Лену по ночам мучили кошмары). Довез он ее лишь до ближайшего леса, где снова изнасиловал... Потом он проделывал это с Леной еще не раз: в лесу у деревни, в сарае рядом с их домом, во дворе. Только представьте: зима, мороз, 3 часа ночи, тишину разрывает крик девочки–подростка, которую отчим насилует прямо на улице, но эту мольбу о помощи никто не слышит!
Стена
В Осиповичах (трагедия произошла в деревне Липень Осиповичского района) я сначала отправилась в районную прокуратуру. И только после того, как изучила приговор, в том числе и показания свидетелей, поехала в деревню.
— Неужели не слышали криков, не замечали ничего подозрительного? — интересуюсь у одной из соседок Лены. — Ведь ваши дома рядышком, через забор.
— Что Сергей Ларису, мать Лены, бывало, за пьянку гонял, знаю, она ко мне прятаться прибегала. Но чтобы на детей руку поднимал, не видела, — уверяет та. — И криков никаких никогда не слышала, это сейчас между нашими домами один забор остался, а раньше тут еще высокие сараи стояли. Плотная такая стена. Разве ж за ней что услышишь?
О том, что Сергей насиловал падчерицу, слыхом не слыхивал и живущий на этой же улице молодой сосед. Его мать, работающая инспектором в сельсовете, рассказала, что Лариса частенько не прочь была пропустить чарочку, за что ей часто доставалось от Сергея, который хоть и заглядывал в бутылку, но в деревне слыл трудоголиком. А раз взрослые дрались, то наверняка и детям перепадало. Познакомились Лариса и Сергей... в следственном изоляторе. Дети Ларисы частенько ходили по соседям, просили хлеб, крупу, картошку. Ее хотели лишить родительских прав, но так и не лишили...
Учителя, участковый милиционер, соседи уверяли меня, что не замечали в поведении Лены ничего странного и даже предположить не могли, какая драма разыгрывается за стенами обычного деревенского дома. (Впоследствии судебно–психолого–психиатрическая экспертиза так охарактеризует состояние Лены: «тяжелейший стресс, навязчивые воспоминания, кошмары, замкнутость, тревожность, нарушение сна, а на фоне всего этого — суицидальные мысли».) Такое ощущение, что жила Лена вовсе не в деревне, где все друг у друга на виду и от людей не утаишь ни хорошего, ни плохого, а на необитаемом острове. Опять–таки в приговоре сказано, что о своей беде девочка рассказала подруге, а та, в свою очередь, поделилась секретом с мамой. Эта самая подруга призналась следователю, что Лена постоянно ходила с синяками и очень боялась отчима. Другой житель деревни припомнил, что однажды был в гостях у Зубовича, и Лена обмолвилась, что отчим ее насилует. Что Зубович, услышав это, рассердился, схватил топор, разбил стекло в двери, затем вывел Лену во двор, а когда они вернулись, девочка сказала, что это неправда...
Получается, повод для тревоги все же был, только этих «звоночков» почему–то никто не слышал. Или, может, не хотел слышать?
«Не виноватые мы!»
— Мы сделали все, что могли, — то ли меня, то ли себя самих убеждали педагоги и блюстители правопорядка. — Эта семья состояла на учете как неблагополучная, потому и классный руководитель, и директор, и социальный педагог, и участковый инспектор, и председатель сельсовета часто в ней бывали. Несколько раз даже хотели лишить Ларису родительских прав. Но после таких угроз она кодировалась, переставала пить, ходила на работу, в доме убирала, обед готовила. Да и Лена никогда ни на что не жаловалась, хотя мы у нее постоянно спрашивали, не обижают ли ее дома. Наверное, крепко отчим запугал...
— Лариса к нам в деревню из России переехала, поселилась с детьми в полуразвалившемся домике, который и не числился нигде. А когда появился Сергей, они добротный дом купили, посадили огород, она вроде пить перестала, стала больше за детьми присматривать, — говорит директор школы Жанна Курильчик. — Лена ведь ничего плохого о Сергее не говорила, а о том, что он ее насиловал, мы узнали только после того, как она отравилась. (В приговоре я вычитала, что за несколько недель до этого Лена сказала классному руководителю, что сожитель матери ее бьет и что ей не хочется идти домой. — О.К.) Помню, был первый урок, девочке стало плохо, и я отправила ее в амбулаторию. Там сказали, что Лена наглоталась «сердечных» таблеток. Уже в больнице она призналась, что отчим ее насиловал. Хотя ее мама это отрицала, мы вызвали милицию. Сергея арестовали, а Лену, когда выздоровела, отвезли в социальный приют.
О том, что Зубович якобы изнасиловал свою падчерицу, участковому инспектору Олегу Лукьяненко сообщили еще в июле 2002 года. «Мне позвонила Лариса, и я сразу приехал к ним домой, — рассказывает Олег Николаевич. — Она была совсем пьяная и тут же от своих слов отказалась. Лена тоже клялась, что ничего такого не было. Сам Сергей был настолько пьян, что вряд ли мог в таком состоянии кого–то изнасиловать. На всякий случай я опросил соседей, односельчан, но они твердили, что ничего не видели и не слышали. У людей сегодня вообще такая позиция — моя хата с краю, ничего не знаю. Некоторые заявляют, мол, можете не утруждать себя расспросами, в свидетели не пойдем!».
— Эта Лариса в детдоме росла, как она может быть хорошей матерью, когда у нее самой не было перед глазами достойного примера, — говорит секретарь районной ИДН Елена Федотова. — Но чтобы лишить человека родительских прав, нужны веские основания. Она ведь не хронический алкоголик, в запои на неделю не уходила. Что ее сожитель Зубович тоже из неблагополучной семьи и сам 5 раз судим, мы знали. Но кто бы мог подумать, что он из вора решит «переквалифицироваться» в насильника? Такое предположение у меня родилось после того, как Лена наглоталась таблеток. Я вызвала ее мать к себе и, что называется, задала вопрос в лоб. Мои опасения подтвердились, когда Лену осмотрел гинеколог, да она и сама потом призналась, что именно из–за этого пыталась свести счеты с жизнью.
Решением Осиповичского районного суда Сергея Зубовича приговорили к 12 годам лишения свободы в колонии усиленного режима. Ни Лариса, ни Лена на суде не присутствовали. После случившегося мама девочки написала письмо своему первому гражданскому мужу. Тот приехал, показал документы, что он не женат, в России у него свой дом, стабильный заработок. Сказал, что первый ребенок Ларисы от него и что он готов признать остальных детей. Этого оказалось достаточно, чтобы Ларису передумали лишать прав на детей. Семья уехала в Россию...
Фото Нины ЦАРИК.
На снимке: дом, где жила Лена, теперь пустует.
