"Мы лет на 20—30 отодвинули наркотический трафик". Полковник запаса об Афганистане и о мирной жизни
«Передайте маме, что я в госпитале»
Со стендов экспозиции смотрят молодые лица с взрослыми глазами. В Музее памяти воинов-интернационалистов, ставшем делом мирной жизни полковника, нет ни одной портретной фотографии. Так задумал Игорь Игнатьевич. Только портреты десяти погибших из Молодечненского района. Остальные снимки групповые: на пыльных извилистых горных дорогах, на огромных камнях, в кишлаках, изрешеченной техники, собранного оружия. Вот он, Афганистан: 80 процентов территории — горы, света нет, воды нет, одни киризы — подземные глубокие колодцы, соединенные между собой ходами. Как бы взгляд со стороны. Вот советские воины на бэтээрах вместе с афганскими крестьянами, держащими наши «калашниковы».
На мой вопрос, как такое возможно, в ту пору командир огневого взвода старший офицер батареи Игорь Арабей объясняет: «Мы местных одевали, обували, давали им технику, оружие, полки укомплектовывали. Строили им дома, больницы, дороги, даже учили правилам движения. Уходя, все им оставили».
У ветерана Арабея свой долг — показать, что война приносит горе, несчастье, трагедии сирот, вдов, калек, слезы матерей и жен:
— Наши дети не видели реальности, сидят в виртуальном мире — стреляют, убивают, при этом получают огромнейшее удовольствие. Разве это нормально? Я им всегда ставлю в сравнение: «Ты получил столько-то бонусов в стрелялках, значит, угрохал столько-то людей».
К тому времени, как вышел в запас, у него набралось много вырезок из газет, снимков: отправился молодой офицер в Афганистан, взяв с собой фотоаппарат. Другие экспонаты доставал буквально по крупицам. Под стеклом удостоверение на орден Красной Звезды погибшего Саши Корзика из деревни Корсаковичи — отдали его родители. Игорь Игнатьевич зарегистрировал в соцсетях каждого из погибших и бросил клич: «Ребята, кто помнит, откликнитесь!» На него вышел Александр Ружин, замполит роты, где служил Корзик, оставшийся в живых, потому что за пару недель до страшной гибели Королевского батальона в бою против полевого командира Масуда в Панджшерском ущелье, был ранен и лежал в госпитале. Ружин и прислал фотографию солдат, полегших в том бою.
ТАЙНА гибели Королевского батальона, названного так по фамилии командира, до сих пор будоражит интернет. Около ста убитых, несколько десятков раненых. Таких потерь в течение суток 40-я армия еще не несла. 30 апреля 1984 года духи вместе с иностранными наемниками и инструкторами США и Пакистана долго вели батальон и устроили нашим воинам ловушку в узкой горловине ущелья, обрамленного скалами и обрывом. Целый день шел бой. Ночь лишь отодвинула страшную развязку. Спрятавшись за камнями, оставшись без связи, последние из живых ни на что не надеялись. Только в середине следующего дня подоспела запоздалая помощь...
Вот какими воспоминаниями для музея поделились офицеры: «Когда мы с боем пробились к своим, то от увиденного испытали шок. На небольшом пятачке в лужах крови лежали десятки трупов наших солдат и офицеров, некоторые были обезглавлены, с оторванными конечностями. В той страшной мясорубке оказался и старший сержант Александр Корзик. До увольнения в запас ему оставались считаные дни».
Вечный покой на старом поселковом кладбище в Радошковичах Саша обрел в День Победы, 9 мая, — со всеми полагающимися солдату кавалеру ордена Красной Звезды воинскими почестями.
Записаны в музее и воспоминания тети Валентины Васильевны Романейко, в семье которой он и вырос: «Саша был добрым, отзывчивым на чужую беду парнем. Осенью 1983-го племянник приезжал в отпуск из Афганистана, признался, что дали его по ранению. Но уговоры лечь в госпиталь, пройти медицинское обследование и дослужить срочную в Союзе сразу пресек. Боялся, что в роте его посчитают трусом. Тогда запомнилась его фраза: «Я только в Афгане начал по-настоящему понимать и ценить жизнь». Говорят, не верьте в приметы, но подчас они слишком ясно сигнализируют нам о предстоящем. Как в тот раз. Посадили мы Сашу в самолет, а на скамейке остался забытый им солдатский ремень. У меня от нехорошего предчувствия сердце кольнуло».
Каждому из погибших земляков Игорь Игнатьевич со своими воспитанниками сделал биографическую брошюру, посвящение, разместил в созданном им виртуальном музее видеоклип, молодежь бродит по его просторам, пусть когда-нибудь посмотрит.
АРАБЕЙ и сам стоял в шаге от смерти. Его застава жила в домике из глины, ребята соорудили бассейн, баню с баром. Спиртного не было, наставили пустых банок для красоты и чаевничали там после парилки. Знакомые до каждого камешка горы вокруг в мареве жары. Солнце, которое встает из-за их вершин и туда же садится. Год так и жили. Главная задача 201-й дивизии, куда попал в 1986-м, — прикрытие границы. В истории Афганской войны сторожевые заставы сыграли огромную роль. С их помощью контролировали все важные дороги и значительную территорию страны. Они сдерживали неожиданные вылазки духов на колонны советских войск. Большая часть советских солдат, раненых и убитых снайперами моджахедов, служили на сторожевых заставах.
Не спросить, за что получил орден, не могла.
— Попал под замес, — прозаично начал мой собеседник. — Поутру поехали чистить дороги от мин. Я как артиллерист попал в эту компанию для прикрытия. Когда четыре бэтээра саперов и наш пятый вышли на дорогу, сняв несколько мин, духи побоялись нас трогать. Потом саперы отправились поесть, а мы — в Кундуз. В это время начали бить по мирной колонне. В январе 1987 года было объявлено национальное примирение, чтобы его сорвать, моджахеды пошли на провокацию. Меня тут же вызвали по радиостанции: «Что у тебя там за война идет?» А я ее не слышу, стоя на базарной площади. Сел в БТР, проехали километров восемь туда-сюда — духи побоялись нас трогать, пропустили. Слышу, идет бой, вижу горящую машину нашего советника, сгоревший ЗИЛ, разбитый автобус и людей, лежащих под ним. И вот мы влетаем в самое пекло. Рядом из дома кто-то отстреливался. Наверно, местный милиционер, царандоевец.
От услышанного дальше у меня пошли мурашки по телу. Уж в слишком крутой замес попал экипаж бэтээра. После приказа немедленно уходить машина вылетела на дорогу, а в это время по ней ударили из пулемета. Игорь Игнатьевич показывает на фото свой продырявленный бронетранспортер. Заклинило рычаг скорости, и он намертво остановился на дороге. По ним, как по мишени, духи стреляли с гранатомета. Арабею выбило глаз, когда смотрел в лючок, разворотило нос, осколок влетел в рот. Механику-водителю осколок попал в кадык. Начал оказывать ему помощь, но у самого рука перебита. Как смог, перевязал товарища, а у того пена с кровью изо рта хлещет. Прикоснулся к броне, ощутил еще прохладный поутру металл — полегчало.
— Ну, думаю, в одно место снаряд дважды не попадает, глаз пройдет (не понял, что выбит), зубы вставлю, взял автомат — и давай палить. И тут у меня на руке повылазили кости. Но жить хотелось. Лупил, лупил… Потом начал терять сознание. С соседней заставы примчались два танка на полном ходу. На ЛТНБ (легкий тягач) мой замкомвзвода с солдатами. Бросили матрасы, чтобы нас эвакуировать. Связист вышел первым, меня вытаскивали вдвоем, и эти минуты казались вечностью. Механик Виталий Чивенцев скончался от потери крови по дороге в медпункт… После посчитали: 17 человек положили.
Год Игорь Арабей скитался по госпиталям — в Кабуле, Ташкенте, Москве. Год с ним занимались психологи. Хирурги «шили» новое лицо, лечили раны, оперировали глаз.
— Меня врачи один другому передавали, как живой экспонат, — сейчас шутит ветеран, но долгое время жутких подробностей, от которых стынет кровь, никому не рассказывал. Уж очень тяжелые воспоминания. — Профессор Роман Леонидович Трояновский, возглавлявший офтальмологическую службу 40-й армии, прооперировал, передал своим ученикам в Кабул. Потом были клиника Филатова, Главный военный клинический госпиталь имени Н.Н. Бурденко.
Вот на стенде письмо с подписью командира: Кибец. У написанного мелким почерком текста своя история. Левой рукой Игорь написал знакомым: «Передайте маме, что я в госпитале». После этой весточки мама, сельский почтальон, поставила всех на уши. В одну из деревень, куда она носила почту, как раз привезли погибшего солдата, и ей подумалось самое плохое. Командир написал родителям письмо, чтобы успокоить их: мол, выздоравливает, гордитесь сыном. Проявил себя геройски.
Кадровых военных после Афганистана, кто желал служить, отправляли на нестроевые должности, в систему военкоматов. Игорь Арабей несколько лет служил в военных комиссариатах на Гродненщине, потом был военкомом в Молодечно. В 40 лет ушел на пенсию по болезни. И тут позвонила первый директор СШ № 14 Раиса Геннадьевна Казанович (у нее муж тоже воин-интернационалист): «Пенсионеру есть работа. Иди». Школе нужна была своя изюминка. Выбор пал на музей по афганской тематике — 17 лет назад только зарождались такие учреждения. Своими силами, собственными идеями создавали экспозицию. Помог воин-интернационалист Станислав Говорушкин, в то время депутат Палаты представителей. Область выделила деньги из бюджета. Передавали свои вещи бывшие воины-афганцы. Мастер декоративно-прикладного искусства Елена Владыко смастерила из папье-маше объемную карту Афганистана, так притягивающую взгляд посетителей.
Свыше 56 тысяч посетителей увидели экспозицию музея с момента ее открытия.
СЕЙЧАС на базе музея работают районная организация общественного объединения «Белорусский союз ветеранов войны в Афганистане», которую возглавляет Игорь Арабей, три школьных объединения по интересам — «Память», «Юный экскурсовод» и группа «Поиск», проходят многочисленные конференции и семинары. Свыше 56 тысяч посетителей увидели экспозицию с момента ее открытия. Подготовлено огромное количество видеоматериалов. На базе школы создан ресурсный центр по гражданско-патриотическому воспитанию.
Маховик крутится, все сошлось и сплелось, как выразился Игорь Игнатьевич. Музею присвоено звание народного. Теперь надо все сохранить. Чтобы помнили. Ведь время не щадит и воинов-интернационалистов: в Молодечненском районе тридцать лет назад было 413 участников боевых действий, осталось 233 человека. Кто-то уехал, а кто-то отправился в мир иной. Разговоры об «осуждении ввода войск СССР в Афганистан» не утихают, словно летят плевки на могилы тех, кто там погиб, а это более 15 тысяч человек, более 50 тысяч тяжелораненых.
Ощущали ли советские солдаты, что это не их война? Ведь не скроешь, афганцы относились к ним по-разному. У крестьян, на чьи деревни падали бомбы и снаряды, наверное, свое отношение.
— У кого-то погибали родственники. И эти афганцы не разбирались, хорошие мы или плохие, просто обвиняли. Но многие нас уважали, — рассуждает ветеран. — Мы, подготовленные офицеры, когда видели американское или пакистанское оружие, понимали, как и почему оно там оказалось. Но и нашего старого вооружения, отправленного в качестве помощи, хватало. Кто знал, что через 40 лет оно будет стрелять в спины внуков тех, кто воевал в Великую Отечественную? Много всего переплелось в Афганистане, но мы лет на 20—30 отодвинули наркотический трафик, это факт. Теперь дурь поступает почти беспрепятственно. Мы защищали геополитические интересы Родины и реально помогали местному населению.
Недавно полковнику запаса Игорю Арабею вручена медаль «За трудовые заслуги». Так оценен его вклад в воспитание молодежи. «Горжусь, что жизнь не зря прошла», — на прощание произнес теперь уже наставник Игорь Арабей. Награды за бой и труд, как говорится, из одного металла, но битва за умы и сердца девчонок и мальчишек еще более сложная. И она продолжается.
klimovich@sb.by
Фото автора и из архива музея.
Полная перепечатка текста и фотографий запрещена. Частичное цитирование разрешено при наличии гиперссылки.