Печать времени

Фиолетовый круг, заполненный буквами, в центре еще один, в котором в обрамлении венка из колосьев угадываются контуры родной страны. Буквально каждый день мы сталкиваемся с этим сюжетом. Нам выписывают yдостоверения, выдают справки, оформляют командировки - без гербовой печати никуда.

Письмо Изяслава

А первой белорусской печати уже более тысячи лет. Она принадлежала полоцкому князю Изяславу - сыну Владимира Крестителя и Рогнеды, внуку знаменитого Рогволода. Князь умер в 1001 году в возрасте чуть более 20 лет. От него, кроме этой печати, нескольких строк в летописи да названия местечка Заславль, бывшего некогда Изяславлем, ничего не осталось.

Сама печать до нас не дошла. Лишь ее оттиск. Вообще, оригиналов штемпелей мало сохранилось, да и след, который оставил Изяслав, обнаружился совершенно случайно. И отнюдь не в Полоцке.

В 1947 году в Новгороде шли раскопки. Известный ученый Валентин Янин, впоследствии начальник Новгородской археологической экспедиции, работая на одном из раскопов древнего города, обнаружил небольшую круглую свинцовую пластинку. Очистив ее, археолог увидел герб Рюриковичей и записанное кириллицей греческое имя: Изяславос. Как догадались, что это печать полоцкого властителя? Сопоставили годы жизни князя и датировку раскопа - так и установили. Документ, к которому привешивалась печать, не сохранился, поэтому, о чем писал Изяслав в Новгород, мы никогда не узнаем...

Наши печати между тем уже много десятилетий досконально изучают польские, литовские, российские ученые, среди белорусов чуть ли не первым сфрагистикой - наукой о печатях - стал заниматься Анатолий Титов. Его книга "Пячаткi старажытнай Беларусi", вышедшая в 1993 году, для многих стала открытием.

Я поинтересовался у историка, где теперь печать Изяслава.

- А неизвестно, - сразу разочаровал меня Титов. - Ее рисунок и фотография опубликованы - нам, ученым, по большому счету, этого достаточно. Но как своего рода национальную реликвию все же хорошо было бы иметь этот оттиск в одном из белорусских музеев. Но место хранения печати неизвестно. Спрашивали, писали в Новгород - безрезультатно. Для Новгорода разве это нечто особенное? Такого добра там хватает...

Кстати, Изяславова печать ничем особенным не выделяется, таких много найдено в Восточной Европе, Византии. Для всех них существовал общий греческий образец. Но вот дальше белорусы пошли особым путем.

Окно в Европу прорубила...

Евфросиния

- Печать Евфросинии Полоцкой больше похожа на аналогичные западноевропейские, - рассказывает Анатолий Кириллович. - Она напоминает современный тип печати: в центре изображение, по кругу - надпись, или, по-научному говоря, легенда. В соседних землях подобные печати распространяются позже. И это свидетельствует, что у Полоцка в то время были самые тесные торговые и культурные связи с Западной Европой. Женская печать, кстати, - большая редкость. И она у нас не одна. Академик Янин высказал любопытную догадку: видимо, женщины в Полоцкой земле играли не последнюю роль в политике.

Вот так кусок свинца может поведать о событиях 800-летней давности.

Кстати, излюбленным сюжетом печатей в то время были изображения святых, покровителей владельцев. Их называют тезоименными: владелец был как бы тезкой святого, имя которого получил при крещении.

Печати для княжеской фамилии изготовляли лучшие ювелиры. - Кто знает, может, печать Евфросинии резал сам Лазарь Богша? - осмелился предположить Анатолий Титов.

- На печатях мастер своего клейма не ставил. Но в большинстве случаев такую работу доверяли хорошим специалистам, настоящим профессионалам. К сожалению, кроме Богши, других злотников того времени мы почти не знаем, поэтому остается цепляться за любую догадку - лишь бы пробиться через толщу исторических тайн.

В Национальном музее истории и культуры хранится интересная печать-перстень, которая якобы принадлежала князю Всеславу, прозванному Чародеем. Но ученые, к сожалению, безжалостно разрушили эту легенду. Оказалось, это всего лишь фальсификат начала прошлого века. Его всучили известному белорусскому коллекционеру Ивану Луцкевичу какие-то мошенники, а тот поверил и очень гордился своим приобретением. Всеславов перстень долгое время был гордостью Белорусского музея в Вильно. Между прочим, это не единственный фальсификат подобного рода. Говорят, что ненастоящая и печать, будто бы принадлежавшая первому литовскому королю Миндовгу, также "открытая" в начале ХХ столетия.

- У нас хватает не менее ценных оригинальных печатей, - говорит сфрагист Титов. - В Национальном историческом архиве хранится более миллиона документов - море работы для исследователя.

"Пушечка" и кустодия

В эпоху Великого княжества Литовского металлические печати уступают место восковым. Из воска делали большую "миску", просверливали две дырочки в ней и продевали в них шнурки, которыми она прикреплялась к документу. Затем ставили оттиск. Так что, если бы вы захотели дописать какой-то абзац, например, к завещанию, то надо было для этого сломать печать. Если бы это сделал кто-то другой, в магистрате или княжеской канцелярии сразу бы заметили подделку.

В XV веке появляются деревянные "пушечки", коробочки. В них также просверливали отверстия, пропускали шнуры, а потом заливали воском. Делали "пушки" и из серебра - одну такую изготовили для королевского привилея (грамоты) городу Могилеву. Металлические "пушки" называли "бляшанкамi", хотя делались они не только из жести.

В XVI веке стали употреблять другой способ прикрепления печатей. Брали небольшой лист бумаги, так называемую кустодию. На место, где будет стоять печать, капали воск, прикрывали его кустодией и к ней прикладывали матрицу - лист припечатывался, а под застывшим воском проявлялось рельефное изображение.

К разным документам привешивались разные печати. У Доминика Радзивилла, например, было около 20 печатей на все случаи жизни. А вот великий князь литовский, как ни странно, не имел права прилагать печать к государственным документам. У него ее и не было. Нет, личная печать, разумеется, имелась, но государственной заведовал канцлер. Статус у канцлера был, конечно, повыше нынешних заведующих канцеляриями, хотя забот не меньше. Кроме того, в обязанности канцлера входило следить за тем, чтобы господарь, великий князь, не превышал своих полномочий, но и чтобы его власти никто не ущемлял.

В городах с Магдебургским правом печать была еще и знаком качества. На товар высшего класса ставили две печати, первого сорта - одну, а все прочее вовсе не маркировалось.

Страсти по сигнету

Подделка печатей процветала во все времена.

- В XVII веке Радзивиллы заказали печать одному виленскому злотнику, - рассказывает Анатолий Кириллович. - Звали его Шмуйла Иоселевич, и должен был он изготовить три печати. Злотник исполнил заказ, но сделал себе дублетные экземпляры. В преступную связь с виленчуком вступил житель Гродно некий Мовша Русецкий, нанесший своими махинациями такой урон Радзивиллу, что земляки прокляли Русецкого. А злотникам все нипочем. Тогда - шел 1694 год - их объявили в розыск, на поиски послали целую делегацию из Слуцка. В конце концов Иоселевич вернулся, как говорит документ, "до Литвы" и сдался на милость княгини Людовики Каролины Радзивилл, маркграфини Рейнской, "искренне и добровольно повинившись в своем преступлении".

Печать была своего рода идентификатором личности. Поэтому многие носили перстни с вырезанными на них частными гербами и личными инициалами - их называли сигнетами. У владельца начинались большие проблемы, если он терял свой сигнет. Тот, кому он попадал в руки, мог свободно распоряжаться чужим имуществом.

22 июня 1555 года "земянин господарский Ондрей Скипоров" пожаловался в магистрат, что, "идучи через рынок, тут в Городне (Гродно. - В.К.) мимо коморы, выймаючы пенези за хлеб з мошны (кошелька. - В.К.), печать с гербом уронил и втратил и знайти не мог, на которой печати вырыт (выгравирован. - В.К.) был герб шляхетский сердцем, а в сердце криж и над сердцем другий криж а имя Ондрей".

Двадцать с лишним лет спустя с похожей проблемой в другом конце страны столкнулся Михайло Семенович. Он жаловался, что, находясь в могилевском замке, "беседы собе за свой грош вживаючи, мед пилом в складе там", а "сыкгнет серебряный, которого до сих часов вживал и всякие листы печатовал, с палца мезенного руки левое спал и згинул".

А у Миколая Котовича сигнет украла служанка: "Побравши немало речей моих и жоны моей, с которыми и сегнет мой, утекла проч..."

В XV - XVII веках существовал обычай: когда человек умирал, его личную печать разбивали на гробе. Главное было уничтожить изображение герба. Интересная история связана с епископом Флорианом Гребницким, жившим в XVIII веке. Когда столетие назад в Полоцке вскрыли его гробницу, нашли в ней сигнет с личным гербом священника. И, кстати, именно по печати удалось выяснить, кто лежал в склепе.


Кстати

Если старый документ не имеет даты, то ее легко определить по печати. В разное время их "лепили" из хлебных мякишей, разведенного крахмала, воска, смешанного с толченым кирпичом или мелом. Сургуч на наших землях появился в XVII веке, и только со второй четверти XIX века штемпели стали красить чернилами или мастикой. Оттиски сначала получались размазанные, так как металлическая основа плохо брала краску. Настоящий переворот в "печатном" деле произошел в конце позапрошлого столетия, когда появились каучук и резина.