В этом доме престарелых живут вместе «сливки» тюремного мира: бывшие воры, разбойники и убийцы
Их хоронят без почестей и лишних слов. Ни цветов, ни венков, ни молитвы за упокой. Низкий крест, табличка, холмик. Был человек, и нет. Нет и памяти о нем. Пройдет год – никто не придет на могилу. За редким исключением такой конец уготовлен бывшим заключенным, которые отсидели за решеткой большую часть жизни. В старости, после выхода на свободу, им некуда идти. Нет ни своего угла, ни родственников, ни друзей.
Государство берет на себя заботу о судьбах таких людей. Последнее пристанище «сливки» тюремного мира находят в Яковлевичском специальном доме-интернате, что в лесной глуши в
Сегодня их 33 человека. Почти все в прошлом «профессиональные» воры, разбойники и даже убийцы. У каждого третьего за плечами — Магадан и Колыма, 6—7 сроков, 20—30 лет заключения…
— Бывшие матерые зэки не могут спокойно жить среди обычных людей, — считает Александр Суворов, директор Яковлевичского специального дома-интерната для престарелых и инвалидов. — В обычном доме престарелых они не расстаются с тюремными замашками и терроризируют простых пенсионеров, ветеранов войны и труда. Запросто могут нагрубить, а то и ударить, отобрать деньги. Представьте, каково иметь таких соседей старикам, которые всю жизнь честно работали, заслужили награды, уважение и покой…
Здесь все, как в обычном доме-интернате: столовая (правда, ножей в руки здесь не дают), медчасть, комната отдыха. Разве что постоянно дежурит милиционер. Сержант Александр Сильченко всегда начеку. Маты-перематы, курение в постели, пьяные выходки – это только цветочки. Летом прошлого года пришлось разнимать двух «пауков». Тогда один разбил бутылку о голову другого, а тот бросился на обидчика с ножом. Через месяц сцепились еще двое хулиганов. В ответ на оскорбление бывший убийца Сидоров порезал ножом сотоварища. Вызвали «скорую», а Сидоров исчез. Сейчас он в уголовном розыске. Скрывается от милиции еще один бывший зэк Голец, за плечами у которого около 40 лет тюремного стажа. Осенью он накинулся с кулаками на санитарку.
Медсестры не скрывают, что после того случая порой с опаской переступают порог дома-интерната. Особенно в день выдачи пенсии, 23-го числа. В эту ночь по пьяной лавочке буянят почти все «ветераны» исправительных колоний. Пенсии у бывших заключенных мизерные — в среднем 50—80 тысяч рублей, 10 процентов из которых они получают на руки, а остальные деньги идут на проживание и обслуживание. Но и этого вполне хватает для «набегов» на магазины за спиртным. А если мало денег, бывает, продают одежду, постельное белье, которое покупает для них интернат за государственные средства. Или такая хитрость: уходят из интерната бомжевать на месяц, а затем требуют выплатить 100 процентов пенсии, как того требует закон…
— Психология рецидивистов на пенсии очень трудна, — говорит Александр Суворов. — Побыв «авторитетами» в тюрьме, на свободе они тоже чувствуют себя королями. Перевоспитывать бесполезно: десятки административных выговоров им нипочем. Привлечь же к уголовной ответственности даже за серьезные провинности зачастую трудно. Как правило, большинство из них инвалиды I и II групп. У них есть свои льготы и ограничения. Максимум отбудут на зоне пару месяцев и снова возвращаются. И опять берутся за старое. Бороться с их тюремной натурой можно только на законодательном уровне. Возможно, стоит запретить им покупать спиртное, а то и вовсе ограничить выход за пределы дома-интерната. Ведь даже в свои годы они могут представлять реальную угрозу для общества.
…Валерию Бубенкову 67 лет. 30 из них он пробыл за решеткой. В перерывах грабил, воровал и избивал людей. Трудовой стаж на свободе – всего 3 года. Что полезного он сделал для страны? В ответ на этот вопрос на меня смотрят пустые глаза. Мне любопытно, насколько богат внутренний мир этого человека. Пытаюсь завести разговор на темы искусства, литературы. Опять пустота.
— Хемингуэй, Экзюпери – это не мои кореши… — то ли в шутку, то ли всерьез отвечает Бубенков.
Вспоминая судимости, Дмитрий Жуковский сбивается со счета. Позади 27 лет в тюрьме.
— Жизнь почти прожита, и мой результат в ней нулевой, — признается он в беседе. — От меня отвернулись родственники, я потерял ногу, пальцы на руках. Зона искалечила меня внутри и снаружи. Даже в интернатах я по привычке продолжал воровать вещи и деньги. Если бы сейчас вернуть мою юность, я бы, конечно, пошел работать, завел семью и никогда бы не попал сюда…
Во время командировки я решил посетить обычный Оршанский дом-интернат для престарелых и инвалидов. Еще недавно здесь тоже буянили бывшие заключенные, пока их не перевели в Яковлевичи.
— Какое счастье, что нас избавили от этих негодяев, — вздыхает пенсионерка Валентина Тумашевская. — Колесников и Старостенко постоянно третировали нас. То напивались до свинского состояния, то вещи воровали. Как-то раз я осудила одного из них на собрании, так напал сзади и ударил меня.
А бывало и так. Бывшие зэки окружают человека и требуют с пенсии на выпивку. Старик противится, но те лишь приставят кулак к челюсти и стоят на своем. Лет восемь назад в интернате двое «авторитетов» что-то не поделили, и один другого нокаутировал до смерти.
— Конечно, таких людей надо переселять в специальные учреждения, — считает Сергей Ялкович, директор Оршанского дома-интерната для престарелых и инвалидов. – Мы пробовали влиять на них. Пожалуйста: участвуйте в шахматных турнирах, концертах, викторинах. Им чужд такой досуг. Только в карты лупили…
Сегодня месячное содержание одного проживающего обходится Яковлевичскому специальному дому-интернату в 579 тысяч рублей. Обслуживающий персонал – 44 человека. Возможно, многие и не заслужили такой роскоши, но закон есть закон. Любой человек вправе рассчитывать на достойную жизнь, в том числе и бывший рецидивист. Но в то же время никто не имеет права отравлять жизнь окружающим. Понимая это, в Витебском облисполкоме приняли решение о расширении дома-интерната в Яковлевичах. Через пару лет он сможет принять до 100—120 человек. Возможно, стоит расширять сеть подобных учреждений в республике. Пока работают только два таких специальных интерната — в Оршанском и Копыльском районах.
В стороне от общества тюремные «пауки», по крайней мере, не тревожат старость простых людей. Они еще больше деградируют, но другой жизни, наверное, и не заслужили.
