Парень из хорошей компании

На интервью с Александром Молчановым я договорилась подозрительно легко. «А давайте завтра, — предложил он. — Я как раз в Москву уезжаю, перед поездом и поговорим». Ну вот, подумала я, еще один... Стоит белорусскому актеру прославиться на родных подмостках, как он тут же делает стремительную карьеру в российском кино (благо российские режиссеры на национальной киностудии давно почти как дома). И вот уже наши любимые Анатолий Кот и Ольга Фадеева переезжают в Москву за новыми творческими достижениями в театре Джигарханяна. Видимо, и Александр завершил свои дела в Минске, решаю я, раз соглашается на интервью, не сверяясь с графиком репетиций. Опять же — у Тодоровского–старшего только что снялся, о чем большинству актеров остается только мечтать... Но я категорически не согласна видеть его лишь на экране! И уже слышу, как мой протест поддерживает хор многочисленных поклонников Купаловского театра, где Молчанов — один из самых ярких молодых артистов...

— В Москву еду за дипломом, — развеивает мои опасения Александр. — Оказывается, на фестивале «Ожившая сказка» наш спектакль «Сымон–музыка» получил награду, я узнал об этом по телефону, позвонили прямо на съемочную площадку. А у меня выходной в театре — вот и решил съездить, с друзьями повидаться, с однокурсниками...

— Съемочная площадка — это у Тодоровского?

— Да, мне повезло, ведь в этот фильм я попал благодаря случаю. Актера, который первоначально был утвержден на роль командира роты, Петр Ефимыч забраковал. Причем актер очень хороший, специально худел ради этих съемок, но Тодоровский решил, что даже после этого он выглядит слишком благополучным. А по сценарию это 1945 год, изможденные все... В результате роль досталась мне.

Не представляете, как давно хотелось попасть к Тодоровскому на площадку, посмотреть, как работает мастер! Был готов сниматься у него бесплатно, хотя, если это касается других режиссеров, всегда интересуюсь, сколько будет стоить съемочный день. А тут мне было абсолютно все равно — как говорила Елена Яковлева, у Тодоровского она готова сыграть даже шкаф. Я был согласен и на ножку от шкафа — это ведь живой классик, фантастическая личность... В свои 82 года Тодоровский излучает столько энергии на площадке, управляется с массовкой в 300 человек... И всегда с юмором, даже во время съемок вчерашней сцены, когда по сюжету полегло 12 солдат моей роты. Чтобы разрядить обстановку, Петр Ефимыч всегда готов рассказать анекдот или забавную историю: съемочная группа хохочет, «трупы» хохочут... Расслабились? Снимаем...

— Насколько я поняла, картина о войне?

— Как раз и нет, хотя сюжет трагичен: трое братьев вместе с отцом приходят на фронт, одного брата расстреливает энкавэдэшник, другого убивает напарник из той же роты, отец погибает... Но фильм все–таки не о войне. У меня там, на мой взгляд, достаточно проходная роль, но это не важно. Важно то, что позавчера я понял — остался последний съемочный день, и стало очень грустно. Потому что работать в такой компании, с таким режиссером — это опыт на всю жизнь...

— Тем не менее гонорар вам заплатят?

— И даже больше, чем я предполагал.

— После спектаклей «Сымон–музыка» или «Маэстро» сложно представить вас боевым командиром...

— В кино меня обычно и зовут на роли добрых парней: брата, хорошего друга, положительного таксиста... В детской картине «Маленькие беглецы», например, я сыграл просто невыносимо доброго парня, хотя все время уговаривал режиссера Ренату Грицкову что–нибудь придумать. Она только отмахивалась: «Как же мне надоели эти артисты со своими капризами...»

Но у Тодоровского все было иначе. Кое–что даже смешно вспоминать... Солдаты парятся в наглухо застегнутых шинелях — хоть и жара, снимают–то апрель. Все взрывается так эффектно... А я по сценарию должен поднять бойцов в атаку. «Камера, мотор!» — раздается пулеметная очередь... Но это еще ладно. Один взрыв — меня накрывает землей в окопе, второй взрыв... Я выбегаю, кричу: «За Родину! За Сталина!» — и тут в меня входит буквально столовая ложка земли. А я же командир роты, живое мясо, должен вдохновлять своих солдат, я же им пример подаю, даже пригнуться не имею права... Солдатики из массовки зарядили автоматы, начинают стрелять, я бегу, стараюсь не пригибаться, а в голове только: «Ой–ой–ой, а–а–а! Что же это такое?..» Было жутковато, хотя в дыму моей непосредственной реакции, надеюсь, не видно... Помню еще, как парень из массовки упал прямо в огонь — от взрывов загорелась трава, по кадру надо было упасть, и он терпел, пока не сказали «стоп!», настоящий герой...

— Режиссер Александр Гарцуев рассказывал в интервью, что на главную роль в своем спектакле «Маэстро» искал фанатика...

— Не могу сказать о себе, что я такой уж фанатик. Профессия никак не мешает мне жить нормальной жизнью. Другой вопрос, что я стремлюсь делать все так, чтобы самому было интересно... Кстати, эту роль я играю в паре с Романом Подоляко, вообще, мы часто работаем вместе, но не конкурируем, а помогаем друг другу.

— В Интернете ваши поклонницы откровенничают: «Я очень люблю Сашу, только он не может или не хочет этого понять...»

— Не знаю даже, стоит ли об этом рассказывать, не хотел бы никого обидеть... Бывает, что девушки воспринимают меня таким, каким видят на сцене. А я абсолютно другой в жизни. Была история, когда поклонница преследовала меня целых 2 года со всеми вытекающими отсюда последствиями: с агрессией, с потоком нецензурщины по телефону, ночевала под лестницей моего общежития, заливала двери всякой дрянью... Мало того что в личной жизни начались проблемы, я стал бояться выходить на сцену... В конце концов, через знакомых нашел психотерапевта, и мы втроем попытались разрулить эту ситуацию... Слава Бойко, с которым мы однажды снимались, посоветовал пресекать такие вещи сразу, не вступать в контакт: «Здравствуйте, спасибо, до свидания». Стараюсь следовать этому совету...

Собственно, в театре та же проблема: скажем, увидели тебя в роли психа — сыграл в спектакле «Тристан и Изольда» короля Марка — и пошли–поехали–посыпались всевозможные «психи»: «Брат мой Симон», «Барух–Эммануэль», «Маэстро»... Конечно, все свои роли я очень люблю, но хочется сыграть и что–то другое. Но для этого нужен режиссер, который готов что–то в тебе ломать, что–то в тебе открывать. А ведь чем труднее мне будет, тем интереснее будет результат. Но далеко не все режиссеры это понимают, и мне их очень жаль...

— То есть вы мечтаете о роли нормального злодея?

— Просто хочу разных ролей, с хорошими режиссерами и в хорошей компании.