Параллели сходятся в пути

«Вагон — временный дом пассажира, а вы — хозяйка этого дома» (Из памятки проводнику вагона.)
«Вагон — временный дом пассажира, а вы — хозяйка этого дома»

(Из памятки проводнику вагона.)

— Вы что–то не поняли, я хочу отправиться в ночную смену, — недоумевала я.

— Так я и говорю, приходите к 10 часам утра, — специально для непонятливых еще раз уточнила заместитель начальника вагонного участка Минского отделения БЖД Вера Семенова.

По наивности я полагала, что проводники опережают нас, пассажиров, только для того, чтобы за полчаса до отправления поезда открыть вагоны. А перед ночной сменой они спят целый день. Увы, не спят. Планерки, инструктажи, уборки, прием товара — вот примерное расписание дня проводника, поезд которого отправляется в 17.17. По маршруту этого фирменного состава N 107 я решила проехать ночью, чтобы посмотреть на дорогу не заспанными глазами пассажира, а бодрым взглядом внимательного вагоновожатого.

Марина Владимировна Роговская, начальник поезда, в день отъезда к парикмахеру записывается на 8 утра, поэтому к первой планерке она, как, впрочем, и вся ее бригада, уже с укладкой, свежим маникюром и по форме.

– Молодые девочки иногда сами себе прически выдумывают, а мы по привычке ходим к мастеру, — Марина Роговская стала проводницей 30 лет назад.

— Понравилась форма, — признается. И в этом она не оригинальна. Почти все девчонки и 30 лет назад, и сегодня отправляются в разъезды, засмотревшись на строгий синий костюм с блестящей эмблемой на груди.

Ни официальное «железнодорожный служитель», ни даже ласковое «хозяйка вагона» толком не объясняют всех обязанностей проводницы. Если бы этой профессии пришлось давать подробное определение, думаю, выглядело бы оно примерно так: официант с опытом бухгалтера, медсестра со специализацией психолога, обладающая навыками актерского мастерства. Да, чуть не забыла, и нянька в придачу.

— Лет 10 назад у меня в вагоне женщина начала рожать, — вспоминает Роговская. — Объявили по поезду, прибежал врач из другого вагона. Принесли бутылку водки из ресторана, он вымыл руки, ножнички у нас в аптечке есть, на подобный случай даже две лишние простыни предусмотрены. Родился мальчик! Вот так, садились в поезд вдвоем, а вышли втроем.

Это пассажир отправляется в дорогу, проводник — уходит в рейс. А рейс может длиться 3 — 6, а порой и 10 суток, например, в Иркутск. Не каждый дождется... Однако в дальнем пути можно не только потерять свою половину, но и найти.

— Одно время я ездила в Москву. Четыре девочки из нашей бригады вышли замуж за своих пассажиров и уехали в Россию, а моя коллега с варшавского поезда переехала в Польшу, — делится «географией» замужеств Тамара Куницкая.

У них даже признак есть: если пассажир возвращается в твой вагон с цветами — придется менять направление. Некоторые мужья заводят романтическую привычку провожать своих жен в рейсы, отдельные индивиды даже обеды умудряются подносить в пересменки. Но даже у тех, кто вынужден поглощать «Роллтон» в грустном ожидании, есть прекрасная возможность основательно соскучиться и ощутить радость встречи.

«Улыбка ничего не стоит, но много дает»

(Из памятки проводнику.)

— Девочки, на посадку выходим в жилетках. Хороших нам пассажиров. С Богом! — звучит последнее наставление начальника по поездной радиосвязи, и двери во всех вагонах синхронно открываются. По неудобным металлическим решеткам–ступенькам на перрон выпархивают хозяйки вагонов. Все, как велела начальник, в жилетках. В 30–градусную жару приходится отказываться от пиджаков и бордовых галстуков.

Мы с Мариной Владимировной проходим вдоль состава. У каждого вагона ее обступают со всех сторон. Большинство, понятное дело, не смогли купить билеты. На этот счет у начальника имеется пару резервных мест, но только пару, остальным приходится отказывать.

— Всегда стараюсь помочь курсантам и солдатам, — признается она. — Их ведь мамы ждут.

Возле пятого вагона плачет мальчик лет трех. Родители купили ему велосипед, но не упаковали, как того требует техника безопасности.

— Нельзя этого велосипедиста оставлять без транспорта, — решает начальник и просит проводницу зачехлить покупку.

Сегодня рейс явно велосипедный. Возле следующего вагона новенький «Санта–Круз», тоже неупакованный. Владелец, не уточнивший заранее правила перевоза, печально разводит руками. На его месте часто оказываются и владельцы собак, не знающие, что для крупных пород необходимо выкупать все купе, и незадачливые льготники, пытающиеся провезти по своим документам все семейство.

После отправления пассажиры обступают купе проводника. Одному — воду, другому — пива, а третьему дайте ручку кроссворды разгадывать. Катерина Поршина, проводница с 26–летним стажем, достает ручку из своей сумки. У нее там и нитки с иголкой имеются, пришить пуговицу тоже частенько обращаются.

Поездной ди–джей — начальник Роговская — подбирает репертуар в дорогу. Вспоминает, как 1983–м звучала под стук колес «Малиновка», теперь главный путевой шлягер — заунывная «Ветка сирени».

Как журналист и просто любопытная девушка не могу не попросить примерить тот самый синий костюм, вскруживший голову десяткам девчонок.

— Обувь ваша, конечно, не подойдет, — указывает начальник на мои шлепанцы. Проводникам без задников нельзя, еще за ступеньку зацепится.

Что форма делает с человеком! Минуту назад я безнадежно пыталась разбудить себя очередной чашкой кофе. А увидев в зеркале ту самую блестящую эмблему, браво расправляю плечи и уверенно поднимаю голову. Вспоминаю главное правило об улыбке и твердым шагом направляюсь на перрон встречать пассажиров. Гомель — 21.25.

Поверьте, улыбка — еще то оружие. Работает безотказно. Люди ведь тоже измученные поздней дорогой, а мы их встречаем, как родных. Этой обаятельной улыбке проводниц посвящено полкниги отзывов и предложений.

— В начале карьеры один пассажир написал мне благодарность: мол, какая расчудесная проводница, как душевно разговаривает за чаем, — смеется Марина Владимировна.

На этой благодарности ее карьера могла и закончиться, потому что отдыхать с пассажирами, в том числе и чай распивать проводникам категорически запрещается.

В соседний вагон садятся призывники. Их подруги плачут так, будто на фронт провожают, потом парочки начинают жадно целоваться, причем все сразу, хоть конкурс устраивай.

...Отъезжаем от станции, и я встаю на откидную площадку вместе со Светланой Гурло. С непривычки от убегающего перрона кружится голова. «Смотри в одну точку», — предупреждает опытная напарница и поднимает ночной сигнал — фонарь: «все нормально».

Лично для меня неотъемлемый атрибут поездки — стаканы в металлических подстаканниках. Не услышать их колокольного звона — все равно что плохая примета. В перерыве между станциями проводники гостеприимно приглашают на чай и подносят... фарфоровую чашку. Для них эта чашка, наоборот, самое дорогое, потому что она напоминает о доме. Проводники не пьют чай из знаменитых стаканов. А свои купе они украшают цветами, вазочками, салфеточками, игрушками — все нежное, очень женское. Как–то не вяжется оно с ведрами угля, замерзшими зимой туалетами, нелегкими матрасами и тюками с бельем...

0.06 — Калинковичи. Стоим полчаса. Пассажиры успевают купить мороженое и угостить нас.

2.23 — Жлобин. На «игрушечной» станции продолжается торговля, правда, не такая бойкая, как днем. У них, видимо, тоже смены.

3.27 — Бобруйск. Снова мороженое от благодарных пассажиров. Разве им объяснишь, что проводникам нельзя делать подарки!

На каждой станции подходит милиционер, интересуется, не беспокоит ли кто. Кстати, такое внимание стражей порядка можно наблюдать только на белорусской дороге, в Украине звать будешь — не всегда подойдут.

В Гомеле в наш вагон сели четыре милиционера.

— С такими пассажирами можно ехать спокойно, — подначиваю я.

— С такими проводницами тоже! — парирует подполковник. А выйдя покурить на остановке через несколько часов, он спрашивает у нас со Светланой: «Мы бы хотели обратно с вами возвратиться, вы в этом вагоне будете?» И чем мы ему так приглянулись?

«В поезде пассажиры любят лежать, спать, есть»

(Из памятки проводнику.)

Фирменный поезд — состав особый. Самые новые вагоны с компьютерным управлением, самые опытные проводники. Попасть в бригаду не менее престижно, чем на международный маршрут. Новичка сюда не возьмут.

— Раньше топили дровами и углем, теперь у нас электроотопитель, — хвастаются проводники и тут же уточняют: — Правда, его может выбить, вот и пригодится старая закалка!

Пассажиры бывают разные, но разновидностей этих только две — трезвые и пьяные. А вот «подвидов» тут великое множество. Самый опасный для спокойствия вагона, а порой и целого состава — дембель. Такой и на полном ходу выйти норовит, и даже взять в заложники начальника поезда пытается. «Зайцы» рискуют в первую очередь своей жизнью, цепляясь за поручни отходящего состава или запрыгивая между вагонами. Отъезжающие на юг могут прихватить полотенце, простынь, а однажды взяли сразу четыре одеяла! Студенты из Индии обувь снимают перед купе, а наши предпочитают ездить бизнес–классом по своим льготным билетам. Но есть и другая категория путешествующих.

— Я всегда беру билеты заранее в вагоны к Катюше или Светлане, — признается постоянный пассажир гомельчанин Ефим Шубин. — Когда я вижу их знакомую улыбку, усталость как рукой снимает.

Говорят, украинские проводники даже жалуются на наших: дескать, избалованные ими пассажиры теперь во всех поездах требуют максимум внимания и заботы. А они в должностном уставе не прописаны.

...В 5.44 прибываем в Минск. Я прощаюсь с бригадой и иду домой. Буду отсыпаться. Они тоже отдохнут до 10 утра, а потом все сначала, рейс продолжается. Кто–то приехал–уехал, а они в пути...
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter