Пани Аделя из Владиславово. Неиронический недетектив о неотрезанной голове

Она понравилась мне сразу, с первого взгляда, когда человек кажется важнее того, что и за сколько он тебе предлагает.
...В принципе, глядя на карту, я как размышляла? Да почти так, как любимая Иоанна Хмелевская! Если Балтика встретит холодом и суровыми штормами, в море не полезем, а просто будем подставлять на песчаном пляже белесые бока солнцу, есть рыбу, которой здешние рыбаки ловят немерено, собирать после штормового прилива с отливом янтарь. И... надеяться, что случится необременительный роман. Конечно же, детективный - в голове, а не в жизни. Ибо совсем одно - передряги в жизни. И совсем другое - в фантазиях. Кто ж не знает, что самые кровожадные убийцы, поковарнее записных киллеров, - плодовитые авторы криминального чтива. Им на тот свет отправить сотню невинных жертв - что бросить дюжину камешков в пенный прибой.



Теперь оставалось только "пробить" предстоящий маршрут. Легкая на подъем пани Иоанна строгала свои "янтарные" детективы в примостившихся у самого синего моря городках Свиноустье и Пясках - первый, считай, почти под Гамбургом, а второй под Калининградом. Аккурат между ними лежат Леба и местечко с романтическим названием Ястребиная Гора - туда белорусские турагентства возят моих обуреваемых морской романтикой земляков. Правда, не детективы писать, а коллективное барбекю кушать на свежем воздухе. А что советует пишущая некриминальные книги для детей кузина Ева из Вроцлава? О, знающая местные нравы кузинка говорит, что толерантные поляки караванами едут в национальную Мекку - Владиславово. Этакую Ялту балтийского розлива.

...Вынырнувшее из-за приморских указателей Владиславово встретило нас обилием праздной публики, перемещающейся в двух равнозначных направлениях. Половина ее упорно двигалась к морю, а вторая столь же упрямо возвращалась обратно. Вечный курортный синдром - ярмарка жизни, работающая во имя отпускников и по будням!

Первый ее штрих нас не обрадовал - никто, как в Румынии, не выскочил машине навстречу с ключами и фотографией апартаментов. Никто, как в Черногории, на зазывал в оборудованную душем "саклю" напевным голосом. И не было, как в Хорватии, водруженных на виллы высотой с добрый маяк многочисленных надписей "Циммер фрай", что означает "Свободные комнаты". Наоборот, почти на каждой калитке висели таблички со словом "брак", что означает отсутствие. Владиславово оказалось самодостаточным курортом: в сверхгостях оно не нуждалось.

Пришлось вылезать из авто и вливаться в неспешную пешеходную компанию. Методом путевого обхода вместе с другими страждущими искать ночлег.

Так мы вышли на улицу Огородную, где утопал в цветах (а растут во Владиславово в основном голубые и розовые гортензии почти двухметровой высоты) дом пани Адели.

Она понравилась мне сразу, с первого взгляда, когда человек кажется важнее того, что и за сколько он тебе предлагает. Это, в принципе, неправильно, не по-рыночному, но я выбрала пани Аделю. И она, что удивительно, выбрала нас, вежливо отказав зашедшей во двор дома практически одновременно с нами семье. С легкой душой мы поселились в полном старомодной прелести особняке на улице с названием под стать гортензиям. Ведь огород по-польски - это сад. А гортензии, если кто знает латынь, также имеют в своем названии садовую этимологию.

В первый же вечер пани Аделя тихонько постучала в нашу дверь и, мило смущаясь, церемонно произнесла: "Проше паньства, приглашаю отведать свежей сельди, только что прямо в порту у рыбаков купила".

Мы с мужем переглянулись: странный отдых пошел в последнее время. В прошлом году хозяин черногорских апартаментов каждый наш выход к морю сопровождал выносом ракии собственного производства. Здравицы во имя славянского братания приходилось поддерживать преимущественно мне - как не прикованной к авторулю. А тут - почти начало романа Хмелевской: ароматная селедочка от местных рыбаков в поджаристом исполнении. Замечательная завязка. Может, развязка будет не хуже.

На следующее утро на пляже мы поняли, что в романах остроумной авторессы мы явно упустили важную деталь. Весь прибывший народ, застолбив места на желтом, шелком переливающемся песке, начал усиленно на нем окапываться. Достав деревянные колья и молотки - в ход шли даже детские пластиковые лопатки, - пляжный люд усердно рыл в золотом песке ямы и вбивал в них колья. После чего на эти колья натягивались пестрые полотнища.

Думаете, благородная пляжная публика искала янтарь? Как бы не так: ставила на песке параваны - полотняные укрытия от холодного балтийского ветра.

В своих разноцветных загончиках шляхетные поляки чувствовали себя весьма уютно. Будто улиточки в переносных домиках. А мне при виде параванов, которые нередко срывал с места и уносил к морю вместе с полосатыми зонтами острый балтийский ветер, пришла на ум скорее идеологическая, чем детективная аллюзия: автономия, даже условная, даже подобная замку на песке, способствует укреплению собственного (читай - национального) достоинства. Однако мудрой этой мысли вопреки ходили мы на побережье без увесистой поклажи.

Впрочем, что пляжи? Во имя полного апологетства требовалось наведаться на еще один важный объект - знаменитый местный порт, заложенный королем Владиславом еще в XVII веке: опередил-таки запрограммированный на славу король самого Петра Великого с прорубанием окна в Европу! Однако моряки на баржах, выгружающие серебристо-живой улов на пристань, явно не походили на янтарных контрабандистов. Как и стилизованные под пиратские шхуны баркасы, резво катающие туристов по ближней акватории. Ну никто даже при пристальном наблюдении не тянул на бандитских обладателей янтарной глыбы с застывшей внутри мухой.

Все было чопорно, тихо и пристойно.

И мне вдруг резко расхотелось отрезать кому-то голову - даже мысленно. И искать на побережье бедную муху, давно погибшую героической смертью. Тем более что в августовском морском прибое янтаря явно не было. Зато в других местах - целая россыпь разновеликих камешков: от прозрачно-зеленых до молочно-белых. Места эти назывались магазинчиками, торгующими легендарной смолой, красиво обрамленной серебром. Ведь, как оказалось, традиционные серебряных дел мастера работают в соседней Ястребиной Горе, что в 10 километрах от Владиславово.

Ну прости, любимая Иоанна, даже вообразить, что в стоящей под гортензиями машине с родными красно-белыми номерами лежит в пакете с надписью "ЦУМ" чей-то хладный скальп или мешок с ворованными оранжевыми кусками смолы, было неприятно.

Да и абсолютно реальная пани Аделя сыграла свою миротворческую роль. В ответ на наше удивление столь чопорным курортом, где все жители, включая отдыхающих, с первыми сумерками укладываются спать, философски заметила: "А у нас так принято. Владиславово - очень спокойный город. Здесь пока ничего страшного не случалось".

И я отказалась от мысли родить в местах боевой славы Хмелевской пусть себе и иронический детектив. И стать литературным киллером. Пока, значит, не судьба.

В последний наш вечер в похожем на табакерочный городок Владиславово пани Аделя, с которой вечерами, если не мотались любоваться видами Гданьска или замка в Мальборке, мы вели светские беседы, вдруг по-девичьи зарделась: "У меня есть для пани пропозиция". Предложение заключалось в том, что она решила наделить меня подарками. С условием: коли вещи не понадобятся, могу отдать их другим хорошим людям. "Понимаете, - сказала мне благородная пани, - у нас есть пункты, куда можно отнести любые пожертвования. Но мне не очень нравится одаривать людей, чьих глаз я не вижу".

Тут пришла очередь зардеться мне.

И не только от смущения. В голове сразу всплыли нормы провоза багажа через границу и возможные абсолютно реальные детективные приключения. Я честно рассказала про это своей доброй пани. После чего мы вдвоем решили: при возникновении проблемы добровольную миссию Санта-Клауса я передаю пограничникам, которые и станут распорядителями мешка с подарками.

Но пани Аделя, похоже, недаром в качестве благословения преподнесла мне на прощание старинную Библию и четки: никто на границе не поинтересовался моими сумками. И теперь, даря подарки тем людям, чьи глаза я могу рассмотреть, я говорю: "Это от пани Адели из Владиславово". На память о благородной польской пани.
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter