...Место ему выбрали видное и красивое — у самого шоссе, под березами. Розовый гранит в обрамлении белоствольных красавиц хорошо заметен с дороги. Здесь почти граница: еще километр пути — и начинается российская территория, о чем предупреждает дорожный указатель. Но памятник стоит на белорусской земле. Потому что именно на нашей земле произошло то, о чем и должна напоминать плита с лаконичной надписью.Из Лондона в Городок
Живущие в столице туманного Альбиона Даяна и Майкл Лазарус вряд ли думали, что судьба занесет их в такую точку мира, которая называется с милой славянской простотой — Городок. Точнее, даже севернее этого самого белорусского Городка, в городской поселок Езерище, на самую границу с Россией. В Беларуси у четы Лазарус родственников не имеется, корни их совсем не отсюда, мотивации, казалось бы, для столь далекого путешествия пожилой пары в незнакомую страну практически нет. Но оказалось, все–таки есть. Причем очень уважительная. В конце июля Лазарусы приехали из Лондона в Витебскую область на открытие памятника расстрелянным под Езерищем в годы войны евреям. Точнее, мемориального знака, как говорит директор местного благотворительного фонда «Джойнт» Елена Коссовская, что, по большому счету, сути не меняет.
Ведь главная суть в том, что Майкл и Даяна не просто присутствовали на открытии знака — во многом благодаря их усилиям он здесь и появился. Лазарусы уже не первый год сотрудничают с еврейскими общинами Беларуси. И узнав о том, что не все захоронения погибших в годы Холокоста евреев должным образом упорядочены, открыли в Англии специальный фонд для сбора добровольных пожертвований, вложив в него значительную долю собственных средств. Спонсоры откликнулись — деньги на гуманное дело были собраны. Итогом общих усилий и стала гранитная плита под березами по дороге из Витебска в Невель. Неподалеку от того места, где в начале войны фашисты расстреляли здешних жителей. Причем это не первый жест доброй воли лондонских благотворителей. Благодаря помощи Майкла и Даяны, как уточнила Елена Давыдовна, в Беларуси уже поставлено 15 мемориальных знаков на местах массовой казни евреев.
Я долго пыталась выспросить у тех, кто встречал на городокской земле семью Лазарусов, как английские гости сами объясняли причину своего поступка. Ответы были примерно одинаковые: «Майкл и Даяна по природе очень скромные люди. Громких слов они не говорили. Сказали лишь, что поступают так по зову сердца».
Расстрел у железной дороги
На гранитной плите нет фамилий погибших, названо лишь общее количество — 150 расстрелянных. «Лучше, конечно, если бы был полный пофамильный список, — соглашается со мной терапевт–невролог Городокской райбольницы Марк Кривичкин, который и вызвался показать дорогу к памятному знаку. — Но даже эти сведения пришлось добывать с трудом: очевидцев остается все меньше и меньше».
Ветер мирно качает ветви берез над гранитом — даже не верится, что много лет назад здесь произошла трагедия.
— Плита находится чуть поодаль от места расстрела: там после войны также был установлен памятник, совсем простой, — уточняет Марк Иосифович. — Новый мемориальный знак мы решили поставить на виду, у дороги. Хорошее дело, считаю, сделали. Начинали же с того, что в 2005 году я во время отпуска приехал в Езерище и пошел по домам, расспрашивая очевидцев. Проводником была учительница истории поселковой школы Лариса Ивановна Никифорова, которая хорошо знала старожилов. Спрашивал о количестве погибших. Одни называли 120 человек, другие 150. Для уточнения обратился за помощью к директору Музея истории и культуры евреев Беларуси, который находится в Минске, Инне Павловне Герасимовой. Она покопалась в литературе и сообщила, что немцы в Езерище казнили не только местных евреев, но и прибывших сюда перед войной из западных областей.
...В тот роковой день фашисты под конвоем согнали всех евреев поселка к железной дороге под предлогом разгрузки вагонов. Но это был обман: несчастных уже ждала выкопанная накануне яма–могила. Выстрелами в упор каратели стали загонять в нее людей. Муж и жена Энтины, видя, что не спастись, так крепко обнялись, что вместе упали в братскую могилу. На краю ямы оказалась и Фрида Львовна Мазо, работавшая до войны детским врачом. Местные жители, уважая доктора, советовали ей перед приходом немцев уехать из поселка. Говорят, об этом просил жену и муж, ушедший в Красную Армию. Но Фрида считала, что не тронут человека самой гуманной в мире профессии. Как же она ошибалась! На расстрел молодая женщина шла, прижимая к себе крохотного сына. Одним выстрелом фашисты убили ее с ребенком.
— Вначале я просто слушала рассказы старожилов — многие из них еще были живы и хорошо помнили, как все происходило, — Лариса Ивановна Никифорова в школьном музее хранит воспоминания односельчан, которые по собственной инициативе тщательно задокументировала. — Попросила тех, кто покрепче, показать место расстрела — мы на него вместе со старшеклассниками потом ходили. А чуть позже стала записывать — память о прошлом должна остаться. Много подробностей поведала Ульяна Овсова 1912 года рождения, видевшая казнь своими глазами. Лидия Васильевна Фадеева, Петр Петрович Кондратенко тоже многое вспомнили.
Находящуюся ныне на пенсии Лидию Васильевну Фадееву удалось расспросить и мне. На память о прошлом она не жалуется:
— Пигалицей я была тогда 13–летней, сама расстрел не видела, но помню, как вернулся оттуда мой двоюродный брат. Василий Захарович Минов его фамилия, 1910 года рождения, нет его уже в живых. В тот день немцы взяли его закапывать расстрелянных возле железной дороги. Пришел он к нам, а жили мы тогда в деревне Панкры, неподалеку от Езерища, сам не свой и говорит: «Второй раз на свет родился. Думал — и меня в яму немцы зароют. Люди в ней под землей еще шевелились...» А случилось это 19 января 1942 года — на большой праздник Крещения. Помню, мама моя, она тоже среди людей стояла, дома крестилась и говорила: «Цi ёсць Гасподзь — на такое свята такое бедствiе сатварыць?» Так что на памятнике неправильно написано, что в сентябре 1941–го убивали. Позже это было. А насчет количества расстрелянных врать не буду, не помню, сколько до войны в Езерище евреев жило, но кажется мне, меньше, чем 150 человек.
Воспоминания очевидцев Ульяны Овсовой, Евдокии Дмитриевой, Марии Лахмотко, которые невозможно читать без душевного содрогания, вошли в районную книгу «Память». Жаль — без всякой ссылки на кропотливо собиравшую их езерищенскую учительницу истории...
Впрочем, все это детали второстепенные. Есть вопросы и куда более важные: почему высеченная на граните дата расстрела не совпадает с той, которая приведена со ссылкой на очевидцев в книге «Память»? И второй: насколько точна цифра убиенных?
Буквы на граните
Возможно, на нестыковку в датах не стоило бы обращать внимания, ведь дело–то сделано очень важное, память погибших увековечена. Но история любит точность, с этим не поспоришь. К тому же вырубленная на камне и рассчитанная на массовое обозрение. Именно с гранитного монумента, а не со школьного учебника может начать ее изучение подрастающее поколение. Да и трепетно относящиеся к памяти о прошлом ветераны, как видим, ратуют за историческую достоверность и максимальную точность. Справедливо полагая: прошлое не должно входить в будущее с «опечаткой», с разночтением в разных источниках.
Надпись на памятном знаке свидетельствует: расстрел в Езерище произошел осенью 1941 года. Районная же книга «Память» устами очевидцев трагедии утверждает: каратели устроили массовую казнь в феврале 1942 года.
Понятно, что память людская небезгранична, что трудно без документов назвать точную дату, однако слишком уж велика временная разбежка между сентябрем и февралем.
— Я сама ломаю над этим голову, — вздыхает Лариса Никифорова, увлекшаяся поисками исторической истины не меньше завзятого архивиста. — И все чаще прихожу к выводу, что скорее всего это был все–таки январь 1942–го, а не февраль, как написали в книге «Память». Тем более не может идти речь о сентябре: все очевидцы запомнили морозы и холод. Осталось лишь точнее с днем определиться: 19 или 29 января фашисты устроили карательную акцию. К сожалению, мнения свидетелей здесь не сходятся. По словам очевидицы Елены Каршковой, она пришла в тот страшный день домой и сделала угольком пометку над печкой: 29 января 1942 года. Я специально справочники военные пролистала. Гитлер отдал директиву об окончании уничтожения евреев именно 20 января 1942 года. С одной стороны, как видим, ее информация стыкуется с историческими справочниками. Но вот Лидия Фадеева и другие очевидцы уверены, что каратели решились на кощунственный акт в святой для белорусов день — Крещение. Мол, потому и врезалось в память, что 19 января дело происходило.
— Можно ведь обратиться с запросом в архивы, — говорю я. — Думаю, смогли бы помочь и местные музейщики.
Тамаре Ивановой, директору Городокского краеведческого музея, мне самой пришлось задать вопрос, какие материалы по трагедии в Езерище есть в здешних фондах. Оказалось, документальных подтверждений числа жертв нет. Но и запроса, по словам Тамары Николаевны, на сей счет ни от кого не было. Будь таковой, начали бы вместе с поселковым Советом поиски. Езерище только после войны получило статус городского поселка, до войны там жило не так уж много жителей. Так что с цифрами следует быть очень осторожными, подытожила свою точку зрения Тамара Иванова.
Уточнить важные данные я попробовала и у секретаря Езерищенского поссовета Тамары Серболиной. Но Тамара Федоровна помогла лишь определиться с датой установки самого первого памятника на месте расстрела еврейского населения. Согласно документам, он возведен в 1964 году. Что же касается количества душ, погребенных у железной дороги, то такая цифра нигде не зафиксирована.
Не нашлось после войны энтузиастов, подобных Л.Никифоровой или М.Кривичкину, которые бы по свежим следам восстановили масштабы трагедии. Слишком много других забот было у выкарабкивающихся из военной разрухи людей и местной власти. И слишком мало рук, чтобы все сразу привести в порядок. Людям в первую очередь хотелось жить, а не протоколировать потери.
И не стоит живых упрекать за это. Справившись с болью потерь и разрухой, они взялись и за братские могилы...
Возле Езерища, как рассказала главный специалист по социальной защите Городокского райвоенкомата Елена Захарова, находится аж 5 захоронений жертв войны: 4 — мирных жителей и одно воинское кладбище. Списочный состав составлен лишь для воинских могил: на всех 204 погребенных в них военнослужащих. Пофамильного перечня мирного населения, к сожалению, нет. Подсчитано лишь общее количество погибших — 720 человек, главным образом жителей окрестных деревень. Подсчет, строго говоря, достаточно приблизительный, сделанный на основе опросов местных старожилов, данных сельских Советов, краеведческого музея. Потому что довоенные реестры жителей не везде сохранились.
— В обязанности райвоенкоматов составление списков погибшего мирного населения раньше не входило, — рассказала Елена Захарова, — только военных. Согласитесь, это тоже очень кропотливый труд: найти и задокументировать могилы всех полегших на поле брани солдат. Полная паспортизация всех воинских захоронений завершена в 2000 году. После нее начали учет остальных захоронений. На территории Городокского района таких 88. Поиск намного облегчился с созданием объединенного автоматизированного банка данных в управлении по увековечению памяти защитников Отечества и жертв войн Министерства обороны.
Табличка для рядового Кудрявцева
...Знаете, кто поставил первый памятник на месте фашистской расправы с еврейским населением у железной дороги? Старожилы поселка уверяют: сделал это чудом спасшийся сын расстрелянных в тот день супругов Энтиных, специально приезжавший из Львова, где поселился после войны, на родину в Езерище. Данный факт, достойный отдельного повествования, не преминула записать в своих мемориальных тетрадях для школьного музея Л.Никифорова.
Кстати, тот скромный памятник до сих пор не демонтирован, несмотря на то, что у шоссе поставлена новая гранитная плита. Возле него всегда лежат свежие цветы — благодаря взявшим шефство над ним работникам железной дороги.
Венки и цветы украшают и другие захоронения в поселке — братские могилы на берегу реки Оболь и возле горы Хайковка, гражданское и воинское кладбища Езерища.
Память, к счастью, нынче не пустое слово.
Память, к счастью, — важная компонента государственной политики, когда оно, государство, целенаправленно выделяет деньги на приведение в порядок братских могил с известными и неизвестными героями. Вот и на реконструкцию воинского захоронения в Езерище, по словам председателя местного поссовета Надежды Ремневой, в этом году выделено из областного бюджета 20 миллионов рублей.
Но в скорбном мартирологе еще не очень скоро будет поставлена точка. И дело вовсе не в медлительности и небрежении к прошлому. А в том, что минувшая война нет–нет да и напомнит о себе. В самый неожиданный момент и самым неожиданным способом.
— Нам только что пришлось заказывать новую табличку для воинского кладбища, — словно спохватившись, сказала мне председатель Езерищенского поселкового Совета Надежда Владимировна Ремнева. — Добавилась новая фамилия — найдено захоронение рядового И.М.Кудрявцева. Так что следует уже называть цифру 205.
А в самый последний момент, когда я уже завершала свой материал, похожую новость сообщила из Городокского военкомата и Елена Захарова: в деревне Моисеенки специально вызванные бойцы поискового батальона по подсказке местных жителей провели раскопки на месте предполагаемого военного захоронения. (В этих краях — любой историк скажет — шли ожесточенные бои.) Обнаружены останки людей, которые отправлены на судебно–медицинскую экспертизу.
Мы договорились с Еленой Николаевной: если по находке что–то еще прояснится, мы обязательно продолжим историю. Впрочем, а зачем полагаться на милость случая? Мы вправе продолжить ее, даже если солдатские медальоны и не найдутся. Те, кто столько лет пролежал в земле, не всегда были безымянными. Имя собственное у них при жизни было, а вот памятника после смерти — нет. Ни индивидуального, ни общей гранитной плиты.
Теперь — будет. На видном, как и полагается, месте.
Фото автора.
