В Грабове, когда копали ямку, чтобы поставить туда крест, неожиданно под лопатой что-то звякнуло. Мой отец нагнулся и поднял позеленевшие от времени автоматные гильзы. «Немецкие, — тихо проговорил он. — Не место им здесь». И выбросил их за кладбищенский забор.
…Февральским вечером 1943 года партизанская разведка сообщила, что до батальона карателей с артиллерией и тяжелыми минометами движутся от станции Старушки в сторону Селючицей, вглубь партизанской зоны. Непрошенных гостей командование трех партизанских отрядов решило встретить у Грабова. Эта деревня стояла в 100—150 метрах от опушки леса, а впереди, как раз оттуда, и должны были идти фашисты. Больше чем на километр вправо и влево простиралось ровное снежное поле.
Рано утром, как и рассчитывало партизанское командование, на этой белой равнине и показались немецкие цепи. Подпустив врагов поближе, лесные мстители открыли по ним ураганный огонь. Те, оставляя на снегу десятки трупов, бросились назад и, закрепившись на деревенском кладбище, начали обстреливать партизан из пушек и минометов. В деревне запылало несколько хат.
После обстрела фашисты вновь пошли в атаку, но опять были вынуждены, снова оставляя убитых и раненых, откатиться назад. Они попробовали обойти партизан с флангов, но командование отрядов, предугадав этот маневр немцев, выставило там замаскированные засады, и каратели были буквально скошены пулеметным огнем.
Во второй половине дня разведчики доложили, что на помощь фашистам со станции Копцевичи вышел еще один вражеский отряд. А у партизан уже заканчивались боеприпасы. Чтобы сбить немцев с толку, командир грабовского отряда Григорий Кравец направил в их тыл группу бойцов, вооруженную ручным пулеметом. Партизаны, хорошо знавшие эти места, обошли врагов и, уничтожив с десяток карателей и посеяв среди них панику, благополучно вернулись назад. А немцы, вынужденные часть сил бросить на защиту своего тыла, заметно ослабили натиск.
Поздно вечером партизанам поступил приказ командира бригады Жигаря отойти и закрепиться у деревни Белый Переезд. Вместе с народными мстителями из Грабова уходили и многие его жители: понимали, что каратели никого не пощадят. Отец уговаривал податься с ним и столетнего деда, но тот уходить наотрез отказался: «Нет, внучек, я уже пожил и никуда от своей Прасковьи не пойду».
Всех оставшихся в деревне жителей немцы расстреляли, а их тела побросали в колодцы. Столетнего Данилу Аникеевича с женой каратели «уважили» — убили их в саду у яблони. Там и нашли их тела весной, когда гитлеровцы ушли из деревни, но перед этим сожгли ее дотла.
…Мы установили крест, закрепили табличку. Отец молча стоял у могилы. И вдруг его лицо посветлело.
— Дети, — как-то даже торжественно обратился он к нам. — Пусть этот крест будет памятью не только нашему деду, а всем, кто погиб в тот день.
Мы согласно кивнули головами.
Михаил МАСКАЛЬЧУК, г. п. Берестовица
