Я знал Андрея Геннадьевича лично. Знал давно. Не могу сказать, что мы виделись часто, но была в этих встречах регулярность. Когда наступала заметная пауза с момента предыдущей встречи, я звонил и просто просил о встрече. И всегда и сразу её получал. Строго говоря, это были не совсем формальные аудиенции: с определенного момента наше общение перестало быть ограниченным только лишь узкопрофессиональными вопросами. Ровно в той пропорции, в какой может себе позволить кадровый дипломат, Андрей Геннадьевич допускал в них нотку личного, живого, человеческого общения.
Семь месяцев кризиса в российско-турецких отношениях дались всем непросто. И после того, как примирение состоялось — это было как окончание «войны» и начало строительства «новой мирной жизни». Разумеется, только лишь «как». Каким бы наивным это ни казалось, с учётом того, что происходит вокруг, меня поймет лишь тот, кто через это прошёл.
Но лично я проходил с подспудным знанием о том, что в Анкаре есть кусочек Российской Земли — Посольство Российской Федерации, где есть Чрезвычайный и Полномочный Посол Российской Федерации в Турецкой Республике Андрей Геннадьевич Карлов.
Сейчас этого ничего нет... Вот «час» назад было, а сейчас нет...
Для меня произошедшее — глубоко личное. Поэтому я не считаю для себя возможным эту чудовищную трагедию, произошедшую с Андреем Геннадьевичем, не имеющую никаких прецедентов, никак комментировать, обсуждать, анализировать.
Это было бы подлым предательством его памяти рассуждать, на телевизионную камеру или скрипя ручкой — все равно как, о живом человеке (а для меня он таким остается), как о «провокации» и «факторе» в российско-турецких или ближневосточных отношениях.
Вот лично для меня так.
Светлая память этому светлому Человеку!
