— После развала СССР начался всплеск заболевания туберкулезом в тюрьмах, — рассказывает начальник больницы Александр Гриневич, — Сами понимаете: кризис, а болезнь социально обусловленная. В 1998 году заболеваемость достигла высшей точки — на сто тысяч заключенных приходилось 1658 больных. В стационарном и диспансерном отделениях нашей больницы лечилось почти две с половиной тысячи человек. В коридорах было не пройти из-за коек...
Чахотка — бич исправительных учреждений. Один больной может заразить воздушно-капельным путем 15—20 человек. Учитывая санитарное состояние в тюрьмах и тесноту, понимаешь, почему, к примеру, в Киргизии вероятность заболеть туберкулезом в тюрьме в 25 раз выше, чем на воле. В Беларуси — в 7 раз. В России четверть больных “бугорчаткой” (старое название болезни) — осужденные. Такая ситуация была и у нас лет девять назад. Благодаря усилиям медиков показатель удалось снизить до 4 процентов. Для сравнения — если в 1998 году болело 1152 осужденных, то в минувшем — только 183.
Оршанская больница появилась полвека назад. В советское время она обслуживала не только БССР, но и все западные регионы Союза.
— Сегодня в стационаре у нас содержится 500 человек, — продолжает экскурсию по лечебнице подполковник Гриневич.
Начальник доктор
Когда заключенный попадает в больницу, он перестает быть вором, убийцей, мошенником — для врачей это пациент. В середине 90-х в больнице произошло ЧП: осужденный напал на медперсонал. “Туберкулезник” схватил нож и зарезал санитара. Взял в заложницы медсестру, забаррикадировался в здании и потребовал... водки с шампанским. Прибывший на место спецназ быстро обезвредил убийцу. Подобных эксцессов больше не повторялось. Медики — сегодня в ИК-12 работает 49 врачей, из них 25 фтизиатров, — не считают, что они “сидят на пороховой бочке”:
— Тут надо быть хорошим психологом: многие нуждаются в общении, сочувствии — рассказывают о своих преступлениях, бедах... И все же поведение заключенных непредсказуемо, так что мы всегда начеку, — говорит Александр Гриневич.
Врачи признаются, что с осужденными в некотором отношении даже легче работать — если за стенами колонии человек может не явиться на прием или осмотр, то здесь ему никуда не деться. Министерство внутренних дел о больнице не забывает: “вольные” доктора даже удивляются иногда, что лекарства для заключенных доступнее, чем для тех, кто на свободе.
— Курс лечения в среднем обходится... — Александр Гриневич некоторое время подсчитывает в уме, — в 50 долларов. Мало? Все зависит от формы болезни. Если хроническая — “ценник” начинается от 10 тысяч долларов. Лечить лекарственно-устойчивый туберкулез дорого, и таких больных — 60 процентов.
Благодаря усилиям Программы развития ООН для тублечебницы приобрели дополнительное оборудование, а недавно открытый информационный центр позволит фтизиатрам обмениваться опытом и осваивать новые методы борьбы с губительными микобактериями.
Чихал я на лечение
...Во дворе больницы послеобеденное построение: заключенные выходят из столовой с шапками в одной руке и с пакетами молока в другой. У больных — особый паек: им полагается молоко, масло и даже соки, они получают больше мяса, но не намного. Раньше, когда меню в лазарете и в камере очень различалось, многие стремились попасть в больницу. Способы находили самые разные.
— Симулировали так: растирали графит или сахар и вдыхали. На снимках в легких было затемнение. Правда, это опасно — развивалось воспаление и человек мог умереть, — говорит Василий Завадский, начальник медицинской службы департамента исполнения наказаний МВД. Но сегодня обмануть врачей практически невозможно.
Опытные медики вспоминают, что осужденные намеренно заражались туберкулезом: они покупали мокроту у больных и... глотали ее. Так палочка Коха находила еще одну жертву.
— Бывает, что некоторые отказываются от лечения: таблетки глотать их ведь не заставишь, — объясняет Василий Иванович. — Они надеются добиться смягчения наказания — доводят себя до тяжелого состояния, чтобы получить инвалидность, попасть под амнистию...
Лечение чахотки — долгий и тяжелый процесс, поэтому заражаться ею охотников мало.
Как только человек попадает в следственный изолятор, он проходит медосмотр. За три дня медики изучают каждый сантиметр тела, берут анализы. Для многих заключенных это первый визит к врачу за несколько лет. Кстати, 130—150 случаев туберкулеза выявляют именно здесь — на свободе больной был скрытым носителем заболевания.
Пятая часть больных приходит в исправительные учреждения с бронхитами, астмой, еще 20 процентов страдают от гепатитов, гастритов, язвенной болезни, 19,5 процента заключенных попадает в тюрьмы с психическими заболеваниями.
В белорусской пенитенциарной системе насчитывается 9,5 тысячи хронических алкоголиков и 1300 наркоманов. Многих лечат принудительно, по решению суда: наркологи и психиатры работают с ними по месту отбывания наказания.
— Из 1200 ВИЧ-инфицированных 99,9 процента — наркоманы, — констатирует главный специалист медицинской службы департамента исполнения наказаний МВД Алексей Кралько. — Проблема наркотиков будет всегда, поэтому мы работаем над профилактическими мерами — ведем разъяснительную работу. У заключенных также есть доступ к дезинфицирующим средствам.
В колонии заболеть несложно: “на воле” заключенные часто вели нездоровый образ жизни, их иммунитет ослаблен. А “за забором” они живут скученно, болезни, особенно органов дыхания, распространяются быстро. В 2008 году простуды, бронхиты, пневмония и другие хвори составили 46,9 процента первичной заболеваемости в местах заключения (это значит, были впервые выявлены в тюрьмах). Хотя у каждого есть возможность помыться (раз в неделю), не все это делают. Как следствие, 11,6 процента заболеваний — кожные. Третье место (8,6 процента) занимают психические расстройства: стрессы, бессонница, раздражительность — во многом они связаны с проблемами адаптации к новой обстановке. Далее следуют болезни органов пищеварения (7,5 процента), а также инфекции (5,7 процента), из которых главная — туберкулез.
