Семейный автопортрет Андрея и Ольги Смоляк в “интерьере” жизни — творческой и не только...
Андрей и Ольга Смоляк — пара необычайно интересная. Он — талантливый художник, она — гениальный менеджер, а “по совместительству” — муза мастера. Всякий раз, когда смотришь на них, понимаешь, что они — единое целое. И находишь подтверждение сказки о сакральных возлюбленных. Она — Женщина-Солнце, Волшебный сад. Мужчина под лучами такого Солнца и в таком саду становится истинным Творцом. Их сердца бьются в одном ритме, именно о такой любви пишут романы и слагают легенды...
— Ваши отношения действительно выглядят очень гармонично. Скажите, Ольга, легко ли быть женой и музой художника?
— Честно сказать, сложно. Ведь я не всегда знаю ответы на совершенно неожиданные вопросы мужа. Андрей непредсказуем. Если я думаю, что он меня похвалит, то он обязательно будет ругать, а если понимаю, что сделала что-то не так, то ему именно это мое решение может понравиться. В этом году мы будем отмечать тридцатилетие совместной жизни... Меня часто спрашивают: как же мне удалось прожить со Смоляком столько лет? Я отвечаю просто: “Андрей — мой наркотик!”
— За годы совместной жизни не было ощущения усталости друг от друга?
— Парадокс заключается в том, что я устаю от него каждый день. Но стоит мне несколько часов побыть одной, как я понимаю, что мне его не хватает, собираюсь и иду в мастерскую. Прихожу, общаюсь всего несколько минут и снова в норме. Весь секрет в том, что Андрей сохранил в себе некую “детскость”. Хотя дети — его главные “соперники”. Они часто гениальны в своих высказываниях. Андрей удивляется, почему он не может “выдавать” вещи, которые удаются маленьким гениям, ведь мой муж хочет быть гениальным во всем.
— Андрей, ваши работы часто называют провокационными, а вас — эпатажным художником. В чем, собственно, провокация и эпатаж?
— Я думаю, что настоящий художник и есть великий провокатор. Этим, на мой взгляд, он и интересен, ведь он творит здесь и сейчас, в настоящем, а настоящее всегда провокационно. Если работа сделана хорошо, то это уже своего рода провокация, некий, в хорошем смысле слова, вызов обществу и всему творческому миру.
Ну а эпатаж — это уже дело прессы. Я не думаю об эпатаже в момент работы. Я просто творю, отчего получаю колоссальное удовольствие и чувство реализованности. Как только я родился, сразу понял, что искусство — моя стихия. Более того, с детского сада чувствовал в себе невероятную энергетику, которую до сих пор вкладываю в то, что умею и что приносит людям, да и мне самому большую радость.
— Как вы могли бы охарактеризовать свое творчество? К чему стремится Андрей Смоляк?
— Я стремлюсь к совершенству, а оно для каждого человека имеет свой смысл. Для меня он заключается в том, что я просто работаю, как чернорабочий, и ни к чему конкретно не стремлюсь. Во мне есть сила, которую я чувствую. В этом, наверное, и заключается счастье. Ведь в моем творческом мире есть место всему: от плюса до минуса.
Художник на все смотрит своими глазами, даже людей он пропускает через себя, создает некую проекцию того или иного героя на холсте. И когда я пишу чей-то портрет, то при помощи красок и кисти объясняю, каков он, этот человек, на самом деле. Например, Анжелике Агурбаш очень нравятся ее портреты, написанные мной. Получается, что мое видение совпало с мнением этой талантливой женщины. Кстати, по красоте она занимает почетное второе место после моей жены, ведь супруга для меня всегда и во всем — самая лучшая женщина в мире.
— Ольга, насколько мне известно, ваша творческая биография тоже складывалась успешно. Принесли себя в жертву другим творцам?
— Я нашла себя. Видимо, создавать звезд — это моя судьба. Я долгое время “веду” самых ярких звездочек на белорусском небосклоне. Андрей Смоляк, на мой взгляд, самый интересный современный белорусский художник, а Анжелика Агурбаш — одна из самых талантливых певиц, которой я отдала пятнадцать лет своей жизни. Сегодня я уже не являюсь ее личным директором, так как время не стоит на месте, появились новые проекты, которые требуют от меня полной отдачи.
В середине ноября мы планируем отправиться в мировое турне: Италия, Франция, Дания, Турция, Япония... Маршрут пока предварительный. Придуманный нами проект предполагает обмен выставками. Андрей, к примеру, будет представлять свои работы в Италии, а в это же время со своими картинами приедет в Беларусь итальянский художник. Смоляк отправится во Францию, а французский художник — в нашу страну. И так далее. Этот проект воспринят за рубежом с интересом.
— Слушаю вас, Ольга, и у меня создается впечатление, что вы вовсе не жена, а мама Андрея Смоляка...
— Безусловно, я взращивала его, как мама. И не боюсь в этом признаться, ведь хорошая жена должна быть, на мой взгляд, одновременно подругой, мамой, любовницей и психологом. И потом, мы всегда рядом, ведь даже в его фамилии — СмОЛЯк — есть мое имя. За годы совместной жизни мне часто приходилось и приходится наступать на собственное “я”, но, вы же знаете, мудрая женщина никогда не будет спорить с мужчиной. Она с ним согласится, но сделает по-своему. С Андреем я тоже не спорю. Я поняла, что свою идею ему нужно незаметно “подарить”, и пусть он думает, что придумал это сам. В то же время в наших отношениях у меня никогда не было ощущения “игры в одни ворота”. Андрей очень благодарный человек. Я засыпаю и просыпаюсь в комплиментах. Многих злит, когда он говорит о своей гениальности, но поймите, что это он делает прежде всего для себя. Художник должен подойти к холсту с безграничной верой в собственные силы. Эту веру в нем я и стараюсь постоянно поддерживать.
— Андрей, а были моменты, когда вера в свои силы иссякала?
— Вера есть всегда, даже в самые тяжелые времена. На втором курсе театрально-художественного института я принес на лекции “Плейбой” и попал под статью за распространение и рекламирование предметов порнографического содержания. Меня судили, дали год лишения свободы. Правда, мама через Верховный суд БССР добилась пересмотра приговора, но три месяца я отсидел. После чего шучу, что каждый гений должен посидеть в тюрьме. Дали — выдающийся художник современности — в свое время тоже три месяца находился в заключении, так что это нас породнило. Но даже в этот тяжелый момент вера в себя и свои силы не покидала меня. Вот он, парадокс времени: меня посадили за издание, которое сегодня продается в каждом газетном киоске...
— Ольга, какие моменты за тридцать лет супружества были самыми тяжелыми для вас?
— Часто я вспоминаю тот ужасный случай, когда Андрей попал в аварию. И в тот самый момент, когда у него была клиническая смерть, я интуитивно почувствовала, что он уходит и я его теряю... Тогда нам помогла только вера — высшие силы его возвратили. При этом возвратили изменившимся. До клинической смерти Смоляк был просто талантливым ребенком, хорошим студентом, любимцем девочек. После того как отсидел несколько месяцев в тюрьме, перестал писать картины — Божий дар угас. Мы познакомились с ним, когда он расписывал сельские клубы, подрабатывал как мог, но не писал в том самом смысле, ради которого жил. А после клинической смерти он вновь взялся за кисть и написал свою первую работу, которую назвал “Синяя комната”. Она стала нашим талисманом. Так что, на мой взгляд, второе рождение Смоляка наступило сразу после клинической смерти. Исчезли серые краски и ужасные образы. Он вернул себе состояние легкости и полета. Но самое главное то, что к нему вернулось ощущение радости и красок на холсте. После тюрьмы у него были депрессия и абсолютная неуверенность в своих силах. Часто спрашивают: как же он восполняет свои силы? Ему помогают любимая музыка, книги, фильмы...
— А еще, — дополняет Андрей, — мои самые дорогие люди: жена Ольга и сын Александр. Я черпаю энергию из возможности жить, дышать и творить. Я ведь пытался несколько раз переехать в Европу, но из этого ничего не получилось. Я люблю Беларусь, ведь счастлив я только здесь!
