Как азербайджанец, для которого Беларусь стала второй родиной, возрождает забытое.
НЕ ВЕДАЛ рядовой ГУСЕЙНОВ Вахид-оглы в 1976 году, впервые перешагнув порог спортроты в военном городке Уручье под Минском, что сначала Советская Армия, а потом и суверенная Беларусь станут его судьбой на долгие годы. Отслужив в войсках 25 лет, он объездил весь Советский Союз, служил в Германской Демократической Республике, а выйдя на пенсию по последнему месту службы в Гродно, решил уже никуда не ехать. Родной Азербайджан по меркам Советского Союза не так уж и далек, но приветливая, цветущая Гродненщина добром легла на сердце.
Квартира есть, но он, крестьянский сын, купил полузаброшенный хутор на территории Сопоцкинского сельсовета, завел хозяйство. В Гродненском райисполкоме оформился как фермер, выделили землю — сегодня у него 33 гектара. Местность холмистая, очень подходящая для овцеводства — низины губительны для овец. Овечки плодовиты, поголовье увеличивалось быстрее, чем удавалось реализовать мясо на рынке. Это навело на мысль открыть свою точку общепита. Так возник ресторан «Шарур», в котором сегодня работают 40 человек. Это рабочие места для города. Но и на овчарне у Гусейнова сегодня трудятся ответственные люди.
У фермера-ресторатора Вахида Гусейнова поголовье составляет сейчас порядка 350 овец. В этом году уже получено более 200 голов молодняка — ягнята весеннего помета. В основном это овечки черной масти. В июле ожидается еще один помет голов на 200. Вахид-оглы уверяет, что вкуснее мясо именно черных овец. Знатоку можно верить, но чтобы в этом убедиться, надо самому для сравнения отведать шашлык из мяса белого и черного барана.
Вахид специально ездил в Дагестан, чтобы закупить черных баранов, дающих курдючный жир. Бараний курдючный жир обладает особыми вкусовыми качествами и целебными свойствами, он эффективно лечит простудные и даже хронические заболевания, чрезвычайно питателен и полезен для человека. Теперь на ферме Вахида подрастает потомство привезенных овец и баранов из Дагестана. Ему очень нравится такой пейзаж: по зеленой траве россыпью черные овцы и ягнята — живописнейшая картина, греющая сердце бывшего военного спортсмена, оставшегося в душе крестьянином.
— Овцы не любят сквозняка, — делится опытом выращивания овечек Вахид-оглы. — Не любят сырости, потому-то Сопоцкинская зона с ее холмистостью — очень подходящее место для овцеводства. Нельзя овечкам позволять залеживаться, им необходимо движение и много хорошей, чистой воды. У меня на участке три колодца, но в летнюю жару их воды уже не хватает на такое количество овец. Нужна еще одна скважина. И что, конечно, очень важно для увеличения поголовья — корма. Я на зиму заготавливаю 20—30 тонн сена и покупаю в России фуру комбикорма — там он дешевле.
Разведение овец — рентабельное занятие, утверждает Вахид. Тем более что с овечками гораздо меньше хлопот, чем в свиноводстве, например, или с дойным стадом.
Сегодня у ресторана «Шарур», основу меню которого составляют блюда из свежей баранины, нет отбоя от клиентов. И если первое время сюда ходили в основном земляки Вахида Гусейнова, то теперь, распробовав уникальный вкус свежеприготовленной баранины, зачастили коренные гродненцы, давно забывшие вкус баранины, блюда из которой веками украшали столы наших предков. Здесь подают не только пресловутый шашлык, но и ароматный чанахи, баранину жареную, отварную, баранью грудинку в сухарях, баранину с помидорами, тушенную с овощами, другие блюда.
Сегодня в белорусских деревнях овец не держат. Редкие энтузиасты звонят Гусейнову: купи овечку. Он покупает, платит полтора-два миллиона. Но эти редкие держатели овец погоды не делают — на Гродненском рынке баранину увидишь очень редко.
Именно по этому поводу Гусейнова как-то пригласили на заседание Гродненского горисполкома: почему не торгуешь бараниной на городском рынке? Он руками разводит: мне с трудом хватает мяса для ресторана. Будет больше пастбищ, сенокоса — с удовольствием увеличу поголовье. Гусейнов уже обращался в Гродненский райисполком с просьбой добавить ему гектаров десять землицы — пока отказали.
Но фермер рук не опускает. Овчарня у него рассчитана на тысячу овец, надеется купить в кредит трактор, хочет поставить коровник на 100 голов. Смотрит в будущее, стремится развивать хозяйство.
Хотя проблем возникает немало. И главная — само овцеводство, вернее, полное отсутствие такового и, как следствие, отсутствие сопутствующих ему предприятий, ремесел, мастеров.
У фермера-овцевода собрались тонны стриженой шерсти. Куда ее деть, где помыть, кому продать, кто это все переработает? Слышал, в Гомеле моют овчинную шерсть, но это ж везти через всю страну: вот уж точно, овчинка выделки не стоит. А ведь овечья шерсть — уникальное сырье. И ткань из натуральной овечьей шерсти — всегда высший класс одежды. Почему ее у нас не производят?
У фермера Гусейнова хранятся засоленные овчинные кожи — кто их выделает и сошьет из прекрасного натурального сырья куртки, шубы, кожухи? С отчаянием и горечью говорит Вахид-оглы о таком положении дел, поражаясь нашей безынициативности.
— В Азербайджане, в Турции и шерсть, и кожи выкупили бы у меня еще на пастбище договором вперед, — говорит он, и сомневаться в его словах не приходится. — Разве не из Турции поступают к нам отличные кожаные изделия по бешеным ценам?
А самим — слабо? Еще тридцать лет назад на Гродненщине поголовье овец исчислялось десятками тысяч. В каждом районе было специализированное по выращиванию овец хозяйство. В каждом втором или третьем сельском дворе держали овец. Еще были живы старые мастера, бесподобные умельцы по выделке и окраске овечьих кож, а также пошиву из них прекрасных тулупов и кожушков. Где они теперь, те мастера? Кому передали свои умения? Увы...
Не один десяток лет в Гродно работает государственный кожзавод, но он никогда не выделывал и не выделывает овчину. Сейчас понятно: объема переработки в масштабах одного фермера недостаточно, чтобы начинать осваивать еще одно направление деятельности. Но он не занимался переработкой овчины и в советское время, когда овец хватало. Звоним директору Гродненского кожзавода Семену Домашу.
— Завод старый, овечьих кож никогда не обрабатывал, — говорит директор. — Но и на новом заводе, который будет строиться, не предусмотрена технологическая обработка овчин. Немного обрабатывают овчину в Бобруйске, может быть, в Витебске.
Не нужна овчина госпредприятиям. Хотя, по большому счету, переработчик должен быть рад каждому, кто приносит ему заказ в виде кож для выделки. Но нынешним старым казенным заводам такие предложения лишь в обузу.
Поэтому иные держатели овец сжигают и овечью шерсть, и кожи. Нормальным такое положение вещей, мягко говоря, назвать никак нельзя.
Как же, собственно, произошло, что из сельского хозяйства Беларуси исчезло целое направление в животноводстве — овцеводство и переработка его продукции?
Все активно занялись свиноводством, птицеводством, а про овечку с ее уникальным по вкусу, полезным по свойствам мясом и воистину золотой шерстью — забыли. Вспомнили об этом, когда об овцеводстве заговорил Президент. Почему указания должны идти сверху, а не инициатива, не предложения — снизу? Ведь вся жизнь начинается от земли и тянется вверх, а не наоборот. Где инициатива, где энергия предпринимательства?
Вот завтра, к примеру, спросит Президент: а где наше кролиководство? И опять засуетимся, забегаем, вспомним, что кролик — это два-три килограмма диетического мяса. И… зачешем «патыліцу», словно глаза у нас и в самом деле на затылке.
Владимир САЛАСЮК
Фото Евгения КРЫЛОВА
