Мануэль ВальсФото РЕЙТЕР
Можно, конечно, обвинять Вальса в беспринципности, в предательстве, что и сделал кандидат в президенты Франции от Социалистической партии Бенуа Амон. Он назвал своего однопартийца политиканом, который больше ни во что не верит и только смотрит, откуда ветер подует. Но дело не только в чрезмерной пластичности Вальса.
Бывший премьер–министр сам объяснил главную причину своего поступка — таким образом он поможет избирателям сплотиться против Марин Ле Пен и «Национального фронта». Сегодня это единственная идея, которая объединяет и левых, и правых, и центр. В зависимости от этой сиюминутной конъюнктуры они поддерживают или топят друг друга. Не случайно главным событием, главным движущим мотором предвыборной борьбы стали не программы, не ценности, а его величество скандал.
Партийное предательство Вальса — не первое в этом ряду. Еще когда начиналась уголовная эпопея Франсуа Фийона, было очевидно, что кандидата от консерваторов тоже топят свои. Хотя пресса пишет, что главные разоблачительные материалы в топку «Пенелопа–гейт» подбрасывает Елисейский дворец, все же, как горько признает сам Фийон, свою хворостинку в костер подкладывают и его друзья–однопартийцы. Почему? По той же причине, что и Вальс предал своего коллегу Амона, — чтобы не допустить к власти Марин Ле Пен. Если дискредитировать такого сильного кандидата, как Фийон, останется один удобный для всех кандидат — Макрон.
Все, что мы наблюдаем в последнее время, начиная от дискредитации Фийона и заканчивая предательством социалистов по отношению к Амону, является свидетельством одного процесса. А именно: расчистки политического поля для Макрона — единственного кандидата, который устроит и левых, и правых, и центр.
Если мы взглянем сегодня на шкалу кандидатов, то обнаружим удивительную картину: по одну сторону политического поля расположились левые, по другую — правые, а на весь центр развалился Макрон. Причем, как пишет обозреватель Игорь Бунин, Макрон не только занимает самую широкую территорию центра, но и способен заходить далеко за его пределы: он получает 22% голосов левых избирателей и 16% — правых.
Бунин пишет, что Макрон оказался в нужный момент в нужном месте, воспользовавшись кризисом партийных институтов Франции. Но, может, все наоборот — партийные институты сами устроили себе рукотворный кризис, чтобы расчистить поле для единственного кандидата. И кружат они этот вальс вокруг Макрона не из симпатии, а единственно потому, что это наиболее устраивающий представителей истеблишмента политик.
Он называл свое общественно–политическое движение «В путь!» «ни левым, ни правым», потом стал говорить, что оно «и левое, и правое». Он не выступает ни против ЕС, ни против глобализации, но в то же время противопоставляет себя системным политикам, которые и создали нынешнюю глобальную систему. Как и Марин Ле Пен, Макрон обвиняет традиционные партии во всех возможных грехах: в кризисе демократической системы, в коррупции, но в то же время он вообще не имеет внятной программы и готов оставить все как есть. В другие времена такую безыдейность заклеймили бы, но сегодня именно эта пластичность Макрона позволяет ему выйти в фавориты президентской кампании.
Эксперты говорят, что в Европе происходит новый идеологический раскол: вместо противостояния «левые — правые» пришел раздел по линии «глобалисты — национал–патриоты». Звучит красиво, но все же возникает вопрос: а что же все–таки объединяет глобалистов, кроме желания не допустить к президентству Ле Пен? Жизнь показывает, что они не способны объединиться даже в рядах своих собственных партий. Но если во Франции победит внеидеологический кандидат, то страна получит внепартийного президента. На чем тогда он будет основываться, пытаясь найти поддержку в парламенте? На каких ценностях сплачивать нацию? И будут ли вообще иметь место хоть какие–то ценности, если кандидаты сегодня меняют партии как перчатки, поддаваясь сиюминутной конъюнктуре?
romanova@sb.by
