Убийство в деревне Шепели Минского района согласно заключению следствия было совершено на так называемой бытовой почве. Однако внимательное знакомство с материалами уголовного дела и судебного заседания дает полное основание для значительного расширения рамок этого определения. Почва много лет подготавливалась и удобрялась. Как лицом, совершившим злодеяние, так и его жертвой.
Ночной звонок
Телефонный звонок разбудил пенсионерку Валентину Мартынову в четвертом часу ночи. Звонила знакомая ее дочери Ирина Ревотько. Она была сильно взволнованна и явно испуганна: «Сережа замерз. Что делать?» Валентина Климентьевна не питала особо теплых чувств к Ирининому сожителю, ветрогону и буяну Сергею Сенькову, и всегда считала, что он ей не пара. Но тут сердце невольно дрогнуло: «Как замерз? На улице всего пару градусов мороза...»
Ирина встретила машину скорой помощи в начале деревенской улицы. «Что случилось?» — фельдшер Светлана Гусакова распахнула дверь автомобиля. Стоявшую на обочине женщину била нервная дрожь: «Холодный он весь. Мертвый». Она не ошиблась. Через несколько минут фельдшер Гусакова констатировала смерть 32–летнего мужчины. Его тело — в одних трусах и носках — лежало прямо на снегу. У входа в крохотный, похожий на игрушечный домик–времянку, притаившийся в темной глубине придорожного участка. Туловище, руки, ноги, голова погибшего были сплошь в ссадинах, кровоподтеках и синяках. Поймав вопросительный взгляд фельдшера, Ирина смахнула выкатившуюся на бледную щеку слезу: «Это я его. Кочергой. И поленом...»
Скомканная жизнь
Личная жизнь минчанки Ирины Ревотько была скомкана с самой юности. В 16 влюбилась. В 17 вышла замуж. Мать выказывала недовольство столь ранним браком дочери. Но скорое рождение внука растопило лед в их взаимоотношениях. Супружеской паре с грудничком была предоставлена квартира на Ленинском проспекте (ныне проспект Независимости. — Авт.), которую в свое время Валентина Петровна получила как передовик производства от камвольного комбината. Бабушка осталась с дедушкой — отчимом Ирины — на его жилплощади. Радость и счастье юной мамы были недолгими. Маленький Дима еще не успел заговорить, как в семью пришло горе. Муж стал пить. А вскоре пить и бить. Она терпела 3 года. А потом подала на развод.
Во второй раз Ирина переступила порог ЗАГСа, когда ей исполнилось 20. Мать дала согласие на брак скрепя сердце. Причина — разница в возрасте дочери и ее избранника. Он был старше на 14 лет. Но Ирина считала, что это не столько недостаток, сколько несомненное преимущество. Во–первых, любила. Во–вторых, была уверена, что при таком, как ей казалось, многоопытном и солидном муже они с мальчиком будут как у бога за пазухой. Ошиблась. Великовозрастный глава семьи не только пил и бил. Но еще и выносил из дому вещи, чтобы обменять на очередную бутылку. Спустя 5 лет Ирина поняла, что их уже ничто не связывает. Кроме фамилии благоверного, которую она когда–то взяла взамен своей прежней. И опять развелась.
Потянулись грустные дни женского одиночества, которые спрессовывались в недели, месяцы, годы. Она прилагала все силы, чтобы вырастить, поднять на ноги сына. Но что–то где–то недосмотрела. 17–летний пацан связался с дурной компанией. И вскоре был задержан милицией за злостное хулиганство. Чтобы оплатить услуги адвоката, Ирина продала материнскую квартиру. Но жертва оказалась бесполезной. Парень все равно получил срок.
«Я его люблю»
Ирину охватило отчаяние. И тут появился он. Красивый. Веселый. И ослепительно молодой. Моложе ее на 10 лет. Мать (как, впрочем, и все родные и знакомые) была в шоке. Но отнюдь не от бархатного по сравнению с Ириным возраста кавалера. Ирина напрочь игнорировала пословицу: обжегшись на молоке, дуют и на воду. Сергей Сеньков был не просто примитивный горький пьяница и скандалист. Из своих тогдашних 26 лет почти 7 он провел в тюрьмах. За разбой и грабеж. Но это Ирину почему–то нисколько не смущало. На все упреки и замечания она твердила одно: «Я его люблю».
Уже спустя 2 недели после знакомства она переехала в квартиру Сенькова. Сергей после заключения жил с отцом и парализованной матерью. Его сестра отбывала срок в колонии. На работу бывший зэк устраиваться не спешил. Пил. На пару с родителем, основным занятием которого был сбор стеклотары. Ирина ухаживала за немощной неофициальной свекровью. Поила и кормила двоих взрослых мужиков. Сначала на доллары, оставшиеся от продажи материнской квартиры. Когда они закончились — на свою скромную зарплату продавщицы. Случалось, в доме неделями не пахло и копейкой. Тогда сердобольная подруга Ревотько, ее тезка Ирина Мартынова, предприниматель с Комаровского рынка, ссужала приятельницу деньгами, помогала продуктами. Так продолжалось 4 года. Мать Сергея умерла. Его возвратившаяся из–за колючей проволоки сестра решила продать квартиру. Брат и батя ничтоже сумняшеся согласились. От сделки Сергею достались 8.000 долларов. За 4.800 Сеньков купил дом в деревне Борки Березинского района. Куда и переехал с Ириной.
...Говорят: с кем поведешься... Она менялась медленно, но неуклонно. Когда–то не на жизнь, а на смерть воевала с «зеленым змием». Теперь, подавленная волей сожителя, безропотно бегала в магазин за спиртным для него. Некогда практически не выпивавшая, все чаще стала разделять с ним застолья. Страдавшая в свое время от свирепого рукоприкладства, сначала стоически сносила побои Сенькова. А затем не только стала давать сдачи, но и нередко (когда горячо любимый мучитель набирался до невменяемости. — Авт.) сама начинала его дубасить. Потасовки, в которых было не понять, кто кого избивает, вспыхивали с завидным постоянством.
Жирный крест
Часть оставшейся от покупки дома суммы была истрачена на приобретение нехитрой мебели и утвари. Остальное Сергей благополучно пропил. На новом месте — в СПК «Поплавы» — она работала дояркой. Сеньков под напором сожительницы был вынужден определиться в ночные сторожа. Но денег на горячительное ему все равно катастрофически не хватало. Стал пропивать мебель. И наконец пришел день, когда возлюбленный заявил, что... продал дом. Чтобы погасить накопившиеся «пьяные» долги. Сожители расстались с диким скандалом.
Средств, чтобы снять даже захудалый угол, у нее не было. Поехать к матери, квартиру которой она когда–то, по сути, пустила на ветер, не решалась. Просить помощи у сына было стыдно. Он давно отбыл наказание. У него своя семья. Жена, дочь... Выручила подруга. У Ирины Мартыновой в деревне Шепели Минского района, где жила ее мать Валентина Климентьевна, был участок. На нем — времянка. Малюсенький домик, состоящий из миниатюрной кухоньки и крохотной комнатушки, разделенных небеленой печечкой красного кирпича. Без каких–либо удобств. И без электричества. Ревотько, которой Мартынова предложила пожить пока здесь, была рада и этому. Поселилась. Стала искать подходящую работу. Помогала Мартыновой–старшей по хозяйству. По выходным — Мартыновой–младшей на рынке. Рассчитывались с ней продуктами. За постой платы не брали.
Он позвонил через 10 дней после, казалось бы, окончательного разрыва. Говорил, что бродяжничает, голодает, погибает. Просил простить. Обещал закодироваться. Она пожалела. Простила. Приютила. И все началось сызнова. Пьянки. Скандалы. Драки...
...В тот день он пил с утра. К обеду был уже невменяем. Вот тогда Ирина и взяла кочергу. Охаживала неспособного сопротивляться Сенькова яростно и безжалостно. За то, что продал дом. За то, что пьет. За то, что ее обманул. За то... Била до тех пор, пока тот не отключился. Очнулся Сеньков вечером. Как был, в одних трусах и носках, вышел из времянки во двор. Поскользнулся, упал... Поленом она добивала не сожителя, а свою горемычную жизнь. На которой этот человек поставил окончательный жирный крест.
...Наваждение схлынуло в 3 часа ночи. Она выбежала из игрушечного домика. Дотронулась до распластанного тела. Оно было холоднее снега. Однако, как потом установила экспертиза, смерть наступила не от переохлаждения. А от множественных переломов черепа...
Минский областной суд приговорил Ирину Ревотько к 10 годам ИК общего режима.
Комментарий
Вячеслав Цырлин, психолог, психотерапевт, специалист по зависимостям:
— Преступница — хорошо знакомый специалистам психотип, в котором ярчайшим образом проявился так называемый феномен созависимости. Самореализация для таких людей состоит прежде всего в их некоем, если хотите, примитивном мессианстве. Они подсознательно ищут тех, кто, по их мнению, нуждается в их сострадании и помощи. Увы, нередко поведение созависимого индивидуума выстраивается в роковую цепочку: спасатель — жертва — преследователь. То есть, активно спасая «страдальца», который в общем–то не особо и хочет «спасаться», такой человек постепенно попадает под его влияние и превращается в жертву его амбиций и жизненной философии. Ну а осознав себя жертвой, становится преследователем. Проще говоря, начинает мстить за «черную неблагодарность». Кровавый итог такой мести, описанный в материале, безусловно, дикое исключение. Между тем для психологов не секрет, что феномен созависимости присущ более чем 90 процентам наших женщин. И напрямую связан с нашей ментальностью и традиционным воспитанием. Хорошо это или плохо? Все здесь определяется как личностью субъекта, проявляющего особое внимание, так и личностью объекта, на который это внимание направлено. Только они оба, вместе, могут и обязаны выстраивать свои взаимоотношения так, чтобы цепочка спасатель — жертва — преследователь ограничилась лишь одним, первым, звеном.
