103-летний ветеран из Новогрудка: о начале войны, диверсантах, партизанском движении и Дне Победы

От первого мгновенья до последнего

Встречу с таким человеком, как Леонид Лазаревич Скворцов из Новогрудка, люди моей профессии называют журналистской удачей.  В свои 103 года он вполне бодр и всегда рад гостям. В памяти ветерана детально, четко — как на сургучной печати — оcтались события Великой Отечественной войны, которая для него, солдата-срочника c Вологодчины, началась в городе Ломжа Белостокской области — практически у самых границ Советского Союза. Военные годы вместили столько испытаний, событий и даже счастливых совпадений, сколько иной человек не проживает за всю жизнь. Перед нашим разговором Леонид Лазаревич сам у зеркала надевает пиджак с наградами, среди которых — орден Красной Звезды и орден Отечественной войны І степени, приглаживает волосы и начинает рассказ. 


— Субботним вечером накануне войны мы смотрели фильм «Трактористы» на экране, который соорудили из натянутой простыни. А наутро — тревога. Учебная, подумали мы и… перевернулись на другой бок. Какие учения в воскресенье? Поднялись только после того, как в землянку забежал дежурный по части и выстрелил в потолок. Собрались быстро и стали ждать приказа о дальнейших действиях. Я служил в артиллерийском полку, а значит, нам должна была поступить команда, какую пехотную дивизию поддерживать огнем. Приказа нет… Бои идут с раннего утра, а мы сидим — ждем приказа. Почти до часа дня просидели. Потом только я узнал, что немцы подготовились к наступлению на СССР: взорвали все коммутаторы — связи не было.

Только к обеду поступил приказ выдвигаться за Ломжу. По дороге артиллеристы видели военный аэродром, с которого так и не успел взлететь ни один самолет: все они были уничтожены в первые минуты войны. На месте быстро окопались, натянули маскировочную сетку, проложили связь с наблюдательным пунктом, достали снаряды из ящиков, включили взрыватели — и снова ожидание. Минут двадцать периодически поступали команды о необходимости начинать подготовку к огню, а потом прозвучало: «Отбой!» Что это было: диверсия, предательство, страх за свою жизнь у окруженных неприятелем наблюдателей? Ответ на этот вопрос Леонид Лазаревич не знает и по сей день.

Потом было отступление, перемежавшееся боями. Под Волковыском закончилось горючее у трактора, тяжелое орудие пришлось бросить. Добрались до Барановичей, при обороне которых Леонид Скворцов получил первое ранение — осколок снаряда попал в голову. Его погрузили в санитарную машину и отправили в госпиталь. Бензин в грузовичке закончился в Кореличском районе. Раненые были вынуждены спасаться кто как может. Леонид Лазаревич дошел до деревни Луки, где его приютил и выходил местный житель. 

Подлечившись, бывший артиллерист попробовал найти кого‑нибудь, с кем можно было бы уйти в партизаны. И вот в апреле 1942 года группа из 17 человек вошла в Налибокскую пущу. Все без опыта разведки, выживания в лесу. Первым делом решили раздобыть пропитание. Пришли на мельницу возле деревни Щорсы Новогрудского района, а заодно поинтересовались, есть ли в селе немцы. Оказалось, есть, целый гарнизон. Решили: а давай его разобьем!

— Как игроки говорят? Новичкам везет? Шли‑то мы безо всякой разведки. Просто как шли, так и шли. На вооружении только винтовки, два автомата и один пулемет Дегтярева. Идем все вместе прямо днем по деревне. Едет нам навстречу велосипедист. Заметил нас — повернул назад. А мы идем. Щорсы — деревня большая. Мы понятия не имеем, где этот гарнизон. Видим — административное здание. Оттуда женщина бежит. Мы ее остановили, спросили, где гарнизон. Оказалось, в деревянной школе. Мы ее окружили и прямо через окна и стены обстреляли. Так и закончился мой первый партизанский бой. 7 человек со стороны противника были убиты, остальные разбежались, а партизаны‑новички не потеряли ни одного. Когда зашли внутрь, там крутился патефон и на столе стояла самогонка. Они просто не ждали от партизан такой дерзости...

Спустя 10 лет после войны Леонид Скворцов выступал в деревне Щорсы на митинге в честь Дня Победы. Вспоминает, что сельчане ловили каждое его слово и только один вопрос задали: «А сколько вас из тех 17 осталось в живых?» Пришлось сказать правду: «Не знаю…»

Позже в Налибокской пуще появились мощные партизанские отряды. Организовывал их и командовал до осени 1942 года майор по кличке Бородач. Его взорвали прямо во время инструктажа диверсанты, которых немцы забросили под видом новых бойцов‑партизан. Скворцова спас случай.

— Я должен был присутствовать на том инструктаже. Но за несколько дней до этого поел затирки на болотной воде и схватил дизентерию. Поэтому меня перевели в санитарный шалаш. Там я в это время и находился.

С врагом под руководством подпольного Барановичского обкома партии сражались две бригады: имени Чкалова и «За Cоветскую Белоруссию». 

Леонид Лазаревич стал командиром группы подрывников. До войны он взрывал лед в половодье, чтобы мосты не сносило. Эти навыки пригодились и в партизанах. Он подрывал вражеские эшелоны. 12 составов пустил под откос. 

Поначалу ставил мины нажимного действия, а когда немцы стали пускать перед паровозом платформы с песком, освоил работу со шнуровым взрывателем.

День победы Леонид Скворцов встретил на аэродроме «Виттенберг» в 30 километрах от Кенигсберга в составе Земландской оперативной группы войск. Дошел туда уже с Красной Армией. Записался в ее ряды сразу же после партизанского парада в Минске в июле 1944 года. Так делали тогда все его соратники. Эмоции, которые он тогда испытал, ветеран описывает скупо: 

— Конечно, радости не было конца. Плакали, стреляли вверх. Мы же дожили до победы! 

Леонид Скворцов пробыл в Кенигсберге до 1946 года — опытного бойца не отпускали со службы. А потом вернулся туда, где началась его партизанская жизнь. Поселился в Новогрудке и до самой пенсии работал снабженцем на местной швейной фабрике. 

charovskaya@sb.by
Полная перепечатка текста и фотографий запрещена. Частичное цитирование разрешено при наличии гиперссылки.
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter