Особенно пробивает на зондирование души и мозга посещение кладбища. На фоне могил сразу же осыпается заскорузлый налет обыденности и фальши. Сквозь ломаную геометрию разномастных памятников и ощетинившихся оградок проступают мраморной крошкой очевидные, отшлифованные веками истины: надо ценить и беречь близких, пока они живы, не стоит растрачивать силы и время на сущую ерунду, незачем убивать себя изнутри алчностью, ненавистью, завистью... Но стоит выйти за ворота кладбища, как тут же включается “режим выживания”: кто-то щемится без очереди в автобус, кто-то тешит себя превосходством наличия собственного авто, кто-то уже лыка не вяжет — “напоминался”. Живым — живое?
В скорбный час понимаешь, что смерть моментально обнуляет социальный статус усопших — на тот свет не унесешь ни дворцы, ни ларцы. Однако предрассудки и стереотипы живее всех живых. Как и стремление иных родственников устроить на погосте ярмарку тщеславия, восполнить невосполнимое дорогущими и зачастую лишенными малейшего вкуса и смысла надгробными сооружениями. Это еще хуже высеченных на памятниках и покрытых псевдопозолотой надписей типа “Вернуть нельзя, забыть невозможно”. Увековеченная пошлость, кладбищенский кич. Чтобы даже из космоса было видно? Короче: “Любим. Помним. Скорбим”.
На кладбищах не вешают часов, как на вокзалах. А жаль — пусть бы напоминали посетителям о скоротечности бытия. Вот она — конечная остановка. Для усопших. А у вас еще есть время достойно погостить на Земле...
Говорят, время лечит. Возможно. Но что касается утраты дорогих сердцу людей, доктор из него получается неважный. Единственное утешение — дай Бог, там им хорошо, и, может, мы еще с ними действительно встретимся-свидимся. Случаются и заочные “свидания”. Как-то моя давняя знакомая, инвалид, зная, что я навещаю могилку бабушки на Московском кладбище, попросила положить цветы к окошку колумбария, где захоронена урна с прахом ее мамы. Ориентиры указала не очень точные, предстояло поискать. И когда я сдвинул искусственные цветы у первого же квадратика стены колумбария, чтобы прочитать фамилию, замер от неожиданности: с фотографии (такой же, как в моем школьном альбоме) на меня смотрела учительница первая моя — Валентина Георгиевна... А я и не знал, что она умерла. После окончания школы не раз собирался найти ее, повидать, поговорить. Но всякий раз находились более важные дела — чего там, еще сто раз успею! Свиделись... Она была очень мудрой, проницательной, доброй женщиной. Светлая ей память!..
А кто наша последняя учительница? Сама жизнь? Нет — она постоянная учительница, только далеко не каждый ее урок идет впрок. Последней же условно можно считать смерть (не свою, конечно, она уже ничему не научит). Урок ее короток, а мораль проста и с позиции смерти парадоксальна: цените жизнь во всех ее проявлениях! Как правильно прожить ее? Читайте классиков, Книгу книг — Библию. Ищите “камертоны” среди других людей. И если вдруг станет невмоготу от проблем, посетите могилы близких — кладбищенский сквозняк быстро прочистит мозги и вернет их на место.
Впереди — Радоница. На девятый день после Пасхи у православных принято ездить на кладбища, чтобы, как говорят священники, поздравить со светлым праздником и ушедших в мир иной. Сообщить им, что смерти нет. Хотя, безусловно, им-то это должно быть известно лучше нас... В этот день не рекомендуется сильно предаваться печали, ведь мы едем на кладбище с радостной вестью — о Воскресении Христовом, отсюда и название праздника — Радоница. Поэтому пусть ваша грусть будет светлой, как сами пасхальные дни!
kuklov@sb.by
