От Орла до Победы: два фронтовых года

Мои письма с фронтов Великой Отечественной войны были адресованы отцу Дмитрию Васильевичу, который в то время возглавлял оргинструкторский отдел Витебского подпольного обкома партии, а после освобождения Лиозненского района работал первым секретарем РК КПБ. Отец сумел сохранить все мои послания. В них то, что я видел и чувствовал в возрасте 20—22 лет, события, которые переживал. Нам, окопным фронтовикам, тогда и в голову не приходило, что наши письма могут представлять ценность в будущем как своеобразные документы. Призванные в армию, мы не выбирали, где быть и кем. В 18 лет после школы я был направлен в зенитно-пулеметное училище. Окончил его в феврале 1943 года, в мае уже был на фронте. В звании лейтенанта командовал взводом зенитно-пулеметной роты 1371-го полка 28-й зенитной артиллерийской дивизии, воевавшей на Брянском, 1-м и 2-м Белорусских фронтах. Обычно мы, пулеметчики, находясь на передовой, прикрывали пехоту и артиллерию, переправы через реки. Когда вели огонь по вражеским самолетам, нередко обнаруживали себя перед противником, вследствие чего подвергались с его стороны сильному обстрелу. И я был ранен в руку и в голову, но свой полк не покидал. Мелкие осколки от немецких снарядов ношу до сих пор. Обычно во время вражеских налетов огонь вели все зенитки, находившиеся неподалеку. Поэтому было трудно определить, чей именно пулемет или чья пушка поразили падающий самолет. Это считалось коллективным подвигом. Наш полк, имевший 24 скорострельные пушки калибра 37 мм и 16 пулеметов калибра 12,7 мм, своими сорока стволами за два года войны сбил 62 немецких самолета и был награжден орденом Кутузова I степени. А дивизия стала краснознаменной и получила наименование Волковысской. Что касается меня лично и той роты, в которой я служил, то мне, как и многим моим сослуживцам, отличившимся в боях, была вручена благодарность от командования «за отличные боевые действия». Первую свою благодарность я получил за участие в боях при освобождении Орла, под которым, собственно, состоялось мое боевое крещение. Подобную благодарность я получил и за участие в форсировании реки Друть 3-й армией 1-го Белорусского фронта, направлявшейся к Минску. В столицу наша рота вошла в полдень 3 июля 1944 г. и заняла огневые позиции возле железнодорожной станции Южная для защиты ее от налетов немецкой авиации. Здесь во время ночного налета мы понесли потери. Были убитые и раненые. Но немцам не удалось разбомбить эшелон с горючим, оставшийся там после их отступления. Отличились мы и при освобождении Волковыска и Белостока, где вместе с другими подразделениями полка сбили много немецких самолетов, а в дальнейшем – и при взятии Данцига, форсировании реки Одер, взятии Штеттина… Война закончилась для нас братанием с английскими войсками недалеко от города Росток, в который мы вошли без боя 1 мая 1945 г. За участие в боевых действиях я награжден орденами Красной Звезды и Отечественной войны I степени, многими медалями, в том числе «За освобождение Варшавы». Мое воинское звание в настоящее время полковник в отставке. С 1970 г. – доктор философских наук, с 1971 г. – профессор. Имею почетное звание «Заслуженный работник высшей школы». Теперь о письмах с фронта. Готовя их к печати, я внес названия населенных пунктов, вычеркнутые цензурой, а также добавил в скобках некоторые комментарии. Писем много – 74. Но я выбрал лишь часть из них, ничего не меняя в содержании. «Немецкие самолеты боятся над нашими позициями летать…» Год 1943-й 30 мая. Здравствуй, дорогой отец! Получил твое письмо, чему очень рад. Я теперь тоже на фронте (возле г. Новосиля под Орлом). Каждый день слышу и вижу вражеские самолеты, особенно по вечерам. Мы еще под сильной бомбежкой не были. Дела у меня идут хорошо. С бойцами дружен. Дисциплина стала лучше, чем в тылу. Живем в землянках. От друзей получаю письма. От мамы еще не получал. С питанием хорошо. Сейчас опробуем свое оружие и ждем, когда начнутся активные боевые действия на фронте. Тогда и мы примем в них участие. Пиши о своих делах, присылай наши газеты… 17 июня. …Получил твою газету («Вiцебскi рабочы»), читал ее бойцам. Понравилось. Сейчас на фронте спокойно. Письмо твое дошло за 6 дней. Обо мне беспокоиться не нужно. Служебные дела идут хорошо. Меня ценят. Скоро пойдем вперед. Помогайте нам, взрывайте немецкие тылы… 20 июня. С высоты, на которой мы окопались, видны полуразрушенные деревни, город Новосиль, превращенный в груду камней, позиция нашей артиллерии в лощинах и рощицах. Я ходил на передовую, рассматривал в стереотрубу окопы противника. Сейчас на фронте тихо, так что слышно, как птицы поют. Ни выстрелов, ни гула самолетов. Но это затишье перед бурей. Чувствуется наша сила. Немецкие самолеты боятся над нашими позициями летать. 23 июня. …Я жив, здоров, в прекрасном настроении. Целиком занят работой с бойцами. Много занимаемся, готовимся к боям. Мною довольны. У меня порядок и потерь пока не имею… 3 июля. …Сейчас стоим на острие немецкого клина… Вражьи окопы и перед ними проволока хорошо видны. Пока не стреляем… 17 июля. …Получил твои письма и газеты. Был очень занят. Гнали немца. Сейчас в деревушке, где он был, отдыхаем. Я побывал в очень сложных переделках. Стреляли ежедневно. Сбивали вражеские самолеты… 3 августа. …С первого дня наступления мы двигаемся за пехотой, прикрывая ее с воздуха. Раньше ждали случая пострелять, но самолетов врага не было. А теперь дни случаются, что нет времени передохнуть ни людям, ни стволам пулеметов. 14 июля был день моего боевого крещения. Обстановка сложилась такая, что немцы сумели поджечь огнем своей артиллерии наши машины и вывести из строя все мои пулеметы. Я потерял почти половину людей. Старшего моего командира ранили. Теперь мы вооружились немецкими трофейными пулеметами и собрали несколько автомашин из разбитых. Находимся в 8 километрах от Орла, который горит. Немцы оставляют село за селом. И похоже, мое письмо еще не дойдет до тебя, а мы уже будем радоваться освобождению Орла. Отступая, эти паршивые фрицы стремятся все увезти с собой, угоняют скот, забирают людей… 5 августа. …Вчера вступили в Орел. Город горел, гремели разрывы. Немцы посылали сюда последние снаряды. Я уже много прошел с наступающими войсками. Впечатлений вынес очень много. Из личных вещей у меня сгорело все. Лишь после боя я сумел собрать фотокарточки. На этот раз нам пришлось тяжело: на открытом месте, под обстрелом немцев… Вынужден был снять каску и автомат с убитого, взять его лопату и окопаться. Поднять головы из окопчиков было опасно. Немцы засыпали нас минометным огнем. А теперь в Орле тихо, фронт удалился. Мы имели возможность даже покупаться в Оке. Город разрушен, но не сильно. Много мирных жителей. Скоро пойдем дальше, на Брянск и Белоруссию… 17 августа. …Я пожил дней 10 в Орле, а сейчас вновь на фронте. Самолеты врага вновь бомбили наши позиции двумя группами «Юнкерс-87» и «Хейнкель-111». Летают они через каждые три часа и пикируют с большой высоты. Но по сравнению с тем, что было под Орлом, это ерунда. Мы стоим на ржище и теперь отдыхаем до очередного налета. Напиши, как дела на вашем фронте, скоро ли прогонят немцев из нашей области. От мамы писем не получаю. Напиши ей и обо мне… 19 августа. …Вчера я маленько попал под снаряд. Он разорвался рядом, в двух метрах. Моего друга лейтенанта Берлина тяжело ранило. А шофера, который стоял дальше, убило. Меня слегка поцарапало и оглушило на одно ухо. Но я проспался – и все хорошо. Сегодня сбили еще два вражеских «юнкерса». Помаленьку воюем. Я нахожусь в 40 километрах юго-восточнее Брянска. Как у вас дела? Как успехи на фронте?.. 21 августа. …Я уже скоро сниму повязки с ран, причиненных разорвавшимся снарядом. Друг же мой умер, так и не приходя в сознание. А меня оглушило на правое ухо, задело осколками руку. Раны небольшие. И это только потому, что я вовремя лег, а друг не успел. (Я не мог написать в то время отцу, что меня спасло от смерти лишь одно мгновение, доля секунды: случайно оглянувшись назад, я увидел вдалеке разрыв снаряда и в тот же момент залег. Вслед за тем снарядом впереди нас разорвался другой, очень тяжелый, который вывернул землю воронкой, и через нее прошли уже ослабленные осколки, поразившие меня. Оглушенный взрывной волной, я машинально вскочил в воронку, весь в крови. Когда приподнялся, увидел посеченного осколками умиравшего друга…) 4 сентября. …С 1 сентября участвую в наступательных боях на Брянском фронте. Снова быстро продвигаемся, проходим села, разрушенные и сожженные немцами. Видим жителей, которым удалось спастись. По вечерам горизонт со всех сторон в огне, а днем над ним черные облака дыма и столбы разрывов. А вообще, дела неплохие. Скоро, должно быть, услышишь об освобождении Брянска. Наши от него совсем близко… 11 сентября. …Я уже прошел Брянские леса, встречался с партизанами. Сейчас вышли на реку Десну. Стоим на опушке леса, видим, как за рекой немцы роют траншеи, подходят к реке, умываются. С нашей стороны берег заболочен, и они, похоже, не слишком нас опасаются. Но скоро мы до них доберемся… 18 сентября. …Сегодня рано утром проснулись, и оказалось, что немцев за рекой уже нет. Десна была форсирована под Новгород-Северским, и немцы, боясь окружения, с нашего участка ушли… 23 сентября. …Наступление за Десной успешно продолжаем. Заняли Трубчевск, Погар, а сегодня и Стародуб. Идем быстро на Новозыбков, а затем к Днепру и Сожу, где Гомель и другие города Белоруссии… 14 октября. …Я не мог тебе писать писем, потому что выполнял поручение командования вдали от почты, но уже в Белоруссии. (Был послан с группой своих бойцов разведать возможности для устройства огневых позиций для подразделений полка в болотистых местах). Теперь мы у переправы на реке Сож возле поселка Шерстин севернее Гомеля. Немцы контратакуют наши переправившиеся части, стараясь сбросить их в реку. Переправу хотят разбомбить. Вчера во время налета мы сбили 2 самолета. Я с высотки наблюдал за боем. Видел немецкие «тигры» и «фердинанды», а также работу против них наших танков и артиллерии. От стрельбы здесь стоит непрерывный гул… 1 ноября. …Немцев отогнали подальше от переправы. Теперь мы стоим за рекой в их траншеях. Но отступать дальше на нашем участке фронта немцы упорно не хотят, обороняются. Вероятно, думают здесь зимовать. Сейчас мы получили зимнее обмундирование: телогрейку, шапку, теплые брюки и перчатки. В сентябре произошло важное для меня событие – приняли кандидатом в члены ВКП(б). 3 ноября. …Рад успехам Красной армии на вашем фронте. Уже читал о взятии Суража и Островских, твоих родных мест. Надеюсь, что скоро и Витебск будет наш. Здесь дела пока идут туговато. Стоим, а стоять тоскливо. Двигаться, встречаться с народом куда интересней. А тут окопы, землянки, воронки и кругом военные. Жалею, что не пришлось мне с тобой поехать в Белоруссию, в родные края. Конечно, если на Украине немцы не удержатся, то из Белоруссии они сами постараются поскорей убраться, для них это большие потери в борьбе с партизанами. Если бы еще союзники не бездельничали… 7 ноября. …Поздравляю тебя с великим праздником – 26-летием Октября. Этот праздник встречаю в окопах. Сегодня день выдался ветреный, мокрый, так что «юнкерсы» не прилетят, куда стрелять и бомбы сбрасывать – не видно. С нетерпением ожидаю, когда принесут выступление тов. Сталина. На нашем участке немцы много раз ходили в атаку, но всегда с большими потерями откатывались назад. В атаки они ходят обычно после артподготовки при поддержке танков, пьяные. Уже мало у них людских сил, да и с техникой слабовато… 1 декабря. …Наконец и на нашем участке немец не устоял. Двигаюсь с наступающими войсками на запад. На днях должны быть на Днепре… 6 декабря. …Сейчас я пока далеко от фронта, в Пропойске (Славгороде. – Авт.) на передышке. Сыт, тепло одет, только воевать надоело. Хочется поскорей изгнать фрицев и работать в нормальных условиях. Авиации у них сейчас уже мало, дни короткие, погода часто пасмурная. Так что налетов пока нет, и мы не особенно воюем… 9 декабря. …Опять на передовой. Скоро, наверное, будем у Жлобина. Зимой в основном работает пехота. Дороги раскисли, технику использовать трудно. Впереди Днепр. А у каждой реки нам приходится повозиться. Немцы сопротивляются тем упорней, чем дальше на запад… 20 декабря. …Нахожусь недалеко от Днепра, где фашисты держат оборону – примерно 10 км в ширину на нашей стороне реки. Стоят они в лесу, где проходит дорога, боятся, чтобы мы не вышли к Днепру и не взяли под обстрел железнодорожное полотно. Недалеко наши белорусские города Жлобин и Рогачев… 31 декабря. …Завтра наступит 1944 год. Я его встречаю в условиях фронтовой жизни. Уже 8 месяцев на фронте, из них 6 – на передовой. Прошел вперед 500 км. От Новосиля под Орлом, преодолевая линии вражеского сопротивления, через реки Оку, Десну, Сож и вот теперь – Днепр. Много повидал, многому научился. 40 раз приходилось отражать налеты вражеской авиации. 10 раз на нашу позицию сыпались немецкие снаряды. Потерял двоих убитыми, 6 ранеными, всю матчасть взвода. Много раз смотрел смерти в глаза. Был ранен и контужен. Воевать научились. Труднейшие бои за Сожем на плацдармах провели без потерь. Огнем нашего взвода сбито два бомбардировщика, а ротой – 5. Сейчас у меня новый взвод и я снова на передовой между пехотой и артиллерией. Немцы в километре… 31 декабря. …Я уже написал сегодня тебе одно письмо, где коротко описал свой боевой путь. Воевал честно, испытывал лишения, подвергался опасностям, и совесть моя спокойна. Трусостью себя не опозорил. Война закалила меня, и я на все смотрю трезво и спокойно. Здоровье хорошее. Нервы, как мне кажется, здесь страдают меньше, чем в тылу. Я стал выдержанным, уверенным, что смогу найти выход из различных сложных ситуаций. Я узнал цену мирной жизни. И в мирное время жил бы уже не так, как раньше. Я офицер. Это звание стараюсь везде оправдывать. Считаюсь хорошим командиром. Учусь, наблюдая работу всех родов войск. Во время боев не упускаю из вида ход боевых операций. В 1944 году буду еще лучше служить Родине, еще больше работать над собой. И если судьба сохранит мне жизнь, то я не проживу ее впустую… (Окончание следует)