В гостях у «СОЮЗа» — депутат Парламентского собрания Союза Беларуси и России, фермер Светлана Максимова
В сегодняшнем номере газеты — премьера рубрики, которую мы намерены сделать постоянной: «Лица союзного парламента». Минувшей весной серьезно обновилась российская депутация союзного парламента: пришли 14 новых депутатов, включая председателя Парламентского собрания Сергея Нарышкина. На 23 сентября намечены выборы в Национальное собрание Беларуси, а это значит, что союзный депутатский корпус и по осени пополнится новыми людьми.
Кто они — представители законодательной ветви союзной власти? Вопрос непраздный, учитывая, что от позиции этих политиков зачастую зависит судьба важнейших союзных проектов.
Первый гость нашей рубрики — Светлана Максимова, депутат, член Комиссии по вопросам экологии, природопользования и ликвидации последствий аварий Парламентского собрания.
— Светлана Викторовна, еще совсем недавно вы работали фермером и возглавляли фермерский союз Тверской области, но вот уже более полугода заседаете в законодательном органе России, избраны в союзный парламент. Скажите: где все же труднее — в коридорах власти или в родной Твери?
— Вообще–то в политике я уже 10 лет. Именно столько состою в «Единой России» — едва ли не с самого первого дня создания партии. Я — активный политик, но прежде работала только на региональном уровне. Здесь же совершенно другие задачи, другие планки. Но думаю, справлюсь.
— Тогда расскажите, как вы стали депутатом Парламентского собрания Союза Беларуси и России?
— Ну, во–первых, у меня белорусские корни — мама родом из Гродно. Во–вторых, я много наслышана об успехах белорусских фермеров, о белорусском крестьянстве. О том, как они замечательно работают и какой у наших соседей на селе порядок. Мне давно хотелось познакомиться с белорусским опытом поближе. Рассчитывала: если попаду в союзный парламент, сделать это будет легче.
— Правда, что в Госдуму вы попали с подачи российского Президента Владимира Путина?
— В 2010 году я встречалась с Владимиром Владимировичем. Он тогда собрал для беседы предпринимателей — всего несколько человек, в группу попала и я. Коллеги–фермеры тогда наказали: ты не бойся и расскажи о наших проблемах.
— Когда выступили уже все мужчины, а я среди них была единственной женщиной, и Путин собрался уходить, то тут встала я и сказала: «Владимир Владимирович, я приехала не посмотреть на вас, я вижу вас каждый день по телевизору, а чтобы обсудить проблемы, беспокоящие российское фермерство». Тогда он спросил: «Как у вас живет село?» И я ответила, что села–то у нас и нет. Улыбка спала с его лица, и он обратился к своему заместителю Виктору Зубкову: «Вы же говорили, что у нас все замечательно, а вот фермер не согласна». Я объяснила, что наше село «со старым лицом», что молодежь уезжает, очень мало госпрограмм для крестьянства, что для развития села необходимо развивать фермерское движение... Я рассказала, как однажды, будучи в США, поинтересовалась у министра штата Айова, почему они поддерживают именно мелкий бизнес? И он ответил, что только мелкий производитель сельхозпродукции способен давать экологически качественный продукт, к тому же чем компактнее хозяйство, тем меньше загрязняется природа. Кстати, в США, так же как и в Беларуси, не увидишь, чтобы где–то было не вспахано или не ухожено поле.
— Что же вам ответил Владимир Владимирович?
— Он спросил, какие у меня есть предложения. К этому вопросу я была готова и тут же предложения выложила. Например, я рассказала, что у нас существовала прежде госпрограмма по занятости. На открытие своего дела из госказны выдавали 58,8 тысячи рублей. Но одно дело открыть парикмахерскую на селе, другое — ферму. На такие деньги невозможно. Я предложила начать новую программу: «Начинающий фермер», а субсидию поднять хотя бы до миллиона рублей. Владимир Владимирович с Виктором Алексеевичем Зубковым улыбнулись и... согласились: хорошо, будет вам программа. Вскоре она действительно появилась. «Начинающему фермеру» теперь полагается субсидия в 1 миллион 750 тысяч рублей!
— Светлана Викторовна, расскажите тогда, как вы жили до того, как избраться в думу?
— В перестроечные 90–е было очень тяжело всем. «Пачками» закрывались предприятия, колхозы. Я работала начальником подсобного хозяйства предприятия по заготовке торфа в Тверской области. Оно еле дышало, но наш руководитель, к счастью, понимал, что у нас на балансе шесть столовых, два детсада, школа, что взрослых и детей нужно кормить. Вспомните, в 90–х годах многие продукты даже на селе были в дефиците, особенно мясо. Мне предложили организовать фермерское хозяйство. Я согласилась. И с чем столкнулась? Корма в дефиците, денег нет... Я плакала, но так как у подсобного хозяйства отдельного бюджета не существовало, я была бессильна. Приходилось порой добывать в городе французские духи (хотя и они тоже были в дефиците), чтобы подарить их потом руководству комбикормовых заводов. Иногда давали корма в долг. Так и фермерствовала. С двумя маленькими детьми жила в лесу, в вагончике.
— Вы так легко об этом рассказываете...
— На самом деле работа была каторжная. Самой приходилось и коров доить, и отелы принимать, и делать много другой важной работы, без которой жизнь на селе невозможна.
— Рэкет, вымогательство обходили ваше хозяйство?
— Не всегда, однажды заявились бандюганы. Я вышла к ним в телогрейке, сапогах, на голове платочек. Они поморщились: «Мать, нам хозяйка нужна...» Отвечаю — я и есть хозяйка. «Ты хочешь сказать, что сама и свиней кормишь?». Они были ошарашены. Я показала свое хозяйство, а потом, как гостеприимная хозяйка, напоила их чаем. Рэкетиры уехали, сказав на прощание: «Надо тебе доплачивать, а не с тебя брать. Если кто наедет, звони...» И даже оставили свой телефон.
— Скажите, женщина–фермер — это сегодня характерно для России?
— Увы, женщин–фермеров мало. Повторяю — это адский труд. Фермер ведь — и хозяин, и менеджер, и агроном, и ветеринар, и тракторист, и бухгалтер. Он — все! Люди, взявшиеся за эту работу, уникальны. Нет, я не себя хвалю — это на самом деле так. Фермеры — люди напористые. Они — настоящие. В большинстве своем — это крепкие русские мужики, которые от зари до зари вкалывают. Они совершенно другие, они добрые, потому что проходят через множество трудностей. Ведь фермер зависим от всего и всех: от любого чиновника — до капризов матушки–природы.
— От сбыта...
— Сбыт? Это самое главное! Очень хочется, чтобы чиновники всех уровней обратили внимание на эту проблему фермерства. На проблему госзаказа. Это очень помогло бы селу, тем более сейчас, когда Россия вступает в ВТО и вскоре нам предстоит нелегкое состязание с западными фермерами, которых очень активно поддерживают их родные государства. Я считаю, что россиян должны кормить только российские крестьяне, фермеры. Почему наши дети должны пить молоко непонятно чьего производства? Однажды в Финляндии зашла я с одним финским чиновником в супермаркет. Он покупал масло, а я обратила внимание, что он берет самое дорогое, хотя рядом лежит продукт и подешевле. «Это лучше?» — спросила я. «Нет, — ответил он, — но это финское, а рядом дешевое — немецкое. Я должен в первую очередь своего производителя поддержать». Понимаете? Нашу молодежь все отечественные СМИ почему–то учат пить колу. Но ведь Россия — аграрная страна, и издревле россияне, начиная с юных лет, пили молоко, ели картошку, огурцы, капусту... Именно это и необходимо для нормального питания. А сейчас у нас рекламируют пиццу. А долго живет тот, кто питается продуктами, выращенными там, где он родился, где живет. Вы посмотрите в деревне, как бы тяжело ни было, но люди живут до 80 и больше.
— Вы уже побывали у своих белорусских коллег–фермеров?
— Дважды. И я счастлива: там живут очень доброжелательные и работящие люди. У нас в России бытует мнение, что фермерства в Беларуси нет, а только сельхозкооперативы. Неправда. Когда я приехала в один район, мне его глава сразу сообщил, что только у него десятки фермерских хозяйств: мелкие, средние и очень крупные. Они производят продукцию очень хорошего качества, платят налоги. С фермером, сказал он, проще работать, потому что он сам себе хозяин. Хотя и у них тоже есть проблемы.
— Интересно, какие?
— Увы, и у них деревня пьет. К тому же, как и у нас, у них проблемы со сбытом, да и погода, как и в России, не всегда радует — полгода зима, полгода мы к ней готовимся. Но зато кредит белорусский фермер может взять у государства под три процента и на 10 лет. Фантастика!
— Вы уже почувствовали, что на депутатском посту способны влиять на ту или иную ситуацию?
— Вчера мне пришлось убеждать правительственных юристов, что фермер обязан иметь статус юридического лица. Дело в том, что есть намерения продлить ситуацию, сложившуюся еще в 90–е годы, когда фермеры могли получить лишь статус индивидуального предпринимателя. Это значит, что он не попадает ни в какие госпрограммы и даже не может брать кредиты. Я объясняю: поймите, фермер без статуса не сможет развиваться. Многие из них сейчас прекрасно стоят на ногах, у них уже огромные коллективы. А мы им ставим палки в колеса!
Много и других, например, земельных вопросов. Земля повсеместно зарастает бурьяном, а фермер не может взять ее в аренду — она вся скуплена другими. Проблем очень много, и я намерена над этим работать.
Досье
Максимова Светлана Викторовна родилась 16 июля 1961 года в пос. Меткурский Устьянского района Архангельской области. По образованию ветеринар. До избрания в Госдуму — индивидуальный предприниматель, председатель тверского областного «Союза фермеров и ЛПХ».
Александр Бушев
