«Урожай».Молодежное жюри отказалось от раздачи мест и присудило свое Гран-при его величеству искусству. Взрослые и опытные эксперты были строже, горячо высказывали восторги и претензии. Однако трудно не согласиться с тем, что контакт театра и публики был захватывающим, спорным, ярким как никогда. Он
стал рабочей оценкой театрального процесса последних лет, украшением имиджа Могилевского театра и города за пределами Беларуси. Из 22 спектаклей добрая половина — праздник таланта. Помимо государственных театров все активнее и ярче начинают работать независимые театральные компании. Они обращаются к современной драматургии и молодому поколению. В этом году было семь таких объединений.
Белорусские театры показали на фестивале пять спектаклей коллективов из Минска, Могилева, Гомеля. Белорусская драматургия была представлена Минском, Москвой и Киевом. Жанровое разнообразие праздника искусства двигалось от моноспектаклей (Украина, Польша), дуэтов (Харьков, Москва, Санкт-Петербург) к эпическим полотнам (Казахстан, Россия). Подавляющее число работ сделано молодыми для молодых и не скатывалось до массовой культуры. Панк-опера, балет, аутентичный фольклорный театр, жаркая исповедь и студенческое озорство — всему нашлось место. Даже мастер с мировой известностью и на годы расписанными поездками литовский режиссер Эймунтас Някрошюс представил свой спектакль «Мастер голода» в Могилеве. Каждый день студенты Беларуси и России что-нибудь играли для своих сверстников, которые переполняли театральные залы. Пускали всех желающих. Они стояли возле сцены, сидели на ступеньках и в проходах, приводя в ужас пожарных, и делились своими впечатлениями в мастер-классах и соцсетях.
«Крик лангусты».Что волнует сегодняшних служителей и любителей театра? Следует делать игровой спектакль в жанре комедии, переходящей в трагедию, как это было в «Урожае» театра, руководимого Сергеем Безруковым, или «Корове» из Петербурга? Тоненько и изящно соединять детские считалки с ужасом абсурда, под микроскопом разглядывать букашек и трепетно относиться к произнесенному слову («Из жизни насекомых», 14 историй для рояля, скрипки, терменвокса и голоса). Засыпать сцену и зал яблоками, топтать их, проявляя отвязной пофигизм молодости, который со временем станет взрослым разгильдяйством, приводящим к гибели? Провести неразгаданную колхидскую царицу Медею через века от Древней Греции до империй 2018 года вместе с панк-группой
«Последние танки в Париже»? Громко, ярко, шумно доказывать, что ничего не меняется в мире. И нет эмоционального порога у красивейшей актрисы Илоны Макаровой. А может быть, лучше в тихой поэтической эстетике показать белорусам дыхание моря, шум ветра, белые камни, белые одежды, белый свет Скандинавии («Женщина моря»)? Или посадить за стол с шахматной доской двух почти одинаковых молодых людей, заставить их делать вид, что сражаются, а сами произносят ничего не значащие тексты об уходе за волосами и расстояниях между городами («Розенкранц и Гильденстерн»)? Набирает обороты офисная тема с корпоративным мышлением, безликостью героев, сражением за место под солнцем и клиповостью действия («Пустота», «Метод»). Судя по голосованию зрителей, именно «Метод» впечатлил своей темой изощренной манипуляции с человеческим сознанием. Хотя художественный уровень спектакля не дотягивал до поставленной автором проблемы.
Есть место и «музейному театру», который может показать европейским людям целый мир, совершенно незнакомый, как колодец, уходящий в глубь земли на 150 метров. В раскаленной степи его роет один человек и не знает, дойдет ли до дна, не погибнув («Колодец»). Могут двигаться в совершенной, натренированной до деталей точной пластике молодые тела («Все пути ведут на север», «Близость»). Художники, артисты, музыканты из Словакии даже предложили междисциплинарный театр, медитативно-перформативный («Прекрасное и ужасное»). Вот уж действительно, в течение одной недели в Могилеве расцвели все цветы — от хрупких оранжерейных до лиричных полевых и жестких кактусовых. На любой вкус и любое восприятие.
«Андрей ПЛАТОНОВ. Корова».А я не могу забыть «Магадан» московского театра «Около дома Станиславского». Это было событие, которое осознается не сразу. Вселяется в сознание медленно и потом не отпускает. Вроде бы ничего не происходит, но вы начинаете сами сочинять спектакль, опираясь на свой жизненный опыт. Здесь каждую минуту неожиданности, начиная с определения жанра. Заявлено как кабаре, вольная французская импровизация, что навсегда слита с незабываемой огненной Лайзой Миннелли. Однако перед нами обшарпанные стены заброшенного на Севере клуба с экраном из рваного пододеяльника, тельняшками музыкантов, валенками и галошами певиц, кастрюлями с картошкой. И прекрасные люди, которые ищут смысл жизни. Судьбы людей прорастают сквозь метровые сугробы снега, бедность быта и песни, в которых душа перегорела. Никто не плачет, не жалуется. Они смеются и поют. Это свободное высказывание без пьесы и спецэффектов. Простое и человечное. У настоящих творцов все зависит от взгляда. Уменьшите человека в сто раз, и все его заботы превратятся в блошиный цирк. Увеличьте в сто раз — из незаметного и будничного вырастет героизм.
В «Медее» бушевали античные страсти. В «Магадане» чеховский Ванька Жуков писал письмо «на деревню, дедушке». Такой наш театр сегодня.
Фото БЕЛТА.
