От Бахадо до Оффенбаха

Невероятное восхождение белорусского контр-тенора на музыкальный Олимп



Прожить всю жизнь в деревне, никуда из нее не выезжать и умереть в своем дворе - это тоже судьба. Но в истории жизни Славы Кагана-Палея страны и города сменяют друг друга с головокружительной частотой. Концерты в Москве, Лондоне, Тель-Авиве, Токио...

О своих роковых встречах с "феями", о переездах, об алмазах "Де Бирс", о Борисе Березовском, Олеге Меньшикове и о многом другом интересном рассказал нам Каган-Палей. Слава в Беларуси не был 14 лет. Но корни, знаете ли, взяли свое. Недавно он прибыл в родные края. Думал, что ненадолго, в отпуск. А оказалось, навсегда. Слава Каган-Палей хочет поставить здесь "One man show". Или шоу одного человека, по-нашему.

- Слава, вот этот момент для меня уточните, пожалуйста. Вы учились на скрипача, а теперь входите в десятку лучших контр-теноров мира. Как случилось, что вы запели?

- Моя мама рассказывала, что петь я начал даже раньше, чем говорить. А свою первую вокальную премию получил в детстве, здесь, на конкурсе "Красные гвоздики". В консерватории мне предложили стать солистом хора, я пришел туда играючи - просто попробовать. И, оказалось, могу петь любую партию - и женскую, и мужскую, мой голос прекрасно звучал в тесситуре меццо-сопрано, а это большая редкость в мире. Во времена старинной барочной музыки, когда творили такие композиторы, как Гендель, Бах и Каччини, довольно часто применялся контр-тенор. А после того как волна аутентичного пения спала, все партии женского альта были отданы женщинам. Для нашего времени это стало большим открытием - мужчина с женским альтом. Я перевелся на заочный факультет и стал работать солистом в государственной капелле. Все женские партии соло-сопрано были отданы мне. Наверняка в ту пору многие солистки меня возненавидели.

- Но вы недолго их злили, правда? Очень скоро за вас "ухватилась" московская музыкальная общественность.

- Да, мы гастролировали с капеллой в Москве. Совершенно случайно на концерт пришел искусствовед Олег Анатольевич Кулаков. Он прослушал меня и, можно сказать, рассказал мне всю мою дальнейшую судьбу: что и как мне нужно делать в жизни.

- Любопытно. По пунктам можете вспомнить?

- Во-первых, он сказал, что в России мне делать нечего - здесь не было традиции таких голосов, соответственно обучаться мне было не у кого. А в Англии возрождались традиции барочной музыки, там после двухсотлетнего молчания появился первый в Европе контр-тенор Альфред Деллер, и в Англии же, по мнению Кулакова, мне следовало учиться. Во-вторых, он назвал мне имена исполнителей и композиторов, которых я должен слушать. Объединившись с Ириной Антоновой, Олег Кулаков составил письмо в Советский фонд культуры с просьбой отправить меня за границу учиться. В ту пору крупнейший в мире добытчик алмазов фирма "Де Бирс" большую часть драгоценностей добывала у нас в Сибири, она организовала благотворительный фонд в поддержку российской культуры и искусства. Так я стал первым стипендиатом фонда Оупенгеймера, главы "Де Бирс", и 1 сентября 1989 года благополучно прибыл в Англию, в музыкальную школу "Гилд-холл".

- Темпы - феерические.

- Я сам не понимал, что происходит. Я записал тогда на фирме "Мелодия" пять дисков. Один из них - это концерт Вивальди, в котором самая красивая и достаточно трудная ария написана с альтом соло, но ее в Москве никто не мог исполнить. В панике я позвонил Ирине Антоновой. И она в очередной раз мне помогла, позвонила Башмету и попросила его прийти на студию грамзаписи "Мелодия" поработать со мной. Не понимаю, как он согласился? Я был никому не ведомый мальчик из Минска... Он пришел в студию, меня колотило от ужаса: "Сам Юрий Абрамович!" Башмет бегло поздоровался и сказал, что у него есть для нас 15 минут, не больше. А когда я начал петь - Башмет посмотрел на меня внимательно (он же никогда не слышал, как я пою). Закончилось дело тем, что мы часа три или четыре работали, он разыгрывался, оттачивал каждый звук, просил меня петь снова и снова. Так мы подружились.

- И до сих пор встречаетесь в Лондоне и играете для обеспеченной публики на "Русском форуме". Читаем, знаем. Олигарх Березовский приходит вас послушать... Но гораздо важнее, что его однофамилец талантливый пианист Борис Березовский, лауреат конкурса Чайковского, поддерживает вас. У вас с ним была совместная программа, вы в Москву ее привозили, не так ли?

- Да, судьба продолжает дарить мне встречи с интересными людьми. Однажды в Лондоне меня пригласили с концертом в русское посольство. Там я познакомился с женщиной - Джейн Рэйн, которая в 60-е была суперманекенщицей, а в 90-е сыграла роковую роль в моей биографии. Она пришла на концерт со своим другом Олегом Меньшиковым (в это время его спектакль "Игроки" шел в Лондоне с большим успехом). Меньшиков, как выяснилось, любит играть на фортепиано, а я, как известно, - петь. И после концерта мы дружно вместе пошли домой к Джейн. На вечеринку пришел продюсер Тины Тернер и группы "Пинк Флойд", но к классической музыке он отношения не имел. Услышав дома у Джейн мой вокал, он заинтересовался, предложил мне записать диск "Аве Мария", где я исполнил бы это сочинение в версиях самых знаменитых композиторов. Идея мне понравилась, мы записали такой диск. Он вышел в Англии. Его услышал японский продюсер с фамилией Оба-сан и почувствовал, видимо, что в Японии такая музыка сможет принести ему прибыль. Оба-сан фактически выкупил диск и вывез меня в 1995 году в Японию на гастроли. С тех пор Оба-сан меня продюсирует, я продолжаю концертировать в лучших залах мира и выпускать диски.

- А в Минске каким чудом?

- Своему другу, театральному режиссеру Сергею Куликовскому, я предложил сделать для меня моноспектакль с премьерой этого шоу в Минске. Думаю, дальше его можно будет прокатывать в Израиле, Англии, Японии, где угодно. Но мировая премьера обязательно должна состояться на родине. Это моя мечта.