Не бывает, что ни говорите, чтобы все и сплошь хорошо. Все равно какая-нибудь крокозябра влезет туда, где ее совсем не ждешь, и испортит все, что можно. Вот и я так рассчитывал на этот кадр, который сделал даже в трех вариантах, что по горячим следам пересматривать не стал. Это, в принципе, ничего не дало бы: никто целый автобус по моей прихоти разворачивать не стал бы, но и надежда умерла бы, не успев родиться, и было бы не так обидно. Но, увы, нахально влезшие в кадр пальцы, которые никак не убрать, обнаружил только дома… По чем убиваюсь, спросите? Представьте, большой прямоугольник. По его сторонам портреты Ленина и Кастро. Посередине — наш МТЗ. Внизу на испанском надпись: «Сельхозкооператив имени Ленина». Оценили тяжесть потери? То-то же. Но хорошее, если захотеть, можно увидеть и в плохом. А мне и напрягаться особо не нужно — я нахожусь на Кубе, а это не то что хорошо — просто фантастика.
Вид на океан со стороны Сьенфуэгоса.
Допускаю, кто-то может возразить: подумаешь, фантастика, всего-то и дел — купить путевку, выдержать многочасовой перелет, и вот они, золотые пляжи Варадеро. Все так, все правильно, на этих самых пляжах в итоге оказался. Но я о другом. О том, почему для меня Куба намного больше, чем фантастическое (хотя это так) место для отдыха, почему до сих пор она окутана романтическим флером.
Мне было два года, когда Фидель Кастро с товарищами свергли диктатуру Батисты. Четыре, когда разразился поставивший человечество на грань выживания Карибский кризис. Пять, когда на всю необъятную страну зазвучало: «Куба — любовь моя, остров зари багровой». Сегодня эту песню Пахмутовой и Добронравова можно отыскать только в интернете, да и вряд ли кто это станет делать. А тогда... «Вновь говорит вдохновенно Фидель: «Мужество знает цель» — баритон Муслима Магомаева пробирал до мурашек. «Слышишь чеканный шаг? Это идут барбудос...» — вторил ему, сжимая в руках автомат, совсем молодой и бородатый Иосиф Кобзон, облаченный в комбинезон цвета хаки. И я, сначала пионер, а потом комсомолец, всей душой был там, на Кубе. Она буквально под боком у мирового жандарма (так тогда называли США) строит социализм, борется за независимость, присылает нам сахар в огромных коричневых мешках (их в наших деревнях по сей день называют «кубинскими»). А Фидель, такой молодой и харизматичный барбудос (в переводе с испанского — «бородач»), был просто кумиром поколения. И потому, когда он приезжал в Минск, сгонять народ на улицы, чтобы его приветствовать, не нужно было — люди шли сами. Кубинские же студенты, которых много училось в Союзе, воспринимались как солдаты, только-только вернувшиеся с передовой.
Что по поводу тогдашних чувств сказать сегодня? «Кто в молодости не был революционером — у того нет сердца» — так начинается известная пословица. «Кто в зрелости не стал консерватором — у того нет ума» — так заканчивается. В принципе, верно. С высоты прожитых лет понимаешь: революция, в какой бы стране и под какими бы лозунгами она ни проходила, — это всегда насилие, дело отнюдь не романтичное, местами даже кровавое, она иногда имеет обыкновение пожирать своих детей. Да, к концу XX века мы вроде бы поняли (жаль, на словах во многом), что эволюция, завоевание власти законным путем — путь более цивилизованный, но… Но история сослагательного наклонения не имеет — что сделано, то сделано. Другое дело, как люди относятся к тому, что было сделано, к своей истории. Стреляют в свое прошлое из пистолета, получая пушечный откат, или благодарны тем, кто был до них? Вот это и хотелось узнать из первых, что называется, рук.
А потому стою на Плая-Хирон, южном берегу Кубы, смотрю на бухту Кочинос (она же залив Свиней), прикидываю, где в апреле далекого 1961-го находился «Хьюстон», а где стояла «саушка». «Хьюстон» — это головной корабль эскадры, высадивший на этот пляж полторы тысячи наемников, которые должны были свергнуть Кастро. «Саушка» — самоходная артиллерийская установка, которая это судно потопила. Говорят, этот выстрел сделал сам Фидель (вот, как мне кажется, где истоки знаменитой киношной фразы: «Хьюстон», у нас проблемы», которая в оригинале звучала: «Это «Хьюстон», у нас проблемы»). Как бы там ни было, но вооруженные до зубов наемники, подготовленные американскими инструкторами, поддерживаемые авиацией и крупными артиллерийскими калибрами, не смогли противостоять фактически гражданскому ополчению. Апофеоз позора: Америка (впервые в истории!) выплатила Кубе 53 миллиона долларов компенсации. Говорят, в этой ситуации корни убийства Джона Кеннеди. Но, как бы там ни было, эта история — хорошее подтверждение того, что новую власть, которую вначале устанавливала горстка революционеров, народ принял и защитил.
Один из дворцов колониального города Сьенфуэгос.
А их, пришедших под командованием Эрнесто Че Гевары в январе 1959-го в город Санта-Клара, и в самом деле была горстка. Однако они наделали такого шороха, так грамотно, как когда-то белорусские партизаны, пустили под откос правительственный бронепоезд, что диктатор Батиста срочно собрал манатки и рванул за океан, благо недалеко.
Санта-Клара. Мемориал Эрнесто Че Гевары.
Команданте Че Гевара, профессиональный стоматолог и профессиональный революционер, который свергал антинародные режимы в Африке и Латинской Америке, убит был, как известно, в Боливии в 1967 году. Ирония судьбы: агентам ЦРУ его сдали местные коммунисты. Спустя тридцать лет его останки найдены в боливийской сельве и перенесены в Санта-Клару, где в честь команданте Че и его соратников воздвигнут мемориал. Деньги на строительство, кстати, собирали всем миром.
А теперь вопрос. Если их собрали (а в 1990-е Куба уже вступила в весьма мрачный период и лишних денег ни у государства, ни у людей не было), если сейчас, когда на острове иные времена и имена, место это для кубинцев по-прежнему святое, сакральное, можно ли говорить, что Куба свое прошлое отринула? Нет, конечно же, нет. Имена былых кумиров поруганию не предаются, их портреты в грязь не втаптываются, школьники, будущее Кубы, живут под лозунгом «Будь как Че Гевара».
Надо понимать, что даже пятьдесят с лишним лет эпохи Фиделя Кастро в многовековой истории Кубы лишь мгновение. Особенно хорошо это ощущаешь в Гаване. Когда я был там, она готовилась торжественно отметить 500-летие со дня основания. Чудный город, право слово! В нем, как я для себя определил, намоленные стены и воздух, какая-то особая атмосфера и шарм. Они в старых кварталах и огромных просторах площади Революции с абрисами Марти, Че Гевары, Сьенфуэгоса. В мелодии «Бесаме мучо», что выводит уличный музыкант, и в аромате «Мохито» в любимом баре Хемингуэя. В камнях старой крепости и цоканье лошадиных копыт по истертой веками брусчатке. В кривых улочках старой Гаваны и лукавом взгляде красотки сеньориты. В восьмикилометровой набережной и урбанистических городских пейзажах… Этот ряд могу продолжать до бесконечности. Притом что бродил по улочкам Гаваны, пил крепчайший огненный кофе и вдыхал аромат сигар всего-то два неполных дня. А если жить здесь год? А если всю жизнь?
Если всю жизнь, то будет интересно, но нелегко. Реалии таковы: кому на Кубе жить хорошо, так это туристам. У нас есть куки, валютные аналоги местных песо, с которыми по карману ужин в ресторане, поездка на ретротакси, аренда океанской яхты для рыбалки. Для нас все, в том числе элитное спиртное, включено в отелях. Для местных жителей — зарплата в несколько десятков евро. Фантастически высокой считается в 80 евро — столько примерно получают здешние врачи. И это притом, что кубинская медицинская школа — одна из лучших в мире. Плюс оглушительно пустые магазины. Рис, мука, мясо и прочие продукты отпускаются строго по нормам. Куриных яиц — 20 в месяц. Можно, конечно, и больше, но вдвое дороже.
Позволю себе ответить вопросом на вопрос: а мы, белорусы, в 1990-е годы по своей воле оказались в кровоточащем обрубке по-живому разодранной страны? Это удивительно, но у нас и кубинцев, живущих на другом конце земли, источник бед один — крах СССР. То же самое и Куба, где к тем временам была сильная экспортно ориентированная промышленность, высокий уровень жизни, позволявший спокойно покупать тогдашние советские автомобили, которые доживают здесь свой век вместе с еще более раритетными американскими. Но Союз рухнул. Соцлагерь следом. Кубинский сахар, который ранее практически весь уходил сюда, стал никому не нужным. Куба рухнула. Россия, вместо того чтобы подставить плечо в трудный момент, открестилась от нее, как демократический черт от тоталитарного ладана. Надгробный, извините, памятник советско-кубинскому сотрудничеству — корпуса недостроенной атомной электростанции вблизи города Сьенфуэгос. Скорбный памятник тяжким временам вообще — элемент тамошних пейзажей: высокие трубы неработающих сахарных заводов. В лучшие времена их было более полутысячи — сегодня едва две сотни. Надо говорить о рабочих местах, отчислениях в бюджет, социальных благах?
Еще одно открытие для меня: наши страны, как бы далеки друг от друга ни были, в преодолении кризисных явлений идут схожим путем. Не стану говорить о нашей стране, но смотрите, что делают кубинцы, и сравнивайте.
Вот такие барракуды попались автору этих строк.
Мы много передвигались по острову, проезжали городки и деревни, большие и не очень. Пейзажи, как правило, двух типов: густые непролазные заросли каких-то колючих кустарников или тщательно ухоженные поля сельхозкультур. И было очень приятно, даже гордость обуяла, когда узнал, что основная ударная сила при их обработке в сельхозкооперативах — наши тракторы. На ходу даже МТЗ-50, есть, но меньше, 82-е. Они натура уходящая: на Кубе разворачивается сборочное производство Минского тракторного. Фронт работ для них — как потянуть. Здесь, кстати, растет все, кроме пшеницы. Смотрите, что нам предлагало отельное меню: манго, цитрусовые, ананасы, бананы, авокадо, овощи, корнеклубни, папайю, совсем уж экзотические мамей, анону, гуанабану, мараньон. Растет здесь и дает по несколько урожаев в год картошка. Ее посадки (специально для белорусских аграриев говорю) денно и нощно без скидок на преклонный возраст орошают хорошо всем известные дождевалки «Фрегат» и «Волжанка». Очень часто видели их, проезжая по территории крупнейшего кубинского сельхозкооператива имени Ленина, чью вывеску я так неудачно сфотографировал.
Та самая вывеска.
Еще одна примета времени и перемен, которые начались в посткастровскую эпоху: частые кафе, лотки с овощами и фруктами, маленькие стада мелких частных производителей, которых появляется все больше и больше. То есть рядом с государственными предприятиями возникает частный бизнес.
Колумб, которому дома не сиделось, открыл Кубу в 1492 году и назвал ее раем на земле. В отличие от библейского, созданного для двоих, этот уже был занят коренным населением — индейцами таино. И что, Колумб поднял паруса и отчалил в поисках другого места? Как бы не так — пару лет спустя докладывал королю Испании о миллионе убитых индейцев.
Фруктовое тропическое изобилиеПотом, когда доблестные идальго расчистили жизненное пространство, возник вопрос: а кто же на нем работать будет? Ответ — не была бы Испания морской державой — нашелся быстро: на остров пошли караваны судов с рабами. Сколько их было ввезено, сказать трудно, но масштаб представить можно. Старинный город Тринидад на Карибском побережье (а сегодня это около 80 тысяч жителей и статус Всемирного наследия ЮНЕСКО) в свое время был центром работорговли. Так вот, все улицы в нем вымощены камнями, которые использовались в трюмах кораблей-рабовозов как балласт. Город, повторюсь, по площади весьма себе.
Самыми уважаемыми его жителями были, как можно догадаться, те, кто рабов имел больше всех. Одно такое семейство даже в историю вошло: туристам показывают массивную высокую башню, воздвигнутую ими во времена оные. Для чего? Чтобы каждый раб на плантации тростника был как на ладони, чтобы нерадивого можно было тут же показательно покарать. Кара была такая: шею в колодки, руки в колодки — и под палящее солнце. Больше трех дней не выдерживал никто.
К чему я это? А к тому, что народ, в «анамнезе» которого сотни лет борьбы с колонизаторами и поработителями всех мастей и национальностей, не сломать и не вырвать, как росток сахарного тростника. Никому это пока не удавалось. И очень, мне кажется, к месту в этой ситуации привести известное высказывание команданте Че: «Чтобы добиться многого, вы должны потерять все». Куба и кубинцы такие потери несли не раз, но неизменно преодолевали их и становились сильнее. Как раз по такому алгоритму развивается и сегодняшняя жизнь далекого острова. И знаете, я несказанно рад, что побывать на нем мне удалось.
P. S. Я всегда знал, что Куба не без добрых людей, и имел возможность в этом убедиться: тот самый снимок, который у меня не удался, далекие кубинские друзья сделали специально для меня. Грациос, амиго!
mihailkuchko@mail.ru
Остров Занзибар глазами белоруса-журналиста
