Корреспондент «СБ» немножко поработала вожатой в загородном детском лагереДля детей в любые времена лагерь был и остается островком свободы. И хотя галстуки здесь уже не носят, дружно в ряд не шагают, на линейку каждое утро не строятся, но дух остался прежним. Спустя 10 лет после своего последнего «пионерского» отдыха я вернулась в лагерь... вожатой.
Итак... Минское море. Лагерь «Спутник».
— Ваш отряд — 4. У вас около 40 детей от 9 до 15 лет. Вот вам памятка вожатого, — инструктирует старший педагог Дмитрий Шуканов. — И учтите: дети — это те же взрослые, только у них прав меньше. Если за первые три дня вы не научите их вставать в 8.00, застилать постель, чистить зубы, выходить на зарядку, то и всю смену они будут такие же неорганизованные.
В отряде еще 4 вожатых. Все — морально устойчивые студенты педуниверситета им. Танка и университета культуры.
Самому старшему из нас — 25. Ответственность за детей поделили поровну.
7.45. Подъем. Каждое утро, как «День сурка». Разрываются сразу несколько будильников. 15 минут, чтобы привести в порядок себя (один из пунктов памятки: нельзя появляться перед детьми «нечищеным и мятым»), и еще 15 минут — на то, чтобы построить на зарядку отряд. Вместо пионерского горна орет на всю мощь магнитофон. Под группу «Звери» ребята чистят зубы и натягивают спортивные костюмы. Приседать и отжиматься приходится вместе с «пионерами». Все — на своем примере.
9.00. Завтрак. «Отряд, стро–о–ойся!» Никакого движения. 4 человека стали парами, остальные сидят и смотрят на тебя, ждут, когда подойдешь и персонально пригласишь. А первое время попробуй всех запомнить: где твой, где не твой. Сбившись со счета, даем команду: «Шагом марш!» И тут со всех пригорков начинают, как ртутная масса, стекаться все остальные...
На завтрак гречка, ветчина и помидор. Гречку сама не люблю, но слава Богу, что не манная каша. В назидание детям уплетаем за обе щеки и убеждаем, что это не только полезно, но и очень вкусно и что есть все–таки иногда надо. Добавки здесь не дают. Поэтому, если кто–то отказывается от своей порции, всегда есть желающий ему помочь.
10.00. Кружки по интересам. В каждом лагере они разные. Здесь только два — рисования и психологии. Соответственно, большая часть ребят сидит в корпусе. Через каждые 5 минут в дверь вожатской комнаты раздается стук:
— Можно листик? Можно мячик? Можно обруч? Можно за земляникой? Можно ручку?..
Начинаем думать, чем их занять. Десять ребят — в волейбол, еще четверо — в шашки, для шестерых мы придумали игру в «сыщиков», остальные уже расползлись по лагерю как муравьи. И тут только успевай их ловить: один уже колено разбил, другой лоб расшиб, третьего пчела ужалила, у четвертого живот болит. У–у–уф!
Перед тем как ехать в лагерь, советовалась с бывалыми вожатыми, с какими детьми проще работать.
— Мне достались 12 — 13–летние, думал, что самый беспроблемный возраст: не пьют, не курят, не влюбляются, — делился опытом студент Белорусского государственного технологического университета Кирилл Козодаев. Он работал вожатым прошлым летом. — А потом... сколько я с ними страху натерпелся! Они за 5 км по трассе на попутках за сигаретами поехали для 1–го отряда — надеялись, что старшие ребята их за это в компанию примут. Впрочем, и с 7–летними малышами было не легче, только и успевали их с заборов снимать, когда те в лес за ягодами лазили.
В некоторых современных лагерях уже и табличка есть: «Место для курения». Правда, на этой смене (повезло!) никто не курил и не пил. По крайней мере, в нашем отряде. Зато матом ругались!.. Причем не только мальчишки, но и хрупкие девочки. У вожатых свой метод борьбы со сквернословием. Стараются грубые слова заменить: например, парней, которые одеваются небрежно, называют «боровиками», а ленивых вожатых, не участвующих в жизни лагеря, — «пленными румынами». Дети и рады повторять.
— Давайте я проведу для вас экскурсию, — берет меня за руку 13–летняя Кристина. — Здесь живет 2–й отряд. У них в комнатах даже есть телевизор и холодильник. Здесь кафе, где продаются пирожные и мороженое. Но многие бегают в киоск, он в санатории напротив. Там ассортимент богаче — чипсы, сухарики, «кириешки», «роллтон», кола, пепси — в общем, все, что в лагере запрещено. Если вожатые найдут... Впрочем, мы все съедаем быстрее, чем они находят. Еще нельзя вишню и клубнику. От них у детей животы болели. Санстанция приезжала, сказала все ягоды выкинуть...
— Тебе здесь нравится, раз шестой год уже приезжаешь?
— Да, я здесь отдыхаю.
— От учебы?
— От родителей. Они постоянно ссорятся.
11.00. Все — на пляж. «Не лезьте в воду!» «Ну только ноги...» Стоя по щиколотку в Минском море, дети умудряются стать мокрыми с ног до головы, потом падают на песок, а потом начинают канючить: «Я только ополоснусь». На пляж все идут с бутылками. Когда надоедает обливать друг друга, переключаются на вожатых...
12.00. Для всего лагеря организовали поездку на теплоходе по морю. Дети счастливы. После морской прогулки подбегает ко мне 9–летний ребенок и спрашивает:
— А как вы думаете, что лучше: с мамой побыть или на теплоходе покататься?.. Вот я думаю — с мамой. А у нас девочка поехала на теплоходе, хотя к ней родители приехали.
— А скажите: правда, что во всех болотах змеи водятся?
— Ну разве только ужи, — совсем растерялась я от сложных детских вопросов.
— А правда, что ужи душат? Они ноги обвивают, и человек может утонуть. Нам учительница рассказывала...
13.00. Обед. Молочный суп остается нетронутым. Уговаривать, чтобы хоть попробовали, даже не пытаемся.
14.00. Тихий час. Спят, похоже, только вожатые. Дети играют в карты, бросаются подушками, общаются по мобильному (они у каждого второго «пионера») с родителями. Контроль постоянный. Что ел? Носки поменял? Во сколько лег спать? Почему сидишь в корпусе — вас что, в лес не водят?
Чтобы узнать, что детям в лагере нравится, что нет, вожатые спустя три–четыре дня после заезда предлагают им написать письма домой. «Все хорошо, только вожатые никогда не спят, — сообщает родителям 10–летний пацан. — Я специально просыпался ночью, чтобы проверить, и они тут же появлялись рядом. Наверное, они вампиры».
Особая тема — «пионерская» любовь. Без нее никак. В нашем 4–м отряде все только начинается: записочки, не более того. А у девчонок из первого отряда на тумбочках глянцевые журналы «Oh–h!», открытые на страницах с заголовками «Любовь на каникулах» или «Если вы проснулись утром в одной постели». Тут уж вожатые и по ночам в дозоре (ловят «перебежчиков» из одной комнаты в другую), и днем не зевают, поручая особо страстным уборку территории или дежурство по столовой.
16.30. После отдыха — репетиции. Каждый вечер — концерты. Сегодня «Тройка. Семерка. Туз». Троих девчонок учим танцевать.
— Можно, я буду участвовать в «семерке»? — поднимается сразу 10 рук.
— Почему опять Кристина выступает?! — возмущаются девчонки. — Она и там, и тут, везде.
Без обид и слез не обходится ни одно мероприятие, когда нужно делить роли и выбирать из 40 детей троих.
19.00. Ужин. «Ура, рыба с овощами!»
20.45. Маленький актовый зал. Сцена — в центре. Полукругом стулья. В тесноте, да не в обиде 300 «пионеров» громко болеют за свои отряды. Одни показывают танец со свечками, другие — с зажигалкой и дезодорантами, третьи сочинили наряд из бумаги, компьютерных дисков и простыней. Таланты, однако!
22.00. Дискотека каждый день. Музыка 60–х, 90–х ну и, конечно, «Фабрика».
— Накрасьте меня, завейте мне волосы, заплетите, — просят девочки и тащат нам косметички, в которых целый «салон красоты» в крошках от печенья.
— А это для чего? — перебираем мы тюбики.
— Это блеск для глаз, а это — для тела, а это — для губ, — просвещают дети. Потом начинается ревизия шмоток: ты мне дашь туфли, я тебе эту юбку, у Таньки я возьму белые брюки, а у Ленки пояс...
23.00. Отбой. Начинается тихое шебуршание. От кровати к кровати по палатам ходят дикие истории о гробах на колесиках, доверху набитых загубленными юными душами, извергах–вожатых и прочие глупости...
— Пойду спать к девочкам, — забирает одеяло Илона. — Они боятся полтергейста.
— Смотри, пастой намажут.
Впрочем, паста в лагерях уже не в моде. Теперь девочки связывают вещи мальчишек и развешивают гирляндами в коридоре. Или тихо выносят их вместе с кроватью из палаты на улицу. А мальчишки пишут маркером на ногах и руках девчонок «Сцилла».
— Почему не сотрешь? — спрашиваю Таню, которая целый день проходила с этой надписью.
— Мне нравится. Это пушистый маленький зверек...
— Вообще–то в древнегреческой мифологии это страшное чудовище с шестью головами и двенадцатью ногами.
— Ну и пусть.
Несмотря ни на что, работа в детском лагере, по–моему, одно из самых благодарных занятий. Сколько бы за это ни заплатили (а заработать здесь можно максимум 130 тысяч), лучшая награда — счастливые глаза детей и их дружное «спасибо». Главное относиться к ребятам — независимо от возраста, — как ко взрослым невысокого роста.
Кстати
В летний период оздоровление пройдут более 460 тысяч детей, в том числе 227,3 тысячи — в загородных оздоровительных лагерях. Всего нынче в стране работает около 4,5 тысячи лагерей. Стоимость путевки в лагерь с круглосуточным пребыванием составляет от 250 до 500 тысяч рублей.
