Если серьезно, то характер вопросов говорит о многом. Он в первую очередь показывает, интересны ли западным СМИ настоящий Лукашенко и реалистичная картина по Беларуси. Для того чтобы прийти второй раз уже на интервью с Президентом с такой формулировкой вопросов, нужно быть либо наглецом, либо глупцом. Ах да — еще спецом…
Ведь еще на Большом разговоре становилось понятно, что нет у западных СМИ вопросов, на которые бы у белорусского лидера не нашлось аргументированных ответов. Иначе бы он просто не пошел на этот диалог, если бы хоть на секунду сомневался в том, на чьей стороне правда.
Тогда, во время Большого разговора, риторика журналистов с Запада звучала очень шаблонно: пытки, избиения и горькая судьба мучеников режима. Но когда разбирали факты, разговор заходил в тупик, и наши гости «ловили пробку». Предложение об интервью в том контексте звучало уже скорее как последняя попытка найти повод дискредитировать нашего Президента. Ведь какова была вероятность, что человек согласится на диалог с собеседником, в котором заранее чувствуется некая предвзятость и неготовность от этой повестки отступить? Вот бы тогда был повод растрясти воздух у себя на родине, мол, смотрите-ка: отказался Президент Беларуси говорить — сказать ему нечего…
Однако и тут Александр Лукашенко остался верен себе: хотите поговорить — будет вам интервью! Только в эфире оно должно появиться без монтажа и нарезок. По-честному чтоб и открыто…
Уже тогда Президент показал, что он готов отвечать на любой вопрос и скрывать ему нечего.
И если бы Западу была действительно интересна реалистичная картина по Беларуси, у них было достаточно времени, чтобы подготовиться и хоть как-то выйти за рамки шаблона.Хотя бы поменять в вопросах заезженные фейки вроде: «К нам поступила такая-то информация. Что вы об этом знаете?» Вместо этого журналист CNN спрашивает о готовности Президента извиниться за события, в которых сам до конца не может быть уверен. Ведь «знает» о них через пять рукопожатий. О том, что у него не было никаких конкретных доказательств, помимо чужого слова, становится понятным по тому, как лихо его заводят в тупик предложения Александра Лукашенко поговорить предметно.
Удивительная ригидность, которая абсолютно дублирует те вопросы, что мы слышали на Большом разговоре, показывает, что журналист изначально был предвзят и шел на диалог со своей какой-то конкретной идеей, которую хотел подтвердить. Все же, когда хотим именно узнать и разобраться, мы занимаем нейтральную позицию. В данном случае этого не было.
Поэтому есть основания полагать, что речь идет о «грязной журналистике», когда правда занимает место пятнадцатое.
При этом хочется отметить, что интервью проводил отнюдь не стажер на испытательном сроке, а старший международный обозреватель телеканала CNN в России и глава корпункта Мэтью Чанс. То есть вариант, что человек — дурак, отпадает сам собой.
Остается версия о том, что журналисту не интересны ни Беларусь, ни настоящий Лукашенко. А важно лишь найти «подтверждения» некой ложной картинки, которую он мог бы потом предложить своему работодателю.
Что еще очень сильно бросается в глаза с точки зрения психологии: господин Чанс заметно тревожится. Вот его тело натянуто как струна. Оно сжато и не позволяет себе лишних движений, словно бы его посадили не в кресло, а на кол. Он мнет руки, один за другим сглатывает комы в горле и трет колени, размазывая по ним остатки западной повестки по Беларуси. И тут вдруг какие-то конвульсии и судорожные жесты…
В любой непонятной ситуации журналист СNN хватается за свою пачку листов, будто бы там можно было найти подсказку, что делать, когда что-то пошло не так. А не так шло почти все, и господин Чанс никак не мог от намеченного плана отступить, продолжая задавать вопросы «по бумажке».Даже если в контексте они уже звучали неактуально, не ко времени и не к месту. Это еще один повод думать, что план подкрепить ложные представления о Лукашенко все-таки был.
Ну и конечно же, количество листов, которых было столько, будто бы автором сценария диалога был сам Лев Толстой. Собственно, в самих подсказках на бумаге нет ничего плохого. Если только журналист готов их переформулировать по ходу дела, согласно тому, как развивается беседа. В случае же интервью Президента Беларуси телекомпании CNN этого не происходило. Ответы Лукашенко — отдельно, ожидания Чанса — отдельно.
Его попытки выстраивать диалог довольно агрессивны: голос звучит взвинченно, он словно бы пытается поставить Александра Лукашенко в неловкое положение, вывести на эмоции, чтобы потом эффектно «запротоколировать».Например, когда он ожидает от Президента извинений за события, в которых не может быть уверен, или же когда выбирает для обсуждения наиболее резонансные темы: беженцы на границе, которым теперь молитвами Запада головы негде приклонить… При этом ход обсуждения идет в обвинительном ключе, словно бы Мэтью Чанс был епископом, а Александр Лукашенко должен был перед ним исповедаться…
А затрагивая вопросы отношения с Россией, то и дело лейтмотивом звучит идея, словно бы, вступая в отношения сотрудничества, Беларусь «продает» свою независимость. Возможно, для Запада такая форма партнерских отношений, где обе стороны выступают на равных, является откровением. Но да, так бывает, что ведущими принципами в построении диалога между странами становятся принципы человечности, ценность дружбы, данного слова и благополучия простых людей. И есть в этой жизни нечто большее, чем деньги, и не всякий политик садится в президентское кресло, чтобы ему стало удобнее. Возможно, Западу, уже привыкшему, что у всего есть своя цена, просто трудно понять и принять такую картину мира, где отношения к другим не покупают и не продают.
Это возвращаясь к подлинным мотивам диалога: узнать и показать истину или же создать ложное представление о нем. Да так, чтобы западный зритель в итоге поинтересовался: «Простите, а часовню тоже Лукашенко развалил?»
Очевидно, в этом таились попытки разозлить белорусского Президента, вывести его из себя, чтобы потом торжественно понести вперед себя комментарии в стиле: «Видели, как разозлился?! Точно диктатор».
Помимо этого, люди порой заставляют других перед собой оправдываться в качестве защитной реакции. Когда в диалоге чувствуют себя неуверенно.
И вот тут интересно — в чем больше сомневался господин Чанс: в себе или в адекватности вопросов, которые «надо» было задать?..Едва ли, конечно, данное интервью сможет представить какую-то реалистичную картину о нашем
Президенте и истинной ситуации по Беларуси. Тем более что, завершив общение с Александром Лукашенко, Мэтью Чанс намекнул — вопрос изначальной договоренности о том, что диалог будет предан огласке без монтажа и нарезок, похоже, не такой уж и принципиальный:
— Мы в CNN не принимаем никаких ограничений по поводу того, как использовать материалы интервью, будем использовать эту съемку так, как посчитаем нужным.
Дать слово и не сдержать его. Обещать и не сделать. Пригласить беженцев, посулив им приют, и не пропустить на границе. Любопытные тенденции…
И будет ОЧЕНЬ ИНТЕРЕСНО, как теперь поведет себя западное СМИ, — сдержит ли данное слово.
В любом случае это интервью показательно для самих белорусов, поскольку оно еще четче прорисовывает, кто есть кто на самом деле: какой у нас Президент и как к нам относится Запад, насколько на Западе держат данное слово, стоит ли им доверять и на них равняться, выбирая жизненные ориентиры.
Фото БЕЛТА
