Великий князь Андрей Владимирович в марте 1917 года, получив известие об отречении своего дяди Николая II от престола, записал в дневнике: «В один день все прошлое величие России рухнуло. И рухнуло бесповоротно». Более емко о событиях 1917 года, включая приход к власти большевиков, в наши дни не скажешь. Современные историки сравнивают обрушение монархии и Российской империи с развалом Советского Союза «в один день и бесповоротно». Поэтому переосмысление давних событий в сравнении с современными имеет особенную ценность для будущего.
Мероприятие исключительной важности скорее не для историков, а для тех, кто пытается влиять на судьбы радикальными переменами и революционными реформами, состоялось в Москве. Знаменательной дате была посвящена международная научная конференция «Документальное наследие двух революций 1917 г. в России: его сохранение и использование», которая проходила 27–28 сентября. На конференции присутствовали ученые из России, Беларуси, Украины, Узбекистана, Азербайджана, представители духовенства. На форуме прозвучало более 40 выступлений и научных сообщений, посвященных документальным фактам 1917 года. Организатором конференции было Федеральное архивное агентство. По окончании конференции в здании федеральных архивов на Большой Пироговской, 17, была открыта выставка эксклюзивных, ранее не известных широкой публике архивных документов «1917 год. Мифы революций».
Экспонаты выставки невольно вызывают щемящее чувство безвозвратной утраты – все могло быть иначе. Но люди того времени не знали то, что знаем мы, пусть даже не на документальной основе, а по результату. Они были уверены в своей исторической правоте, и теперь это выглядит для нас как амбициозная самоуверенность непросвещенных. Так же были самоуверенны реформаторы 80-х – начала 90-х годов. Но прозрение после августа 1991 года, к счастью, наступило раньше, чем это было в начале прошлого века. Наверное, сказалась более высокая информированность современного общества. Тогда социалистическая революция под флагом «Свободы. Равенства. Братства» вылилась в кровавую для России гражданскую войну, а затем продолжилась в репрессиях. Теперь вовремя одумались, оглядываясь на не такое уж давнее прошлое.
Рабочий Богданов, участник манифестации в поддержку Учредительного собрания в Петрограде в январе 1918 года, расстрелянной большевиками, свидетельствует в своих показаниях от 29 января того же года: «Я, как участник шествий 1905 г. 9 января («кровавое» воскресенье. – Ред.), должен констатировать факт, что такой жестокой расправы я там не видал, что творили наши «товарищи», которые осмеливаются еще называть себя таковыми, и в заключение должен сказать, что я после того расстрела и той дикости, которые творили красногвардейцы и матросы с нашими товарищами, …не мог понять, в какой я стране нахожусь: или в стране социалистической, или в стране дикарей, которые способны делать все то, что не могли сделать николаевские сатрапы, теперь сделали ленинские молодцы».
В октябре 1993 года в нарушение действовавшей конституции президент Ельцин распустил парламент России – Верховный Совет, его же избравший. При этом использовал войска для расстрела из танков депутатов, находившихся в здании Совета. Через год началась чеченская война «по восстановлению конституционного строя». Вспомним, как рабочий Богданов, сколько раз задавался вопрос: «В какой стране мы живем: в правовом демократическом государстве или царстве дикого капитализма?»
Председательствующий на конференции руководитель Федерального архивного агентства, доктор исторических наук, членкор РАН Владимир Петрович Козлов время от времени задавал вопрос выступающим коллегам: «Может ли историк влиять на политику?» Реакция присутствующих была оживленной. И всякий раз от выступающего слышалось: «Нет».
А ведь могут влиять. И еще как могут. Так же, как физики, – в истории тоже немало взрывоопасных фактов. Каждый такой факт, обрастая мифами, что неизбежно, используется политиками в своих целях. Наверное, в вопросе и в ответе проявлялось огорчение ученых, особенно архивистов, тем, что «история учит, что ничему не учит». Хотелось бы, чтобы учила.
Советский Союз разваливался тоже с использованием политиками взрывоопасных исторических мифов. К тому же на конференции были ремарки о том, что исторические документы не охватывают все события и социальные слои своего времени, потому и появляются гипотезы, домыслы, в которых применяется, например, интерполирование психологии, общественных отношений. Сами документы несут в себе определенную долю субъективизма, равно как и заключения по ним историков. И здесь политикам предоставляется возможность широкого выбора для идеологических проектов. А затем следуют новые факты, новые победители, новые мифы…
Владимир Петрович связывает появление наиболее стойких, живучих мифов в истории с глубинными основами народного сознания. Потому что «идея справедливости стала своеобразным критерием отбора исторических мифов российской истории, обеспечивая их живучесть. Определение их достоверности» – это уже удел не народа, а специалистов.
Любая революция эксплуатирует народную идею справедливости, у которой нет абсолютной формулы. Действительно, народу остается только верить в миф о справедливости. За справедливость гибнут и пролетарии, и буржуа. Выигрывают в итоге даже не зачинщики революционной смуты, а закулисные передельщики власти.
Демифологизация истории дает шанс на прогнозируемое благополучное будущее. В лучшую сторону, конечно.
Остановиться, оглянуться...
На мифах нельзя построить реальную жизнь. Мифы вселяют ложную надежду и приводят к катастрофическим последствиям, когда становятся идеологическим фундаментом государственной политики.
