Журналисты провели день с начальником тюрьмы №8

Жодино. Утро. В коренастом, с отличной выправкой мужчине у КПП тюрьмы № 8 узнаю Дмитрия Стребкова — начальника исправительного учреждения. В нашу прошлую встречу, лет пять назад, он был на должности заместителя. Здешние сотрудники, несмотря на специфику этого учреждения, всегда располагали к себе собеседника. С тех пор ничего не изменилось.

Дмитрий Стребков

Видеонаблюдение и «голодовки»

За стенами тюрьмы № 8 — осужденные к лишению свободы, аресту, пожизненному заключению, подследственные и те, в отношении кого приговор не вступил в силу. Возле контрольно–пропускного пункта уже собирались следователи, адвокаты, родственники. Каждый пришел к своему «клиенту». Конвойные машины привозили и увозили людей: кого — из изолятора временного содержания, кого — в суд, на следственные действия. Так более сотни человек в день.

Дежурная чаcть тюрьмы

Начальник тюрьмы посмотрел, как сошедших с «трапа» автозака новеньких принимает дежурный по учреждению, как с ними общаются оперативные работники, врачи. Затем — обыск поступивших, санобработка и распределение по камерам. Оформляют здесь и дактокарты, «берут пальчики», это называется по–местному. «Потом ведь может оказаться, что осужденный Петр Петрович — разыскиваемый за преступление Иван Иванович, — Дмитрий Стребков по пути к режимному корпусу показывает на видеокамеры, датчики движения, которыми оборудуется тюрьма. — Не первый год идет модернизация технических средств охраны и надзора. Видеофиксация используется в том числе на внутренних постах и в камерах спецконтингента, для контроля».

В своем кабинете Дмитрий Николаевич показывает на монитор компьютера: «Допустим, есть вопросы с нарушением режима содержания или осужденный жалуется на сотрудника. Я поднимаю видеозаписи и смотрю, что было. Сейчас вы видите изображение из помещения для подследственных, они ждут решения суда. Вот арестный дом, где содержатся женщины, обязанные возмещать расходы на содержание детей». На следующем видео — осужденные к пожизненному заключению. Трое собирают пластмассовые цветы, еще трое в соседней камере играют в домино, пьют чай. На столе — роман, Уголовный кодекс, сонник, кроссворды. На тумбе — электрочайник, телевизор. Есть полки для вещей, под кроватями — с раздвижными створками. Под зарешеченным, открытым на проветривание окном — батарея. Народ сидит в футболках, в камерах тепло. «Смотришь на них — безобидные парни в обычном общежитии, — начальник тюрьмы словно прочитал мои мысли. — Если бы не тот факт, что это особо опасные преступники, которые были на волосок от смертного приговора».

Что до получивших более осязаемые сроки, то на тюремный режим они переведены по решению суда из колоний как злостные нарушители. По привычке здесь они тоже сначала пытаются диктовать свои условия, манипулировать сокамерниками. Но вскоре понимают: правила придется соблюдать. Недавно четверо уголовников, получивших сроки за убийства, изнасилование, объявили «голодовку», требуя убрать из камеры видеонаблюдение. Хотя согласно законодательству в исправучреждениях вправе использовать аудиовизуальные, электронные и иные техсредства надзора и контроля для предупреждения преступлений, суицидов, нарушений порядка отбывания наказания. Полковник внутренней службы Стребков: «Более чем за 20 лет службы я видел, как люди голодают и каковы последствия. А то, что эти четверо отказывались есть нашу пищу, но ели свое, какая же это голодовка? Самое низкое в подобных ситуациях — это когда осужденные манипулируют чувствами близких, расписывая им несуществующие ужасы».

Забегая вперед, скажу, что в камеру «голодавших» мы позже зашли. Для них — шкафчики для вещей, продуктов, которых, кстати, было немало. Приготовленное в пищеблоке, говорят мне, «квартет» уже начал есть: сразу после того, как ситуация получила огласку и люди осуждали их даже на интернет–форумах.

— К нам регулярно без предупреждения приезжают санслужбы, берут пробы воды, пищи, смотрят на проветривание камер, тепло ли в них. Контролируют, чтобы блюда не повторялись, соответствовали калорийности и прочим требованиям. Каждый день пищу проверяют дежурный, фельдшер и завпищеблоком. Ежемесячно со спецконтингентом общается прокурор по надзору, обходит камеры, территорию, — начальник «восьмерки» показал мне письмо от матери осужденного. Написала она, прочитав в интернете возмутившую ее информацию: «Некоторые пишут про плохое питание в тюрьме, медобслуживание, антисанитарию. Как можно так врать?! Я, чей ребенок в тюрьме, как никто знаю, о чем говорю. И хочу поблагодарить руководство, сотрудников учреждения».

Контролер в камере проверяет целостность конструкций

Тайна подземных лабиринтов и электронные замки

Стук в дверь. Приходится потесниться, в кабинете становится многолюдно. Началась утренняя «планерка». Дежурный и старшие по корпусам доложили, что смена прошла без происшествий. «Вопросы есть?» — спросил Дмитрий Николаевич. Вопросов не было. Все разошлись, а на столе выросла гора из журналов, служебной документации, обращений. «Ежедневно ко мне поступает 50 — 70 таких обращений, — сказал мне офицер. — Вот просьба выдать со склада продукты. У кого–то вопросы к оперативному работнику, воспитателю, юристу. Это не считая заявлений по обжалованию приговоров, переписки с адвокатами... Все это проходит через спецотдел, регистрируется в канцелярии. Также ко мне на прием приходят родственники осужденных».

Мы идем к корпусам. Под нами — подземные коридоры: спецконтингент перемещается только под землей (для безопасности и изоляции друг от друга соучастников преступлений), на поверхности — сотрудники, а также хозотряд в сопровождении. Идея с подземным передвижением принадлежит первому начальнику учреждения Геннадию Шалашню. Тоннели со всеми коммуникациями и новыми зданиями начали строить, еще когда стоявший здесь ЛТП–7 стали перепрофилировать в СИЗО–8. Тюрьма же появилась в 2006 году, первыми в ней создали арестный дом и участок для ПЗ.

...Осужденных по разным категориям дел содержат отдельно. Нет такого, что в одну камеру поместят совершивших преступление впервые и рецидивиста, алиментщика и убийцу. Начальник тюрьмы не скрывает: «В каждой категории есть люди, требующие особого внимания. Есть ведь и конфликтные женщины, и подростки, которые не могут ужиться с другими. Принимаем меры».

У дверей корпусов установлено что–то вроде домофонных устройств. «Скоро запустим и видеодомофоны, — услышала я. — Имеющим право доступа будут выданы карточки. Удобно. Вообще, в тюрьме многое изменилось в лучшую сторону. К примеру, вместо привычных металлических «ресничек–жалюзи» с внешней стороны окон устанавливаем экраны из монолитного поликарбоната. Довольно прочная конструкция, свет поступает лучше, и осужденные не видят расположения зданий. Территорию оборудуем противопобеговыми датчиками, а камеры на ночь будут дополнительно закрываться на электронный замок».

Особый участок

На двери камер ПЗ — карточки с фото, кратко — состав преступлений. Здесь содержатся убийцы, процентов 10 из них расчленили своих жертв, половина еще и насиловали. Но для чего эта информация? Сотрудники и так знают, кто в камерах. «Чтобы не забывали, с кем имеют дело, — был ответ. — Чтобы бдительность не теряли, также периодически даем перечитывать полные составы преступлений».

Такие «экраны» на окнах устанавливаются вместо привычных металлических «ресничек–жалюзи»

На одной карточке красным написано: злостный нарушитель. Он на особом контроле. Первую жертву убил, будучи несовершеннолетним. «В 1991–м проник с другом в квартиру в Минске. Планировали ограбление, — Дмитрий Николаевич легко разбирает свой почерк в документах. Он служил здесь начотряда, когда осужденный поступил в тюрьму. — Напали на хозяев квартиры, отца и сына. Нанесли более 20 ножевых ударов на двоих... В 2001–м наш подопечный убил сотрудника милиции. Беларуси преступника выдала Польша при условии не применять к нему высшую меру. Из тюрьмы он уже направлялся в колонию, но шансом не воспользовался, вернулся. Человек очень тяжелый, лживый. Если у него будет возможность напасть на сотрудников, он это сделает».

Здесь содержится и убийца сотрудника охраны, который в 1999–м прибыл по сработавшей в минской квартире сигнализации. Позже были кража и разбойное нападение на семью... Еще один местный «пожизненник» за день убил трех человек. Другой в 2013–м в Глуске лишил жизни свою бывшую жену и трехмесячную дочь, чтобы не платить алименты. Женщину избил, связал, уложил в мешок. Туда же положил убитую девочку, для надежности обмотав крошечную голову клеенкой. Обеих закопал на заброшенной ферме. Мать, как выяснили эксперты, заживо. Этот жестоко убил родителей ради квартиры, тот застрелил инспектора охраны животного и растительного мира. Еще один задушил, исколол ножом горожанку, изнасиловал и убил ее двух малолетних внучек. Девочкам досталось более 30 ударов клинком каждой.

— Понятно, в камерах — один негатив, и сотрудникам непросто находиться в такой атмосфере по 8, 12 часов, — полковник рассказал, как много делается для того, чтобы личному составу психологически работалось комфортно. — Как боремся с попытками осужденных подкупить сотрудников? Во–первых, учимся на чужих ошибках, они доводятся на инструктажах. Во–вторых, за каждой дежурной сменой закреплен оперативный состав. Мы настроены на то, чтобы предотвратить инцидент. Ведь еще никто на этом не обогатился и ничего, кроме проблем, не получил.

...Мы ушли, Дмитрий Николаевич погрузился в документы, которых на его столе к концу дня стало еще больше. На очереди — беседа с двумя осужденными. Я же по дороге в Минск размышляла над ответом моего собеседника на вопрос о том, что легче: возглавить новый коллектив или в своем вырасти с 18–летнего контролера до руководителя? «Суть в другом. Если коллектив понимает и выполняет поставленные задачи, поддерживает, тогда все получается. С удовольствием идешь на работу и домой уходишь с уверенностью, что все будет хорошо».

gladkaya@sb.by