До конца Великой Отечественной войны оставалось полтора года, до полета Гагарина - почти восемнадцать. Мир еще не догадывался о том, что за решетками спецтюрьмы НКВД в Казани два будущих первопроходца космоса готовят одно из самых главных событий XX века - полет человека в космос.Немного о предыстории этого заведения. Пик репрессий 1937 - 1938 годов захватил и широкие круги советской научно-технической интеллигенции. Особенно драматичные события развернулись в авиации - за решеткой оказался почти весь цвет авиаконструкторского корпуса во главе с А.Туполевым (еще недавно любимцем Сталина), чьи самолеты олицетворяли мощь социализма. Он был удостоен всех мыслимых тогда наград - орденов Ленина, Трудового Красного Знамени, Красной Звезды и "Знака Почета".
Туполев чаще, чем другие авиаконструкторы, приглашался в Кремль. Последняя довоенная встреча с вождем состоялась 14 июля 1937 года, в ней участвовали нарком оборонной промышленности М.Рухимович и нарком внутренних дел Н.Ежов. Она длилась всего 15 минут. Ежов задержался у Сталина. Тогда, очевидно, и решалась судьба Туполева.
Арестовали его 21 октября 1937 года. Вначале он находился в одиночной камере Лубянки, затем переводится в Бутырку. Избиений не было, однако держали часами в "стойке", не давая присесть, и уставший следователь тупо повторял: "Признавайся, б... и падла, кому и за сколько продал чертежи самолета?" НКВД инспирировал слухи о том, что новый истребитель Мессершмитта сделан по чертежам Туполева... Забегая вперед, скажу, что во время "медового месяца" германо-советской дружбы в 1940 году немцы безвозмездно передали нам образцы всех своих боевых самолетов. О причинах этого "дара" спорят до сих пор. Для ознакомления с ними был привезен из спецтюрьмы ОКБ и Туполев. К этому времени он уже успешно работал над новым самолетом и даже удостоился приема у Берии. Заметив на летном поле "Мессершмитт-110", он саркастически заявил в присутствии генералов НКВД, курировавших "шарашки" - так называли тюремные ОКБ: "Вот наконец-то я увидел свой самолет". Генералы промолчали, и последствий эта реплика не имела.
Всего за эти два года было арестовано более 200 ученых и конструкторов-авиаторов. По подсчетам соратника Туполева Леонида Кербера, в их числе находились полтора десятка членов и членов-корреспондентов Академии наук, более двух десятков докторов наук и профессоров, директора и главные инженеры крупных заводов. Были также предприняты, как сейчас принято говорить, "черные "пи-аровские" акции" по нагнетанию атмосферы ненависти к "врагам народа" и созданию впечатления о засилье в авиационной промышленности шпионов и диверсантов.
По требованию Туполева, возглавившего одно из этих ОКБ, в Москву вернули и некоторых не успевших погибнуть в шахтах и на лесоповалах инженеров. Так оказались в группе Туполева Сергей Королев, привезенный этапом с Колымы, и видные ученые - член-корреспондент АН СССР Юрий Крутков и Юрий Румер, до этого выполнявшие в Канском лагере в Сибири обязанности истопников в бараках уголовников. За нерасторопность их нередко избивали, но иногда и баловали окурками. В апреле - мае 1940 года выездная сессия военной коллегии ВС СССР, как бы "узаконивая" новый статус спецзэков, осудила всех их на различные сроки заключения. Хотя около ОКБ дежурила машина "скорой помощи", объявление приговоров прошло без инцидентов. Был, правда, единственный, когда директор завода Колосов, награжденный за несколько дней до ареста орденом Ленина, услышав: "10 лет и 5 лет поражения в правах", привстав, поклонился председательствующему Ульриху и сказал: "Большое вам спасибо". Это было сочтено оскорблением суда, и возмутителя спокойствия посадили на 10 суток в карцер.
Сам Туполев 28 мая получил 15 лет и те же 5 лет поражения по четырем пунктам статьи 58: за шпионаж, подрыв экономики страны, организацию диверсий на заводах и создание контрреволюционной организации в авиационной промышленности. Для пущей важности в приговор вписали, что он с 1924 года являлся и агентом французской разведки и подчинялся ее резиденту - некоему Моргулису. Одновременно суд возбудил ходатайство перед Президиумом Верховного Совета СССР о лишении его всех орденов. Ходатайство было незамедлительно удовлетворено.
В начале войны Туполев, освобожденный в июле за успешную работу по созданию бомбардировщика нового поколения "проект 103" (будущий Ту-2), вместе со своим ОКБ был эвакуирован в Омск. Там на базе недостроенного завода тракторных прицепов создавался завод N 166, на котором выпускались Ту-2 и дальний бомбардировщик В.Мясищева. В Омске работал до середины 1942 года и С.Королев. В Казани в дирекции мотостроительного завода N 16 разместились перевезенные из Москвы ученые и инженеры из другой "шарашки". Там было организовано специальное ОКБ тюремного типа, приступившее к работе осенью 1941 года, хотя формально оно было утверждено приказом наркома авиационной промышленности Шахурина только в январе 1942 года. Начальником ОКБ назначается В.Бекетов. 3 июля 1942 года Бекетов был вызван к Сталину с докладом о работе ОКБ. Режим заключенных определялся внутренним распорядком спецтюрьмы НКВД ТаССР - так она стала называться после организации ОКБ. Всего в нем числилось около 60 человек. На первых порах при посещении цехов и летного поля соседнего авиастроительного завода заключенных сопровождал вооруженный охранник - "свечка", как их именовали, очевидно, за винтовку за спиной, острые на язык молодые работницы.
Среди обитателей казанской мотостроительной спецтюрьмы было немало выдающихся ученых и конструкторов, ставших впоследствии гордостью советской страны. Среди них - С.Королев, В.Глушко, А.Чаромский, Б.Стечкин, Г.Жирицкий, М.Млынарж и другие. На соседнем авиастроительном заводе N 124 имени Орджоникидзе, получившем вскоре название эвакуированного из Москвы и разместившегося на его территории завода N 22 имени Горбунова, трудились бывшие зэки во главе с В.Петляковым. Ставшие свободными после понравившегося Сталину стремительного полета 1 Мая над Красной площадью пикирующего бомбардировщика Пе-2, пилотируемого Стефановским. Правда, он забыл от волнения убрать шасси, но пронесло, к счастью, ничего не оторвалось над правительственными трибунами.
В Казани Б.Стечкин и Г.Лист продолжили начатую в Москве работу над созданием "пульсирующего ускорителя" самолетов "УС", а Чаромский - по совершенствованию новых типов дизельных двигателей для строившихся на заводе N 22 тяжелых бомбардировщиков ТБ-7, получивших после гибели в начале января 1942 года их создателя наименование Пе-8. В 1943 году Б.Стечкин и его сотрудники отзываются в Москву в распоряжение известного специалиста по двигателям А.Микулина, вскоре за ними последовала и группа Чаромского. Их работы при всей своей значимости не оставили в истории казанского ОКБ столь заметного следа, какой был оставлен "тандемом" В.Глушко и С.Королев.
Судьба свела их задолго до встречи в ОКБ "тюремного типа", еще в начале 30-х годов. Работы В.Глушко уже тогда заинтересовали С.Королева, и он поставил созданный Л.Душкиным и В.Глушко реактивный двигатель на свой планер СК-9. Машина, получившая название "Ракетоплан 318-1", испытывалась на стенде уже без арестованного С.Королева, а первый полет с включением двигателя проходил и без В.Глушко, разделившего его участь.
Новый и наиболее примечательный этап их содружества начался в Казани. Создаваемые в Казани пикирующие бомбардировщики постоянно совершенствовались. Одной из главных задач стало обеспечение кратковременного прироста скорости, позволявшего оторваться в воздухе от истребителей противника и уменьшить длину разбега при взлете. И то и другое было чрезвычайно важно в боевой обстановке. В приказе НКАП от 12 марта 1942 года решение этой задачи было возложено на заводы N 16 и N 22.
В начале 1943 года был подписан приказ по ОКБ, с которого, очевидно, надо вести отсчет времени возвращения С.Королева в ряды главных конструкторов. Он гласил: "Главным Конструктором группы реактивных установок (гр. N 5) назначить инженера С.Королева с непосредственным подчинением его ОКБ". С.Королев и В.Глушко обязывались к 14 февраля завершить монтаж установки на самолете Пе-2 и 19 февраля предъявить машину к испытаниям. Однако названные в приказах начальника ОКБ и директоров заводов N 16 Лукина и N 22 Окулова сроки были чрезвычайно оптимистичными. Ни в феврале, ни в последующие весенние месяцы летные испытания не проводились. Причина - и в сложности решаемых задач, и в проблемах субъективных. Не забудем и о том, что оба завода выполняли напряженную производственную программу по выпуску серийных самолетов и двигателей к ним.
По указанию Сталина испытания серийных самолетов проводились круглосуточно, и через два дня после сборки они должны были быть готовы к бою. И это неукоснительно выполнялось. Чего это стоило, помнят ветераны обоих предприятий. Монтаж РУ-1 с двигателем Глушко на самолете Пе-2 N 15-185 был закончен в мае. Еще в ходе стендовых испытаний В.Глушко предложил заменить ранее предусмотренную систему электрического зажигания на метод химический Х3, намного более надежный. Первый полет с включенной реактивной установкой состоялся 1 октября 1943 года. Пилотировавший самолет А.Васильченко доложил, что прирост скорости составил около 100 км в час, машина вела себя устойчиво. Замеры показали также, что включение установки РУ-1 сокращает длину разбега при взлете более чем на 70 метров - величина весьма ощутимая, особенно на полевых аэродромах. В нескольких полетах принимал участие С.Королев. Одно из стендовых испытаний чуть было не закончилось для него трагически из-за неисправности реактивной установки. Но обошлось небольшой травмой. Всего состоялось более 100 полетов, 29 из них - с включением реактивной установки.
Серия испытаний РУ-1 и отчеты по ним были одобрены НКАП и 4-м отделом НКВД. Дальнейшая работа С.Королева, В.Глушко и их соратников в Подлипках и Химках выходит за пределы очерка, тем более что она неоднократно описывалась в прессе. Замечу только, что Казань стала для них важным этапом на пути создания реактивной авиации и ступенькой на пути в космос. Именно за это они получили самую важную награду - свободу, им еще предстояло стать лидерами ракетостроения, живыми легендами, обладателями самых престижных наград, в том числе и двух Золотых Звезд.
Но первая после ареста государственная награда - денежная премия Наркомата авиационной промышленности СССР. Правда, она перечислялась спецтюрьме НКВД, но на личные счета премируемых. Своеобразная ступенька на длинном и драматическом пути возвращения к нормальной жизни.
