Особенности местной охоты

Тема недавней дискуссии специалистов в редакции «СБ» показала, что природоохранная проблема нарастает

Охотничья страсть — одна из самых сильных, поскольку порождена природным инстинктом. В стране почти 150 тысяч человек имеют разрешения на охотничье оружие. Около 250 хозяйств по лицензии организуют охоту в арендованных угодьях. Если просто перемножить количество отстрелянных за сезон кабанов и косуль, зайцев и куропаток на стоимость трофеев, то выходят немалые суммы. Их делят охотхозяйства, туроператоры, местные бюджеты... Когда столь сильные искусители, как страсть и деньги, захватывают множество людей — это уже повод для повышенного внимания общества и прессы.

«СБ» в последнее время регулярно публиковала критические статьи об охотниках и браконьерах. Настало время пригласить к разговору компетентных специалистов. Кто–то из них поставлен на серьезную должность государством, кто–то избран общественностью, кого–то привели в охоту интересы бизнеса или та же страсть.

Вот наши собеседники: Олег Яцкевич, начальник Государственной инспекции по охране животного и растительного мира при Президенте; Игорь Сураков, председатель общественного объединения «Белорусское общество охотников и рыболовов»; Александр Старовойтов, ведущий специалист Министерства природных ресурсов и охраны окружающей среды; Сергей Зенько, менеджер РУП «Белинтурист»; Анатолий Труханович — во–первых, охотник, добывающий трофеи даже в Африке и Австралии, во–вторых — бизнесмен, желающий крупно инвестировать в охотничью инфраструктуру Беларуси.

Эмоциональная (временами нервная) дискуссия велась главным образом по трем вопросам. Экономика: может ли охота быть отдельной, прибыльной сферой народного хозяйства? Браконьерство: в чем причины его массовости и можно ли его свести хотя бы к приемлемому уровню? Управление охотничьим хозяйством: отвечает ли сложившаяся система запросам граждан и государства? Наконец, какая из проблем главная? Итак, по порядку.

Об иллюзиях

Виктор Пономарев, «СБ»: Можно ли сравнить культуру охоты и ее организацию в Беларуси и близлежащих странах?

Анатолий Труханович: Мне известно, что Литва только за один месяц пригласила больше иностранных охотников, чем мы за год! Недавно встретил знакомого: он за 2 дня добыл в Литве 32 зайца! У нас я за сезон столько не увижу. Хотя потенциал охотничьих угодий Беларуси намного богаче.

Пример из Венгрии. Хозяин, арендующий 3 тыс. га угодий, в год имеет 180 тысяч долларов дохода. Но стоимость собственно зверя и птицы дают лишь 5 — 7 процентов, остальное — проживание, питание, сопровождение, обработка трофеев. Это целый ритуал, культура, образ жизни. Охота в рыночных условиях должна предлагать услуги на любой кошелек. Я, достаточно обеспеченный человек, хочу и могу за это хорошо платить. Но в родной стране получить удовольствие по своим запросам не могу. Есть считанные хозяйства с европейским сервисом и комфортом, но в нужный момент они, как правило, заняты. Приходится ехать в Литву.

Я готов арендовать угодья, вложить сотню тысяч долларов и создать образцовое хозяйство. Прошу земли, на которых за 4 года не добыли ни одного копытного. Подаю бизнес–план в райисполком... Не дают! Представьте, не чиновники, а народ, депутаты. Везу их в передовые хозяйства, доказываю: у нас будет лучше, зверя будет больше! Отвечают: нам столько и не надо. Пусть меньше, зато свое.

Хочу разводить зверя — и тоже не могу! Обращаюсь в Минприроды, прошу: одолжите мне на время 10 зубров! Обязуюсь идеально содержать, охранять и кормить. Потом все верну и буду иметь новое стадо. Отвечают: нет такого положения. Так напишите такое положение! Если ваша задача — сохранить и приумножить зверя. Такое впечатление, что у нас никому ничего не нужно! Почему?

Олег Яцкевич: Кто–нибудь скажет, сколько иностранных охотников посетило Беларусь?

Сергей Зенько: За 5 месяцев «Белинтурист» принял 60 иностранных туристов. Была группа из 10 финнов, два чеха и два поляка, австрийцы. В основном — россияне.

Олег Яцкевич: Надо же! Аж 60 охотников за полгода...

Анатолий Труханович: Вот справка: за 2003 год страна получила от иностранных охотников... 160 тысяч евро. Та же картина и сейчас. Копейки! При этом 60 процентов дало охотхозяйство в Беловежской пуще, около 30 процентов — хозяйства Управления делами Президента. Остальные 247 арендаторов все вместе заработали несколько тысяч долларов. О какой экономике тут говорить?

Олег Яцкевич: Поэтому не надо питать пустых иллюзий относительно массового иностранного охотничьего туризма! Финны и чехи, скорее всего, приезжали посмотреть место в пуще, «где развалился СССР», — это престижно. Да, немец едет за 2 тыс. км в Норвегию ловить рыбу. Но зачем ему, напуганному Чернобылем, ехать к нам? В Германии на тысяче гектаров угодий добывают 80 косуль! У нас — всего 8 голов в наличии.

Кабанов в Европе — завались, они на машины бросаются. Козы и зайцы чуть ли не по дорогам ходят. Фазана столько, что нам и не снилось. Если будут у нас олени с полутораметровыми рогами и матерые секачи — приедут из Франции и даже Австралии. Но откуда взяться секачам, если мы сами уже перестреляли сеголетков?..

Справка и резюме. О рентабельности охотничьего хозяйства Беларуси говорить не приходится. Только хозяйства Управления делами Президента (занимают всего 4,7 процента угодий) имеют прибыль и положительную рентабельность: 24%. Все остальные — безнадежно убыточны, имея отрицательную рентабельность: Минлесхоз – -30%, БООР – -41%, спортивное общество «Динамо» – -62%, хозяйства без ведомственной подчиненности (частные) – -36 %. Абсолютными чемпионами (-70% !) являются охотхозяйства местных Советов, Минжилкомхоза, Минсельхозпрода...

Организацией охоты занимаются все кому не лень: предприятия, профсоюзы и даже учреждения Минобразования. Строят домики и базы. Как правило, закрытые большую часть времени, недоступные для масс, зато нужные для нужных людей. Это отнюдь не массовый отдых и никак не экономика. Это никудышная, неконкурентная, банкротная «экономика»!

О браконьерстве

Виктор Пономарев, «СБ»: Так уж случилось, что статьи о проблемах охоты выходили главным образом с моей подписью. Говорилось не только о браконьерах, но и о системном беспорядке в ведении охотничьего хозяйства. Признаюсь, что не являюсь узким специалистом в этой сфере, охота — лишь одна из моих тем. Не сгустил ли я краски в силу, возможно, недостаточнной компетентности?

Олег Яцкевич: Нисколько! Сравним. В стране 145 тысяч охотников. При этом за год наши инспектора составили 24 тысячи протоколов. Почти пятая часть наших охотников — это признанные (выявленные, доказанные) браконьеры! А сколько не выявлено? Скольких отпустили, не доказав вину? Или он ружье утопил, выбросил патроны, или утверждает, что собака ему не принадлежит...

Мы изъяли 557 ружей, из которых половина не зарегистрирована! В одном доме в Быховском районе нашли — с привлечением милиции — противотанковые мины времен войны, распиленные на куски для глушения рыбы, два военных нарезных карабина, гранаты и бикфордов шнур... Сколько зверя и птицы отстреляли такие «охотники»? Мы ловим на браконьерстве даже милиционеров, прокурорских работников. Можно утверждать, что браконьерство носит повсеместный и угрожающе массовый характер. Развею еще одну иллюзию — будто законопослушанием отличаются частные охотхозяйства. Здесь нарушений — со стороны начальства, егерей и охотников — в процентном отношении в несколько раз больше, чем в том же БООРе.

Почему в минувшем сезоне были продлены — и продлены незаконно! — сроки охоты? Потому что полученные в Минприроды лицензии остались нереализованными. Потому что стреляли по 5 коз и 5 кабанов на одну лицензию и не закрывали их. Зверя выбили, а лицензии остались!

Игорь Сураков: Еще в советские времена мне приходилось охотиться в Литве, там хозяйства всегда считались лучшими. Не дай бог попасться на браконьерстве. Уж лучше на воровстве. Менталитет! Меняется он и у нас. Особенно в последние годы — с созданием государственной инспекции.

К слову, несправедливо винить во всех грехах только БООР. Вспоминаю, например, статью «ЧП под Бегомлем»... В этом районе у нас даже нет хозяйства! Непосвященный читатель «СБ» может подумать, что наша организация и есть корень зла.

БООР уже давно не монополист, сегодня это лишь один из многих арендаторов. Как правило, лучшие угодья у нас забрали лесники. Но что такое ЛОХи, лесоохотничьи хозяйства? За чей счет они строят домики? На чьи деньги покупают бензин? На бюджетные!

А БООР существует для простых людей. Мы на свои деньги содержим егерей и арендуем угодья. Если люди платят нам взносы, значит, доверяют. Есть критическая черта, за которой БООР не сможет существовать: когда не сможем содержать рабочие места и оплачивать аренду.

Но БООР меняется. Мы уверены, что сумеем встроиться в рыночные отношения. Президент подчеркивал, что охота должна быть доступна и небогатым людям. Большинство членов БООРа именно таковы. 90 процентов из них охотятся вовсе не на оленя и лося — на куропатку, утку, зайца. Мы даем им такую возможность.

Олег Яцкевич: Вернемся к браконьерству. Сейчас я всех очень удивлю. Пусть бизнесмен Труханович хоть весь лес долларами засыплет — зверя не будет. Несколько тысяч охотников имеют официальное право круглый год стрелять любую живность в любом месте. Включая и закрытое для охоты. Минприроды выдает разрешения на уничтожение «вредных животных». Все просто: сформировал бригаду, проинструктировал — и можешь стрелять. Ни один инспектор не оштрафует. За год министерство выдало 2 тысячи разрешений, в каждой бригаде несколько охотников... Никто не знает, сколько зверя эти бригады уложили. В Швеции за 100 вороньих лапок дают значок отличного охотника, в нем несколько граммов золота. Где наши награды?

Хочу знать: где данные учета уничтоженных животных? Где отчеты о выплатах: по 10 базовых величин за волчицу и 7 — за волка?..

Александр Старовойтов: Учет ведут арендаторы угодий...

Олег Яцкевич: Неправда! Вы — Минприроды — обязаны вести учет. По вашей же статистике, за год уничтожен 771 волк. Я дал распоряжение своим инспекторам: найдите мне хоть одну шкуру. Не нашли!

Игорь Сураков: Удивлю и я. Мы просим у Минприроды лимит добычи лося: 221 экземпляр. Нам навязывают 246. При том, что наблюдаем снижение поголовья. Кабанов просим 2.256 голов, дают 3.388 — столько нам не надо. Просим 46 голов оленя, нами же реакклиматизированного, которого покупали за свои деньги. Дают всего 19... Полное непонимание!

Виктор Пономарев, «СБ»: Картина безрадостная... Выходит, что почти все наши охотники — браконьеры. Выходит, что на Минприроды надежда слабая. Вы можете обнадежить, Олег Викторович?

Олег Яцкевич: Обнадежу. Корень зла, конечно, не в Минприроды и не в БООРе. Причина, во–первых, в менталитете. Наше поколение выросло в те времена, когда ружья продавались в магазинах культтоваров, а витрины были без решеток. Когда пели «все вокруг советское, все вокруг мое», включая зверя и птицу. Потом развернулся БООР, возник какой–то порядок. А потом распалась страна: безвременье, охотничья вольница...

Обнадежу вот чем. Структура государственной инспекции была утверждена Президентом относительно недавно: 8 сентября 2003 года. Замечу, что Минприроды костьми ложилось, противясь созданию инспекции. Но мы начали работать! А сегодня охватили своим контролем практически всю страну, включая приграничье. Сегодня у нас 222 инспектора, прекрасно подготовленных, вооруженных и технически оснащенных. Браконьеры их знают и боятся. Заверяю, что порядок наведем, и скоро. Административных и уголовных санкций в наших законах достаточно.

Справка и резюме. Получение удостоверения на право охоты обходится в 268,8 тыс. рублей. Сумма включает плату за удостоверение, госпошлину и экзамен. Еще 120 тыс. рублей стоит право на оружие: разрешение и регистрация. Стоимость ружья — от 300 тыс. рублей. Итого, чтобы стать охотником, нужно сразу потратить как минимум 700 тыс. рублей. Кроме того, нужно регулярно платить за перерегистрацию оружия, патроны, путевки и разовые разрешения на охоту... Деньги немалые, но вовсе не запредельные: автомобиль обходится в десятки раз дороже.

Никакие расходы не оправдывают очевидного. Охота по массовости правонарушений является лидером, чемпионом среди прочих, разрешенных законом, видов деятельности. Плохо, когда страсть затмевает рассудок. Но когда помутнение почти поголовное, а ущерб обществу неизмеримо велик, нужно срочно что–то делать.

В публикации «Трое в лодке, не считая оператора» «СБ» уже рассказывала о госинспекции при Президенте. Где Яцкевича за глаза называют «генералом». Где по–армейски строгие дисциплина и ответственность. Можно не сомневаться, что с браконьерами это ведомство разберется. Но инспекция лишь контролирует и взыскивает. А ведь мы говорим об охоте как об отдыхе и бизнесе...

О семи няньках

Виктор Пономарев, «СБ»: Не хочу никого обидеть, но подозреваю: на наших дорогах лишь потому порядок, что наши правила движения изложены по мировым стандартам — лаконичны, понятны, всеохватывающи. Боюсь даже представить, что сочинять ПДД поручили бы какому–нибудь нашему ведомству... Водители сошли бы с ума! Не происходит ли то же самое с охотой? Или наша эволюция к обществу цивилизованных охотников идет нормально, своим чередом?

Олег Яцкевич: Нет, не нормально! Практика показывает, что никто не знает существующих правил охоты. Книжка на этот счет издана тиражом в 2 тысячи экземпляров — на 145 тыс. охотников. Гарантирую также, что никто из присутствующих не знает, сколько нормативных документов у нас регламентируют охоту и рыболовство. Сорок восемь! Все действующие! Кто–нибудь знает о «месячнике тишины»? Есть и такой документ! Два года перечитываю эти бумаги: черт ногу сломит!

К слову, нет ни одного документа по проведению охоты для иностранцев. Минлесхоз, слышал, утвердил для своих ЛОХов ведомственные акты, но я их не видел, в Минюсте они не зарегистрированы.

Прожекты пишут все кому не лень, сообща и поодиночке: Минприроды, Минлесхоз, Минсельхоз... Такое впечатление, что пишут люди, которые никогда не держали ружье в руках, они не понимают сути дела. Минприроды одной рукой записывает какой–то вид в Красную книгу, другой... разрешает на него охоту. А если сложить все бумаги по охоте, принятые на бесчисленных совещаниях, стопка будет выше метра...

Виктор Пономарев, «СБ»: На ловца и зверь бежит... Накануне нашей встречи мне позвонил из Жлобина председатель общества охотников, созданного в пику, в противовес существующим. В нем якобы уже вдвое больше членов, чем в БООРе. Я увидел в этом попытку некоего самоуправления. Может быть, инициатива «снизу», самоорганизация решат проблему?

Олег Яцкевич: Товарищ из Жлобина лукавит. Его хозяйство действует «под крышей» райисполкома. Подобные работают и в других местах. В иных нет лицензии на охотничью деятельность, нет лимитов Минприроды, но... уже продают путевки, уже стреляют. И не подступись: мы — райисполком! Хотя, напомню, в подобных хозяйствах наихудшие экономические результаты. Все арендаторы имеют право на существование, но — по единым правилам!

Анатолий Труханович: В Жлобине проявляется опасная тенденция: районная власть начинает заниматься охотничьим бизнесом. А фактически создает местные вотчины, «крышует» своих.

Игорь Сураков: А кто «продавил» это решение? Минприроды! Своим злополучным письмом во все райисполкомы. Дескать, БООР себя изжил. Конфликт в Жлобине показывает обратное. Мы вернули себе 58 тыс. га охотугодий и 15 км реки. Конкурируем честно, работаем лучше, и это кое–кому не нравится.

Нужна единая система управления арендаторами охотничьих хозяйств. Пусть кто–то один управляет, контролирует, наказывает виноватых...

Госинспекция при Президенте успешно справляется с контролирующими функциями. Но единого управляющего органа, цельной системы управления охотничьим хозяйством нет.

Между тем протокол поручений Президента четко обязывал до 15 января внести на рассмотрение Главы государства проекты нормативных документов, которые предусматривают создание единой системы государственного управления...

Виктор Пономарев, «СБ»: Александр Николаевич, эти проекты представлены?

Александр Старовойтов: Минприроды занимается этим вопросом... Документы подготовлены некачественно, поэтому были возвращены из Администрации Президента. Они дорабатываются...

Резюме и справка. Мы, увы, не можем ответить охотникам на главный, беспокоящий их, вопрос: что дальше? Система управления беспокойным хозяйством рождается в муках. Какой она будет, не знает пока никто. Зато мы можем ответить обществу в целом. И ответ будет неутешительным.

Заметим, что никого из собеседников мы не ограничивали в слове. Напротив, настаивали: скажите охотникам и обществу все, что считаете нужным. Как видим, более всего накипело у Олега Яцкевича: он правил бал. Работник Минприроды больше оправдывался. Люди из бизнеса были на вторых и третьих ролях. Из Минлесхоза, где знали о предстоящем разговоре, никто не приехал вовсе. Уж не потому ли, что сказать нечего?..

Думается, что распределение ролей в разговоре было логичным. То же и в самой охоте. Иногда кажется, что столь многочисленному сообществу вооруженных и не очень дисциплинированных людей очень не хватает... армейского, командного голоса. Кстати, именно Олег Яцкевич (по его же признанию, «такой же больной, как и все охотники») многократно вопрошал: «Давайте поймем, чего мы хотим, что для нас главное? Стрелять и добывать трофеи? Или на этом зарабатывать? Или сохранять животный мир?..»

А напоследок оставил редакции перевод польского закона «Охотничье право». Заключительную справку приведем из него. Первая статья в нем чисто терминологическая. Вторая провозглашает зверя вольного состояния «общенародным благом, собственностью государственной казны». Третья (главная для нас в контексте разговора) провозглашает цели охоты по пунктам. 1. Охрана популяции зверей. 2. Охрана естественной среды для улучшений условий жизни дичи. 3 и 4. Удовлетворение общественных потребностей в области охотоведения, культивирование традиций, охотничьей этики и культуры. И лишь на таком–то далеком пункте впервые возникают понятия «выслеживание, стрельба, вступление во владение дичью». А что главное для нашего брата–охотника?.. В нашем отношении к дикой природе царят, увы, дикие нравы.