В 1985 году Генеральным секретарем ЦК КПСС стал Михаил Горбачев, по ТВ впервые показали «Гостью из будущего», а мы купили «Запорожец», который казался космическим кораблем. Он стоял во дворе красивый и глянцевый, поблескивая хромированным бампером и мозоля глаза завистливым соседям. Сам как солнышко: ярко-оранжевый, улыбчивый, радостный. Все остальные события в сравнении с этим меркли, словно утренние фонари на рассвете. Начиналась заря новой жизни.
Жена на днях привезла с московской выставки инновационных технологий журнал, который я имел неосторожность на сон грядущий полистать. Теперь не сплю вовсе. Хожу сам не свой: думал, что будущее где-то впереди, за горизонтом, но с удивлением узнал, что оно уже давно тут. А вполне возможно, даже не тут, а там — осталось за спиной. Я его проморгал. Прошлепал. Упустил, недотепа. Наши китайские друзья совершили очередной прогрессивный прыжок, который в мозгу любого человека, рожденного в СССР, укладывается как жираф в чемодане: с большим трудом (торчат то ноги, то шея, то маленькие рожки). Оказывается, система «игрек» для поездов на воздушной подушке, о которой в фильме «Печки-лавочки» колхознику Василию Шукшину рассказывал железнодорожный конструктор с авиационным уклоном Георгий Бурков, не только разработана, но и уже применяется. Представьте себе, если способны: существует электромобиль, автопилот которого замечает неровность и преодолевает ее, поднимая машину над дорогой, а потом плавно возвращает обратно. Свихнуться можно!
Советский автопром был прост, как лопата, и понятен, как азбука. Наш «Запорожец» тоже парил над дорогой, только в воздух его поднимал интеллект не искусственный, а исключительно человеческий: батя от избытка чувств давил на всю гашетку по проселочной дороге, не обращая внимания на ухабы. Пассажиров внутри салона крутило и подбрасывало, будто попавшую в барабан стиральной машины горошину. Одновременно и страшно, и очень весело. Вооружившись энтузиазмом и двумя ржавыми гаечными ключами, отец разбирал в деревне наш «пепелац» за полчаса практически до каркаса. Оставался лишь остов, стоящий на кирпичах и напоминающий пожеванный бурей, выплюнутый на берег пиратский парусник. Батя смазывал днище этого скелета чем-то черным и вонючим, раскручивал винтики, перебирал гаечки, макая их в липкий солидол, а потом опять за полчаса при помощи тех же подручных средств (энтузиазма и гаечных ключей) собирал конструктор обратно. И нас опять подбрасывало.
Куда мы только не ездили и где только не бывали! Наш «вездеход» стал пятым членом семьи. Его прилежно мыли, бережно натирали, регулярно поили экономичным 76‑м. Руль оделся в шелковистую бахрому, ручку переключателя передач украсила аляповатая розочка, а на зеркале заднего вида висел и залихватски плясал при движении сплетенный из использованной капельницы чертик.
Как такое забыть? Наш «апельсинчик», как первая любовь, в памяти остался навсегда. Но давно уже нет ни той страны, ни тех машин, ни тех эмоций. Изменилось всё, и изменились все.
И вдруг вижу: стоит, поблескивая хромированным бампером, красивый и глянцевый оранжевый «Запорожец». Как новенький, будто только что с конвейера. Я, как Паниковский перед гирями, смотрел на него и бешено хохотал, пораженный и ошарашенный. Откуда взялся этот динозавр? Есть ли поблизости кроличья нора, как в сказке «Алиса в стране чудес», или он добрался сюда своим ходом, намотав на колеса сотни тысяч километров пути, пронзив время и пространство? Это ведь настоящее чудо! Нежно погладил его теплый бок и провел ладошкой по гладкой крыше, словно по шерстке любимой лошади. Заглянул внутрь — там розочка, бахрома… Решил приходить почаще: смотреть, вспоминать, наслаждаться, но…
На следующий день «Запорожец» испарился. Как будто его не было вовсе. «Машина времени» отправилась путешествовать по ухабам еще чьей-то памяти.
