Забытые имена: легендарный белорусский биатлонист работает охранником в магазине

В молодости он одинаково метко стрелял как из винтовки по биатлонным тарелочкам, так и глазами по девичьим сердцам. Удивительно, но в нашем спорте, перепаханном журналистами вдоль и поперек, есть еще темные пятна — terra incognita. Люди заслуженные, но давно забытые, о которых не говорят и не пишут, а сами они свою фигуру не выпячивают. Вот вы, к примеру, Виктора Семенова знаете? А он есть! Лучший биатлонист республики начала 1980–х, чемпион СССР, победитель и призер первенства планеты и Кубков мира. Даже всезнающая Википедия о нем пишет скромно и заканчивает свой опус неопределенно: после окончания спортивной карьеры судьба неизвестна. А чего тут неизвестного? Разыскал телефон, набрал номер, объяснились... И вот сидит Виктор Николаевич напротив меня в кабинете — живой и жизнерадостный. Накануне в три ночи домой со смены вернулся, а как огурчик — хоть завтра ружье в руки и на дистанцию!

— Ты закончил карьеру, я давно не спортсмен. Да и не дети уж, так что спорить будем на коньячок... — Семенов с азартом рассказывает, как пару лет назад, наведавшись в «Раубичи», повстречал там своего ученика Олега Рыженкова и предложил ему пари: стрелять по биатлонным мишеням на спор. — Только дай мне сначала потренироваться, ружьишко почувствовать. Он завелся: давай!

— И?

— Ясно дело, победа была за мной. Олег стоит, смотрит на меня удивленно. Я подмигиваю: «Говорил же, что выиграю, а ты не верил — мастерство не пропьешь!» А он: «Блин, Николаич, ну вы даете...» Рыженков всегда ходом был хорош, а стрелял неважно. Хотя, скажу откровенно, я, когда Олег у меня тренировался, хотел его из группы выгнать — классикой он шел так коряво, что больно было смотреть. На его счастье биатлонисты перешли на коньковый ход — тут уж его стало не сдержать!

— Молва идет, что стрелком вы были ого–го!

— Ну да, промахивался редко.

— Странно, ведь начинали вы как лыжник. В Перми, если не ошибаюсь.


— Не ошибаешься, там родился. По юниорам даже чемпионат СССР выигрывал, в сборную отобрался. Но о биатлоне всегда мечтал — нравился мне этот вид спорта. Помню, в 1974 году еще лыжником впервые в «Раубичи» на сбор приехал. Комплекс только построили к чемпионату мира по биатлону. Глянул — обалдел от такой красоты! Сам себе сказал: если куда–то из Перми уеду, так только сюда. А на ловца, как говорится, и зверь бежит: случай подвернулся на соревнованиях лыжников в Мурманске, где меня поймал Владимир Саныч Карчевский, царствие ему небесное. 1976 год шел. «Давай, — говорит, — к нам в Минск, будешь биатлонистом!» Я и рванул летом. В 19 лет впервые ружье в руки взял. Бах–бах — стрельба у меня сразу пошла, без вопросов. У Саныча, помню, «шары» вот такие: «Ничего себе!» Меня из местных биатлонистов тогда никто не мог обыграть. А так как плюс к этому имел репутацию хорошего лыжника, в тот же год перед летним чемпионатом Союза мне сказали: прибежишь в призерах — возьмем на ставку в сборную СССР. А я не только в призеры — выиграл! Вот так и попал в обойму юниорской команды. А оттуда вскоре и во взрослую пробился, хотя конкуренция была очень серьезная. Со мной в одно время олимпийский чемпион Вова Аликин начинал, тоже из пермских. Фактически это я его в биатлон и перетянул, мы ведь с ним вместе еще по лыжам соревновались, а потом и эстафету биатлонную на чемпионатах мира бегали.

— Местные косо на вас не смотрели, мол, приехал место чужое занимать?..

— Еще как смотрели! Особенно ветераны, с молодежью–то я сразу общий язык нашел. Хотя мне эти их взгляды были до сиреневой звезды, я сюда приехал тренироваться и пахал будь здоров! Честно говоря, смотрю сегодня на результаты нашей мужской команды и диву даюсь: как можно занимать последние места? И в эстафете на круг отставать уже после первого этапа? Такой обалденный комплекс построили — я в этих «Раубичах» жил бы и никуда не вылезал! Олежке Рыженкову, когда с ним на спор стреляли, так и сказал: «Дай мне номер в здешней гостинице, поставь на питание, я месяцок потренируюсь и если не всех, то половину нынешней сборной обгоню!»

— Шутите!

— Только за счет стрельбы возьму! Нынешнее поколение разбалованное все, на полном обеспечении сидят, из винтовок Anschutz стреляют, а пять из пяти даже во время штиля не всегда попасть могут! А мы из чего стреляли? На иностранное оружие в СССР был строгий запрет — пользовались только советским, ижевского завода. А там такое барахло, извините... Неделями на заводе сидели, доводили с мастерами винтовки до ума. По стволам вопросов меньше было, а вот приклады вообще никакие. А трассы, а стрельбища! Нынче спортсмены прикатывают, на коврики ложатся, им все почистят, укатают... В мои времена на стрельбу придешь, там наледь, лыжи скользят, упора нет... И как–то попадали! Классические гонки я всегда лучше бегал, потому что стрелял хорошо. Хотя в 1978 году, еще будучи в юниорском возрасте, и спринт на Кубке мира однажды выиграл.

— Ваша меткость — это природный дар? Или есть секрет?

— Любой талант без трудолюбия ничто. Двукратный олимпийский чемпион Коля Круглов мне говорил: «Запомни, Витя, самое главное — ровная мушка и плавный спуск!» Все! А винтовка пусть играет–гуляет. Круглов на правах более опытного товарища немало ценных советов мне дал. Сашка Тихонов тоже... Я у них многому научился. Нажимай курок плавно, плечом не дергай — и попадешь! Ну и нервы, конечно. В биатлоне психологическая устойчивость — залог успеха. В сборной СССР были ребята талантливые, быстрые, а в решающий момент собраться не могли. Чуть форс–мажор — бам и рассыпались до пупа, как говорится.

— А у вас нервы, судя по всему, как канаты.

— В Кирово–Чепецке, помню, гонка была. Чемпионат Союза. Подхожу лидером к последнему рубежу. Становлюсь на изготовку. Вдруг слышу голос за спиной: «Если Семенов сейчас пять попадет — выиграет». Нарочно, зараза, тренер один под руку брякнул, чтоб сбить. Я спокойно так к нему поворачиваюсь, говорю: «Не волнуйтесь, я попаду». Бац–бац и в точку — 5:0! Нормальный ход.

— На лыжах давно стояли?

— Очень давно. И не хочется! В свое время наелся ими выше крыши. Пострелять, на охоту сходить — это могу, но лыжи надеть — извините.

— Чемпионат мира в «Раубичах» в 1982 году принес вам бронзовую медаль в эстафете. Хорошо его помните?

— Этот турнир должен был стать моим звездным часом. В 1981 году я очень здорово выступал, в лидеры сборной выдвигался. А тут «Раубичи», все знакомое... Первая гонка — классика на 20 километров. Мороз, помню, стоял градусов 20, не меньше. По правилам гонку при такой температуре проводить нельзя, но народу собралось — тьма–тьмущая, в «Раубичах» было не протолкнуться, так что в протоколе записали 19 по Цельсию и дали старт. Мне прочили медаль. Золотую. И вот подходит перед гонкой доктор: «Витя, чтоб ты стал чемпионом мира, нам нужно тебе укол сделать». Мне, дураку, нужно было сказать, что я и без ваших уколов выиграю, но смалодушничал. Согласился. Что мне туда бахнули — знать не знаю, но, если б того профессора, что распоряжение это отдал, после гонки поймал, — убил бы, наверное. И вот выхожу на старт. Бегу. А мне с каждым километром все хуже и хуже. Там на трассе был тяжелый подъем к церкви, как мы его называли — идешь молиться, его потом перестали делать, потому что люди там чуть коньки не отбрасывали, на колени вставали, и вот я едва его преодолел. На последний рубеж пришел с двумя минутами штрафа — рядом с призерами. Готовлюсь стрелять, а перед глазами сплошная пелена. Ничего не вижу. Как умудрился всего один раз промазать — сам не пойму. И в итоге все равно стал лучшим из всей сборной — финишировал седьмым. С тремя минутами! Стою, отдышаться не могу, судороги все тело свели — ни согнуться ни разогнуться. Вовка, наш массажист, в бане меня потом минут сорок массировал, мышцы, как дерево, были. К спринту так и не оклемался, бежал потом только эстафету. И там только третьими стали, хотя должны были побеждать.

— Фармакологией, выходит, уже тогда советские биатлонисты активно пользовались.

— В 1979 году нам стали какие–то уколы делать. Перед Олимпиадой в Лейк–Плэсиде.

— Что кололи?

— А откуда я знаю? Приходят, говорят: «Ложись!» И ложились, хотя мы не хотели и даже пытались отказываться. Но как тут поупираешься, если разговор был простой: не хочешь — вон из команды.

— Ну вы хоть после этих уколов чувствовали какой–то прилив сил?

— Да кто его знает! Особых изменений я, если честно, не замечал.

— В ваши времена биатлоном можно было приличные деньги заработать?

— Это вряд ли. Даже на уровне сборной СССР за весь сезон полторы тысячи премиальных начисляли. Минус 300 рэ подоходного налога. И это с учетом всех побед и медалей. Ну и как мастер спорта международного класса зарплата у меня была 260 рублей. Тихонов, Круглов — олимпийские чемпионы, а ставку имели 350 рублей. Особо не пошикуешь.

— Почему вы так рано карьеру закончили?

— После чемпионата мира в 1982 году началось омоложение команды. Я в свои 25 лет — самый сок! — тоже попал под эту разнарядку. Всех перевели на самоподготовку. Так все потихонечку и сошли. В 1985 году, в 28 лет, отправили на тренерскую работу.

— В итоге из биатлона вы вообще ушли. Надоело?

— Времена такие были: дрязги, непонятки, Советский Союз развалился... В итоге я удостоверение на стол кинул и ушел, не люблю, когда мной понукают.

— Чем занимались?

— Чем только не занимался. Как говорят сейчас, бизнесом. Болгарскими винами и коньяком торговал, 4 года пиццерией в «Раубичах» руководил, пуховики китайские продавал... В Польше шабашил — в Варшаве гипермаркет строил. Даже барменом работал. Если мозги есть, никогда не пропадешь.

— А сейчас?

— Магазин охраняю. Два дня работаю, два дня дома. Я когда устраиваться пришел, мне говорят: с таким послужным списком и к нам? А что, говорю, делать, жить–то надо. Меня в главный офис хотели определить, там зарплата больше, но отказался — далеко ездить. А магазин прямо возле дома, пешком дойти можно. Удобно.
— Два дня дома — это хорошо. Есть чем себя занять?

— Работы непочатый край! На улице Кольцова у меня дом возле Цнянки. Еще дача в Паперне. Все это требует времени. Такие вот пироги.

— Ну а вообще, своей жизнью довольны?

— В спорте реализовался не полностью, чего уж тут. Тренер сборной СССР Александр Привалов говорил, помню, что Семенов по своему потенциалу был выше Тишки. То есть Александра Тихонова. Но очень любил Витя девушек...

— Действительно водился за вами такой грешок?

— Было дело. Хотя почему водился? Я и сейчас в строю.

— С кем из ваших легендарных партнеров сегодня связь поддерживаете?

— К Коле Круглову ездил несколько раз в гости в Нижний Новгород. Сын его, тоже Коля, выступал за сборную России, я его пацаненком еще помню, сидел перед нами на балалайке играл. Круглова в Нижнем очень уважают, он там национальный герой. И человек с большой буквы! В период кризисов и острого безденежья в лихие 1990–е он, пытаясь найти средства и дать возможность сыну тренироваться, продал две золотые олимпийские медали, завоеванные в Инсбруке в 1976 году. Я слышал, что, прознав про это, люди из криминальных структур ему награды вернули. Уважают... Круглов с Тихоновым конкурировал — великие спортсмены, зубры! Тишка всегда бравурным парнем был, таким и остался. В гости зовет, а я говорю: «Саша, няма часу!» У меня ж работа...

Мы еще долго разговаривали, рассматривая старые архивные фото.

— Знаешь, — сказал Семенов на прощание, — в нынешнее время я бы, как Бьорндален, до 50 лет бегал. Здоровья мне всегда хватало и сейчас не жалуюсь.

И будто в подтверждение этих слов Виктор Николаевич проводил долгим аппетитным взглядом провальсировавшую мимо танцующей молодой походкой журналистку.

— А девочки–то у вас в редакции ничего себе! — заметил он и сверкнул глазами.

В мае Семенову стукнет 60.

s_kanashyts@sb.by

Советская Белоруссия № 24 (25159). Суббота, 4 февраля 2017