Я познакомилась с ней, когда впервые пришла в консерваторию как студентка. Мне было 17, а она уже успела и выучиться, и поработать, и занималась в ассистентуре-стажировке у нашего общего учителя, композитора Дмитрия Смольского. Несмотря на разницу в возрасте, мы подружились, но я еще долго не могла поверить, как её утонченная женственность сочетается с одержимостью в профессии, которая в ту пору считалась почти исключительно мужской.
— Как ты думаешь, что такое профессиональный аппарат композитора? — как-то спросила она. — У скрипача это руки, у трубача губы, а у композитора что?
Я подумала — точно не карандаш, но ответа не знала, хотя и пыталась быть когда-то композитором.
— Когда к нам приезжал величайший композитор современности Кшиштоф Пендерецкий, я задала ему этот вопрос, и он ответил: «Аппарат композитора — это вся целиком теория музыки!»
Как просто и как сложно! Громадный объем знаний, которые нужно освоить и превратить в умения. И эта нежная женщина вместо того, чтобы «любить себя», семь лет ездила на семинары к московскому профессору Юрию Александровичу Фортунатову, а после этого долгие годы читала, слушала, думала, изучала партитуры, допытывалась у музыкантов, как им удается получать на своем инструменте те или другие звуки.
— Это уникальная эрудиция, во-первых, — говорит доцент Белорусской академии музыки, кандидат искусствоведения Радослава Аладова. — В Минске я не встречала человека, знающего столько музыки, сколько знает она. Это уникальное знание всех подробностей, и при этом ей удается создать свой стиль.
Стиль, кстати сказать, абсолютно белорусский. И не только тогда, когда Галина Горелова открыто обращается к фольклору — как, например, в «Дзявочых песнях» и в симфонической поэме «Бандароўна» для оркестра и аутентичных народных голосов. Она слышит и чувствует мир по-белорусски. В ее музыке нет агрессии. Какая агрессия может быть в нежных звуках гитары и флейты, в кельтской арфе и в бокалах с чистейшей дождевой водой.
— У Гореловой очень много хорошей музыки, — продолжает Радослава Аладова.
Список её произведений огромен, мне приходилось в нём копаться, и это не просто ноты, лежащие мёртвым грузом в Национальной библиотеке. Это музыка, которая звучит в филармонии, которую играют дети в музыкальной школе.
— Композиторское творчество — только тогда творчество и только тогда имеет значение и общественный резонанс, когда оно материализовано в звуках исполнителем, — говорит Галина Горелова.
Но чтобы исполнение состоялось, нужен вначале композиторский труд. И Галина Константиновна отдается этому труду изо дня в день, даже когда нет сил или грызут сомнения, даже когда одолевают женские и преподавательские заботы. Ведь Горелова не только композитор, а еще и профессор, заведующая кафедрой композиции в Академии музыки.
— Как педагог она очень требовательная, — говорит Радослава Аладова. — Некоторые студенты, не освоив азов, уже хотят сочинять на компьютере. Но она как заведующая кафедрой твёрдо стоит на платформе профессионализма и для кого-то выглядит белой вороной. Но при этом очень многие из бывших и нынешних студентов Галины Константиновны Гореловой её нежно любят и почитают.
Например, пятикурсник Игорь Комар, который буквально неделю назад удостоился II премии на VII конкурс молодых композиторов памяти Альфреда Шнитке и Святослава Рихтера в рамках XIV зимнего международного фестиваля искусств в городе Сочи.
В эти дни Галина Константиновна очень скромно и достойно отмечает свой юбилей.
— Юбилей — самое печальное дело. Как было бы хорошо, если бы о нём все забыли и не напоминали бы мне никогда! — сказала она в одном из недавних интервью.
Тем не менее, помним и напоминаем. И не только потому, что Галина Константиновна Горелова — лауреат Государственной премии Республики Беларусь, Специальной премии Президента Республики Беларусь в области музыки и заслуженный деятель искусств Республики Беларусь.
Она маяк, путеводная звезда в нашем непростом времени.
— Она наша совесть, — сказал её коллега Александр Литвиновский.
А совесть обязательно надо слушать.
juliaandr@gmail.com