Поначалу песни Майка Науменко мне не понравились так же сильно, как и целому ряду рокеров, которые, впервые услышав группу «Зоопарк», назвали ее выступление хулиганством. Майк платил им тем же, в нескольких своих композициях пройдясь по их творчеству стихотворной строкой. Но потом «враждующие» стороны зарыли ноты войны в землю и стали играть друг у друга на концертах. А я расчувствовался раньше — на альбоме 1982 года LV, услышав «Песню гуру», которая начиналась так: «Здрасьте! Я родом из Бобруйска. Я — гуру, по–вашему это будет «учитель». Я щас вам расскажу о смысле жизни, ведь я, в натуре, профессионал, а не любитель...»
Звезда рок–н–ролла должна умереть
В дни круглых дат, связанных с жизнью Науменко, по–прежнему возникают разговоры и споры о том, что послужило настоящей причиной его смерти 27 августа 1991 года. Официальная версия гласит следующее. Вернувшись накануне в свою коммунальную квартиру, Майк упал на пол. Сосед уложил артиста на кровать и оставил до утра трезветь. Однако на следующий день музыкант так и не поднялся. Была вызвана «скорая», но помочь врачи ему уже не смогли, позже констатировав кровоизлияние в мозг, наступившее в результате перелома основания черепа. У некоторых друзей Науменко существует собственное мнение насчет трагедии, заключающееся в том, что за несколько суток до рокового числа Майка избили во дворе. Он сумел подняться к себе, и только через какое–то продолжительное время обеспокоенные исчезновением певца близкие обнаружили бездыханное тело.
Пьянство в среде творческих людей — благодатная тема для печального покачивания головой и воздыханий типа «никто не помог таланту» или написания очерка соответствующего оттенка. Науменко не был примером борца с «зеленым змием», а в последние годы, утверждают очевидцы, словно сорвался с цепи и прикладывался к бутылке с частотой, с которой смолят одну за одной сигареты заядлые курильщики. Он обрюзг, склонный к полноте — растолстел еще больше, у него периодически опухали руки. Игра на гитаре ему давалась с трудом, он забывал слова песен. Что привело к этому? Невостребованность и ее последствия. В начале 90–х из–за падения интереса к рок–музыке никогда не имевшая армии поклонников команда практически перестала выступать. А становиться звездой под чутким предводительством продюсеров — с охраной, тысячными стадионами и подержанным «мерсом» — Майк не хотел. Он уже был рок–звездой с «беломориной» во рту. А от ненужности до фатального одиночества — полшага, даже когда человек окружен родными и приятелями. Телевизор, книги, хобби, диван, редкие концерты и пропадающее желание творить. И возрастающие дозы алкоголя при и так не слишком крепком здоровье. И расставание с женой. Остановить талант не успели. Науменко не торопился умереть и не спешил жить. Просто так получилось.
Кто в зеркале тебе моем?
1988–й, осень, Минск, ДК камвольного комбината, совместное выступление ленинградских групп «Опасные соседи» (динамичный рок–н–ролл, хит тех лет «Мы едем на танке») и «Зоопарк» (классический рок). Зал тогда буквально накрыло плотным драйвом обеих команд. «Чисткой мозгов» называет тот сет Александр Кривошеев. После концерта тогда еще только начинающему белорусскому музыканту удалось прорваться в гримерку к артистам. «Майк выглядел неплохо, — вспоминает он. — Простой и открытый в общении. Показал мне на своей гитаре формы «Стратокастер» аккорды песен «Если ты хочешь», «Пригородный блюз». А по всей комнате были расставлены баночки с ромом и пепси (Науменко принадлежит композиция «Ром и пепси–кола». — О.К.)».
Кое–кто и десятилетия спустя относит «Зоопарк» к «русскому року». Но крена в текстовую составляющую композиций (чем грешило то направление) у группы не было. Первые опусы Науменко, который прикоснулся к гитаре лишь в 15 лет, сочинял на английском, с оглядкой на западных кумиров — Beatles, Rolling Stones, Марка Болана, Дэвида Боуи, Лу Рида, Боба Дилана. Майка одно время и называли ленинградским Диланом. Музыку он предпочитал прежде всего корневую, без излишеств. За что, когда уже в 1981 году образовался «Зоопарк», его нет–нет, да и обвиняли в плагиате. Лидер команды «соглашался», честно признаваясь в заимствовании мелодии для «Буги–вуги каждый день» у группы T. Rex. «Оригинальную» версию «зоопарков» позже исполнял бит–квартет «Секрет» (как и их «Мажорный рок-н-ролл»). А подсадил Науменко на русскоязычные строчки Борис Гребенщиков, в содружестве с которым в 1978 году был записан дебютный магнитоальбом Майка «Все братья — сестры». Таким образом в творчестве музыканта объединились кондовая англо–американская мелодика и «русскороковые» слова.
В стихотворной части песен Науменко делал упор на картинки с натуры — реалистичные, грубовато–ироничные и жесткие тексты, которые он скорее не пел, а произносил. И в них он обходился без таких милых советским рокерам символов, метафор, оценочных суждений и назидательного тона — все конкретно, рублеными мужицкими фразами. Звук коллектива был нарочито грязноватым, резким, но энергетика от музыкантов перла шквальная. Майком написано немало рок–шлягеров, они и сегодня перепеваются многими артистами — «Уездный город N», «Дрянь», «Ода ванной комнате», «Сладкая N», «Звезда рок–н–ролла», «Прощай, детка!», Blues de Moscow и, конечно, «Гопники» (альбом «Белая полоса», 1984). С легкого языка Науменко это словечко прочно укоренилось в нашей лексике. А история его рождения такова. В Санкт–Петербурге в конце XIX века было организовано «Государственное общество призрения» (аббревиатура ГОП), в котором содержались бездомные подростки, промышлявшие мелкими правонарушениями. Постояльцев дома и прозвали гопниками. Ну и так как детки не всегда вели себя вежливо не только в родных стенах, но и за их пределами, то вскоре это слово приобрело в народе вполне определенное значение. Таким «отвязанным» людям Майк и посвятил песню.
Как многие плохо представляют, о чем мог бы петь сегодня Высоцкий, будь он жив, так и я теряюсь, когда пытаюсь вообразить нынешнего Науменко. Герои его произведений никуда не делись и продолжают жить в зоопарке, а мы грозим им пальцем, умиляемся, смеемся, гадливо морщимся, корчим рожи и подкармливаем бананами, а потом довольные расходимся по домам. Или все мы живем в одном общем «зоопарке»? А кто–то, невидимый нам, вздыхает, улыбается, страшится, глядя на наши свершения, мучения и преступления? Любопытно, хотелось бы Майку снова и снова тыкать нас и себя самого в это зеркало?
