На летней веранде рижской кафешки мэтру все-таки поставили пепельницу. Курить там, как и в помещении, запрещено, но ему все-таки можно.
– Курильщиков теперь гоняют не только в жизни, но и на экране. В некоторых странах, в том числе в России, запрещено в кадре курить и распивать спиртное тоже. Как вы к этому относитесь?
– Это правильно. Но мне не нравится. Поэтому я всегда говорю: если вы не разрешите, я не приду. Мне кажется, все превращается уже в какой-то театр: не делайте этого, не делайте того. Ну спектакль же! Мне трудно по-русски объяснить. Не по-настоящему все это! На сигаретах пишут: «Курение убивает, смерть!» – и продают.
– XXI век, все меняется, глобализм. Меняются ли как-то грузинские традиции – свадьбы, застолья? Например, слово «корпоратив» для Грузии, мне кажется, не подходит. Или?..
– У нас этого нет. Сколько бы ни кричали, что мы стремимся в Европу, все равно что-то азиатское в нас заложено. Мне, например, никогда не посмеют сказать: «Приходите на свадьбу спеть». Так у нас не принято. Есть специальные артисты, хорошо поющие, танцующие, которые этим занимаются. Они профессионалы, но на сцене я их никогда не видел. Свадьбы – это их площадка. А мы вот в Ригу ездим.
Кстати, в России был такой случай. Приехал как-то Джо Кокер в Москву, и Пугачева решила устроить вечерний банкет для него. Я тогда сказал: «Он, наверное, не придет». Ну, все собираются, а его нет и нет. Несколько часов ждали, потом послали за ним в гостиницу. Приезжают – а он сидит у себя в номере: водку взял, икру...
А свадьбы в Грузии ничем не отличаются от тех, которые были раньше. Просто красивее люди стали – молодежь одевается хорошо. Свадьбы наши смотреть очень интересно. Помню, одно время в Москве много книг выпускали – «Тамада. Как надо вести свадьбу». В России тамаду воспринимают как человека, который диктует, как и когда ты должен выпить. Но тамада – это даже не профессия. Тамадой всегда выбирали человека, который мог занять людей своим остроумием, интеллигентностью, темами. Он должен быть интересным! Когда моя мама скончалась, мой двоюродный брат – кстати, непьющий – был тамадой на поминках. Много народу было. И мне один из гостей сказал: «Мы даже кушать не могли – только его и слушали, так было интересно». Для нас это все органично, но если вы приедете на грузинскую свадьбу со стороны, то покажется, как будто спектакль смотрите.
– Вы со сцены намекнули, что жена скептически относится к вашему творчеству...
– Просто мне нужны были новые песни, а уже никого нет в живых. Гоги Цабадзе, мой очень близкий друг, писал шикарную музыку, ему памятник стоит в Тбилиси. Два поэта были, в основном я их песни пел. Причем я придумывал сюжеты, а они писали. В Москве Рождественского нет. Боря Емельянов, шикарный композитор, говорит: «Я больше не пишу музыку».
Сейчас все сами себе пишут. Но что получается: «Я ждал тебя до утра, потом заснул, и мой магнитофон перегорел». Популярная песня была на российской эстраде, кстати. И я решил: может, попробую? Но я-то никогда этим не занимался. Тем более писанина: я в школе плохо учился, читал, правда, много. Закрылся ночью, выпил полторы бутылки водки, но написал шесть песен. И все очень популярные. Никому не отдаю, себе пишу. Одну из них посвятил супруге. Там такой припев: «Милая моя, мать моих детей, бабушка внуков моих, я молю Всевышнего первым умереть, чтобы не видеть слез твоих». Она: «Ты эту песню петь не будешь». – «Почему?» – «Убери слово «бабушка»!»
Константин Баканов.
Фото: Виктор Балин/ТАСС
Фото: Виктор Балин/ТАСС
Советская Белоруссия № 174 (25056). Суббота, 10 сентября 2016
