То густо, то пусто
На мировом рынке нефти царят многочисленные неопределенности и сочетания противоположных факторов. Вроде бы спрос начинает восстанавливаться. Но уровня 2019-го он достигнет в лучшем случае к 2023 году. Хотя к окончательному консенсусу аналитики не пришли. Поначалу экономика выходила из «коронного» кризиса быстрее, чем планировалось. Спрос опережал предложение. В том числе и на сырьевых рынках. Накопленные во времена поразительно низкого спроса весной 2020 года запасы (до одного миллиарда баррелей) нынче обнулились. По итогам года предполагается, что спрос вырастет на 5 млн баррелей в сутки, в 2022 году — на 3 миллиона, в 2023-м — на 2 миллиона. Чисто математически это компенсирует потерянные 9 миллионов баррелей в сутки спроса в начале пандемии. Но гарантий, как говорится, нет. Мягкая денежно-кредитная политика ведущих стран и восстановительный спрос, опередивший предложение, раскрутили инфляцию. Центробанкам рано или поздно придется сдерживать рост цен, повышая процентные ставки. Соответственно, и мировая экономика может замедлиться. Аналитики уже пересмотрели в сторону понижения роста ВВП США и Индии. Соответственно, и спрос на нефть может восстанавливаться медленнее, чем планировалось. Да и ковид никуда не исчез. В США и Британии эпидемиологическая ситуация резко ухудшилась, в странах Латинской Америки и Африки она значительно и не улучшалась. Словом, масштабных ограничений и локдаунов исключать нельзя.С предложением тоже не все просто. Пока сделка ОПЕК+ работает. Другое дело, что если в ЕС и США будут проводить слишком энергичную экологическую политику и давить на пользователей углеводородов, то богатые нефтью страны с низкой себестоимостью добычи (прежде всего — государства Персидского залива) могут попытаться ускорить монетизацию своих запасов, резко наращивая добычу. Не исключено, что на рынок выйдет Иран. Но дополнительные поставки на мировой рынок Тегерана зависят от политических договоренностей по ядерной сделке.
Свою лепту неопределенности вносят и планы по декарбонизации. Пока стремление к зеленой экономике вылилось в жестокий энергетический кризис в развитом мире. Да и опыт эксплуатации возобновляемых источников показал не столь впечатляющую эффективность, на которую надеялись вначале. В 2010 году экологические активисты предполагали, что к 2020-му на зеленую энергетику будет приходиться минимум 40 процентов в той же Европе. Самые романтичные предсказывали даже долю в 80 процентов в энергобалансе. По факту получилось чуть более 19 процентов. Аналитики OilPrice подсчитали: в энергопереход понадобится вложить до 2050 года минимум 40 триллионов долларов. С развитием электротранспорта к 2040 году литий может подорожать в 40 раз, никель и кобальт — в 20 раз, предполагает Международное энергетическое агентство. Фантастические сырьевые цены снивелируют удешевление батарей за счет совершенствования технологий и роста объемов производства. Словом, будущее безуглеродной энергетики неопределенно во времени. Но активное к ней стремление (по крайней мере, вербальное) и разные антикарбоновые инициативы (как трансграничная пошлина) уже охладили желание инвесторов вкладываться в нефтедобычу. Разведанные запасы достигли исторического минимума. Чтобы поддерживать добычу плюс-минус на современном уровне, до 2040 года придется вложить в отрасль 17 триллионов долларов. Будут ли желающие? Вопрос очень интересный.
Внешний облик мира к середине века выглядит по-прежнему непредсказуемо, но нефтепереработка однозначно пока остается востребованной.Спрос на эффективность
Нефтеперерабатывающих мощностей, в принципе, в мире хватает. К 2025 году планируется ввод в эксплуатацию профильных предприятий в районе Суэцкого канала, которые окажут влияние на европейский рынок. Россия по производственным мощностям уже вышла на профицит бензина и дизельного топлива. Но количественные показатели пока полностью не трансформировались в эффективность. Руководитель направления компании Q&A Сергей Агибалов утверждает: в российскую переработку вложили достаточно серьезные средства. Отдельные предприятия поднялись на приличный уровень. Но в среднем по отрасли удалось улучшить индекс Нельсона (отражает технологическую насыщенность предприятия) с 2011 года только на один процентный пункт — до шести. Это уровень Европы 25 лет назад. И сегодня эффективность и маржинальность российской нефтепереработки зависит в основном от позиции регулятора: таможенных преференций и компенсаций через механизм обратного акциза. При низкой цене на нефть маржинальность переработки в соседней стране значительно снизилась, в 2021 году при дорогом барреле (а вместе с ним выросли и субсидии) доходность переработки стала высокомаржинальной.По эффективности белорусские предприятия ушли вперед по сравнению со многими российскими коллегами. Наконец-то завершается длинная и сложная модернизация на наших НПЗ. Технологию H-Oil по переработке тяжелых нефтяных остатков планируют запустить на Мозырском НПЗ в ближайшее время. Точную дату заместитель главного инженера МНПЗ Максим Лясович держал в секрете. «О пуске узнаете», — сохранил он интригу. Сейчас проходят пусконаладочные работы. Надо отметить, что технология H-Oil достаточно сложная. Она используется только на девяти предприятиях в мире. Такие установки есть в Японии, Канаде, Польше, Болгарии, три — в США (кстати, является лидером в нефтепереработке). Запуск новой установки позволит повысить глубину переработки на МНПЗ до 90 процентов, выход светлых нефтепродуктов до 65 процентов, а индекс Нельсона до 11,81 — один из лучших показателей в СНГ.
Именно поэтому топливо МНПЗ является одним из самых качественных в Европе и самым качественным в Украине. Южный сосед по-прежнему является самым премиальным рынком. «Украина санкции не поддержала, — отметил генеральный директор «БНК-Украина» Евгений Поспелов. — Наши обороты только растут. Это сотрудничество дает Украине возможность иметь нормальные цены. У страны хорошо развита диверсификация, есть морские поставки. Но Беларусь — самый близкий поставщик. Кстати, МНПЗ изначально строился под потребности южного соседа».
Свою лепту неопределенности вносят и планы по декарбонизации.По словам Евгения Поспелова, сейчас Украина пытается реанимировать собственную переработку. В августе появилась информация, что Кременчугский НПЗ увеличил переработку почти в два раза — до 14 тысяч тонн в сутки. «Это правильно», — уверен Евгений Поспелов. Но уверяет: Кременчуг не является конкурентом белорусскому топливу. Даже загружая завод на полную мощность, страна остается импортозависимой: некогда в Украине работало шесть заводов с суточной переработкой до 60 миллионов тонн в год. Сейчас остался на плаву только один. Поэтому рынок сбыта у наших НПЗ есть. Белорусская продукция выигрывает и по цене, и по качеству.
ОАО «Нафтан» тоже чувствует себя в порядке. По словам заместителя генерального директора Глеба Макаревича, предприятие работает с оптимальной загрузкой для текущей стоимости нефти и конъюнктуры цен в различных сегментах нефтепереработки. «Постоянно развиваемся, ищем выходы на различные рынки дальнего зарубежья, традиционно работаем с Азией, Африкой, Украиной, Россией, — говорит Глеб Макаревич. — Топливо интересно поставлять в радиусе 600 километров. Но «Нафтан» — большой нефтехимический комплекс, который производит полиэтилен, нитрилакриловые кислоты, химические акрил-волокна, масла, ароматику…» В ноябре планируется запустить в промышленную эксплуатацию установку замедленного коксования. Она позволит повысить выход светлых нефтепродуктов, соответственно, усилит позиции предприятия.
Рынок нефтепереработки никогда не был простым. А сегодня волатильность и множество неизвестных делают его весьма непредсказуемым и вариативным в своем развитии. Тем не менее конкуренцию по-прежнему выигрывают наиболее технологически оснащенные предприятия, которые могут гибко реагировать на все трансформации спроса и предложения. И модернизация позволяет белорусским НПЗ успешно удерживаться на этом сложном рынке.
Владимир АНТОНОВ.
