(Окончание. Начало в № 47)
15 января 2006 года на участке леса, расположенном в нескольких километрах от деревни Новоселки Ляховичского района в направлении деревни Куршиновичи, случилась перестрелка между браконьерами и работниками местного лесхоза. Собственно, выстрелов прозвучало только три, причем один дуплетом. Но резонанс они имели большой.
Пострадал за правое дело?
Прошло два месяца после инцидента, и уголовное дело, возбужденное по данному факту, было прекращено. Более того, районная прокуратура после проведения серии экспертиз возбудила уголовное дело в отношении самого пострадавшего егеря Андрея Бурчица. Поднятая его защитниками волна возмущения докатилась и до Минска, в том числе и до нашей редакции. На первый взгляд надо было немедленно защищать егеря Андрея Бурчица, пострадавшего от браконьерского выстрела. Но некоторые обстоятельства и факты подсказывали, что следует дождаться приговора суда. Время показало, что такой подход оказался правильным.
— Если бы все очевидцы, причастные к этой криминальной истории, среди которых были и должностные лица, — считает заместитель прокурора Ляховичского района Дина Дубровко (она же государственный обвинитель по данному уголовному делу), — изначально говорили правду, то установление истины не было бы таким сложным. Не случайно по причине дачи ложных показаний суду пришлось выносить частное определение, привлекать врунов к ответственности. Я согласна: честь лесхоза надо беречь, но не противозаконными же методами и средствами!
Весьма показательно в этом плане поведение егеря Андрея Бурчица. Несмотря на то что он получил легкое ранение при выстреле дробью и оно не требовало операции, его перевели из Ляховичской больницы в Барановичскую, а затем и Брестскую.
— Когда я наконец-то нашел пострадавшего в Бресте и встретился с ним, — вспоминает следователь Ляховичской районной прокуратуры Дмитрий Данильчик, — вел себя Бурчиц, несмотря на свой 22-летний возраст, высокомерно. Только и твердил, что пострадал за правое дело. Ему и его покровителям, судя по всему, очень хотелось, чтобы появились документальные подтверждения того, что получены тяжкие телесные повреждения. Думаю, именно поэтому врачи «обнаружили» на одном из снимков пострадавшего такое заболевание, как пневмоторакс. Это уже тяжкие телесные повреждения, за которые с того, кто выстрелил в егеря, спрос был бы пожестче. Судебному эксперту, чтобы убедиться в наличии этого заболевания у А. Бурчица, естественно, понадобился соответствующий снимок. Я сначала направил письменный запрос, но из областной больницы прислали не те снимки. Поехал в Брест, и тут оказалось, что такового снимка нет. Он неким таинственным образом исчез. Большой вопрос: был ли он (с признаками тяжелого заболевания) вообще когда-либо в наличии? Прокуратура направила требование в облздравотдел о проведении служебного расследования. Снимок так и не нашли, а виновных наказали.
Вот так сложно велось расследование по этому уголовному делу. Тем не менее следствию и суду удалось установить истину.
Так что случилось под Новоселками?
В заключительный день охотничьего сезона трое работников Ляховичского лесхоза отправились в рейд по (так сказано в специально изданном приказе) охране животного мира. Возглавлял группу, в которую входили егеря С. Метко и А. Бурчиц, инженер-охотовед С. Крисюк. Он, руководитель рейда, умудрился не заметить (во всяком случае, так заявлял в суде), что молодой егерь Бурчиц прихватил с собой в рейд личное охотничье ружье.
Ружье, как известно, не иголка, в рукав его не спрячешь. Почему же Крисюк отказывается признавать вполне очевидные вещи? Все просто: в соответствии с действующим в нашей стране Законом «Об оружии» оно делится на служебное, охотничье и спортивное. В принципе, А. Бурчиц, как должностное лицо, был уполномочен в установленном порядке совершать юридически значимые действия, определенные «Должностной инструкцией егеря», утвержденной 1 мая 2005 года директором ГЛХУ «Ляховичский лесхоз». То есть имел право проверять у лиц, находящихся в охотничьих угодьях, наличие документов на право охоты, проводить досмотр вещей и транспортных средств, изымать незаконно добытые охотничьи трофеи. При этом в соответствии с п. 13 вышеназванной инструкции имел право на ношение и применение табельного (служебного) оружия, предназначенного именно для исполнения данных служебных обязанностей. Но служебного оружия у Бурчица не было, соответствующего экзамена на право пользования им он не сдавал. А в лес идти без ружья не хотелось. Вот он и взял имевшееся у него в собственности гражданское оружие – охотничье ружье ИЖ-58. В соответствии со статьями 7, 8 Закона Республики Беларусь «Об оружии» этим ружьем можно пользоваться лишь физическим лицам для охоты. Другими словами, с того момента, как взял в руки и выехал на служебной машине в рейд со своим ружьем, без соответствующего разрешения, он фактически почти ничем не отличался от тех же браконьеров, за которыми стал охотиться.
Около 16 часов на территории охотничьих угодий Новоселковского лесничества в 28-м квартале члены рейдовой бригады вышли на след браконьеров. Это были местные новоселковские жители. Накануне утром Г. Пичиц в лесу увидел свежие следы кабана. Вернулся в деревню и рассказал об этом А. Русакевичу, Н. Лапичу и О. Дубине. Прихватив ружья, вчетвером отправились на охоту. У Русакевича, который в свое время сам был егерем, имелись разрешения на хранение двух охотничьих ружей. Одним он поделился с Дубиной. У Пичица было свое оружие. Примерно за год до этого приобрел охотничье ружье и десять патронов к нему, но разрешение на хранение оружия получить так и не удосужился.
Именно Пичиц и оказался в центре событий. Вот что рассказывал он в суде:
— В лесу я дважды выстрелил в воздух, чтобы поднять кабанов, и пошел по их следу. Когда приблизился к дороге, то увидел машину, из которой вышли два человека и устремились за мной в погоню. Когда я убегал, то услышал сзади выстрел. Это один из мужчин выстрелил по мне. По звуку выстрела и многочисленным ранениям я понял, что стреляли дуплетом. Я упал, при этом лицом ударился о пень, сломал себе скуловую кость. Опасаясь за свою жизнь, я поднялся и произвел ответный выстрел в стрелявшего. Как позже выяснилось, это был А. Бурчиц. Мне удалось самому добраться домой, хотя по дороге стало плохо. Я никому не сообщал о том, что меня ранили, так как надеялся, что и А. Бурчиц также будет молчать об этом происшествии…
Но егерь не только не молчал. Он постарался переложить всю вину на браконьера. Активно способствовал ему в этом инженер-охотовед С. Крисюк. Как и Бурчиц, он утверждал, что первым в егеря стрелял Пичиц…
Суд признал неправдивыми эти показания свидетеля, являвшегося, к слову, главным должностным лицом в лесу в то время. Показания охотоведа, во-первых, противоречат показаниям второго свидетеля – егеря С. Метко. Во-вторых, опровергаются показаниями потерпевшего и заключениями проведенных по делу экспертиз. Крисюк, как мог, выкручивался сам и выгораживал своего молодого коллегу. Так, при первоначальном допросе в качестве свидетеля он утверждал, что вместе с Бурчицем преследовал Г. Пичица. При этом утверждал, что ни у кого из работников лесхоза, участвовавших в рейде, оружия с собой не было. Браконьер же навел свое ружье на егеря и выстрелил в него. При повторном допросе Крисюк заявил, что ружье Бурчица увидел, когда вместе с коллегой перекладывали раненого егеря. Противоречия в показаниях С. Крисюка, сказано в приговоре суда, свидетельствуют об их неправдивости и о стремлении инженера-охотоведа уйти от ответственности за то, что он, как руководитель, допустил Бурчица к участию в рейде с личным охотничьим оружием.
Точки над «і» расставили эксперты
18 января 2006 года следователем была произведена выемка дробин, извлеченных при оказании медицинской помощи двум участникам перестрелки. Всего по заключению судмедэкспертизы у А. Бурчица оказалось 9 огнестрельных повреждений, у Г. Пичица – 36.
В ходе следственного эксперимента А. Бурчиц пояснил следователю, что, когда браконьер навел на него ружье, он стал падать на снег, поворачиваясь через правый бок и держа при этом свое ружье в правой руке. Когда упал, то почувствовал боль в левом боку. Бурчиц при этом продемонстрировал последовательность падения и положение при этом своего ружья. Стволы ружья при этом были направлены вверх примерно под углом 30 градусов. При падении и ударе о покрытую снегом землю при взведенных и невзведенных курках, на предохранителе и при снятии с него при проведении следственного эксперимента выстрела так и не последовало. Ружье также со значительной силой ударялось пять раз о покрытую снегом землю со взведенными и невзведенными курками и при различных положениях предохранителя, но выстрела так и не последовало. Даже если принять во внимание, что мог произойти выстрел при нажатии на спусковой крючок при обстоятельствах, указанных Бурчицем в ходе следственного эксперимента, причинение обнаруженных у Г. Пичица огнестрельных повреждений также исключается. Они располагаются в поясничной области пострадавшего, на ногах, самая нижняя входная огнестрельная рана – в
Давая оценку показаниям А. Бурчица о том, что первым в него выстрелил Г. Пичиц, который перед этим угрожал ему применением оружия, а также утверждению егеря, что выстрел из ружья Андрея произошел самопроизвольно, суд обоснованно счел их неправдивыми, продиктованными желанием уйти от ответственности за содеянное. Вывод суда основан в основном на заключениях проведенных по делу экспертиз.
Наказание за выстрел в спину
Согласно должностной инструкции и п. 260 «Правил ведения охотничьего хозяйства и охоты», утвержденных Указом Президента от 8 декабря 2005 года № 580, егерю ГЛХУ «Ляховичский лесхоз» предоставлено право носить служебное оружие и применять его для отражения нападения, угрожающего смертью или причинением вреда здоровью, задержания лица, оказывающего вооруженное сопротивление. В судебном заседании установлено, что 15 января 2006 года ни одного из обстоятельств, дающих право А. Бурчицу на применение оружия в отношении Г. Пичица, не было. Поэтому суд счел, что оружие было применено необоснованно.
Суд также установил, что Бурчиц, произведя выстрел в спину убегавшего браконьера, превысил пределы прав и полномочий, предоставленных ему по службе. Егеря наказали лишением свободы сроком на три года с отбыванием наказания в исправительной колонии в условиях усиленного режима и лишением права занимать должность егеря в системе Министерства лесного хозяйства Республики Беларусь на пять лет.
Этот приговор, вынесенный и. о. председателя Ляховичского районного суда Антоном Гущиным, вступил в законную силу. Однако судебные разбирательства были продолжены. Заместитель председателя Верховного суда принес протест на приговор и определение коллегии по уголовным делам Брестского областного суда.
22 февраля президиум Брестского областного суда изменил приговор и определение коллегии. Андрей Бурчиц в итоге получил наказание в виде ареста сроком на четыре месяца без лишения права занимать определенные должности и заниматься определенной деятельностью.
