О биографии второго секретаря ЦК Компартии Беларуси, члена ЦК КПСС Алексея Камая

«Непонятный взлет» – от совхозного механика к первому секретарю райкома комсомола

Рекордный картофель Краснопольщины дал району своих Героев Соцтруда

Людей из чернобыльской зоны вывозили без санкций ЦК КПСС и Совмина

Кто из нас родом из СССР…

НИ СУДЬБА, ни власти не обошли Алексея Степановича КАМАЯ своим пристальным вниманием. Были у него и завидные карьерные взлеты, и сидения в самых престижных президиумах, и, как у всякого разумного человека, ночные исповедальные советы со своей крестьянской совестью, и упорные попытки до изнеможения «делать свое дело». И в том, что республика-партизанка превратилась в современное аграрно-индустриальное государство, есть частица труда и этого человека.

Окончив в 1959 году Белорусскую государственную сельхозакадемию в Горках, Алексей Степанович Камай работал механиком в совхозе «Писаревщина» Мстиславского района. Более 25 лет на партийной работе: первый секретарь Краснопольского, а затем Бобруйского райкомов КПБ, секретарь Могилевского обкома партии, заведующий сельскохозяйственным отделом ЦК КПБ, председатель Гомельского облисполкома, первый секретарь Гомельского обкома партии, секретарь ЦК КПБ. Вершина партийной карьеры — второй секретарь ЦК Компартии Беларуси, член ЦК КПСС.

РОДИЛСЯ Алексей Камай в 1936 году в поселке Барсуки Кировского района Могилевской области. Колхоз имени Куйбышева по тем временам — крупное овцеводческое хозяйство, которое участвовало в выставках достижений народного хозяйства в Москве. Старшая сестра после пяти классов пошла работать дояркой в колхоз, а Алеша в свободное от школы время пас колхозных овец. Родители мечтали, чтобы сын стал врачом, но как и многих мальчишек, его тянуло к технике. В колхозе была молотилка, двигатель которой постоянно барахлил. Естественно, вокруг этого агрегата постоянно возились пацаны, помогая и мешая одновременно колхозному механику. 

Так молотилка стала тем движущим механизмом, который и навел на мысль стать инженером. В сельхозакадемии сдавал пять экзаменов, набрав 25 баллов. Сдать все на отлично было принципиально важно. Тогда не было специальных «разнарядок» для сельских выпускников, и в 1954 году многие абитуриенты были из числа уволенных из армии, которые поступали, по сути дела, автоматом. Достаточно сказать, что в его группе было только шесть бывших школьников. Есть ли в мире такой студент, которому бы хватило стипендии? Надо подработать. У Алексея Камая это получилось блестяще в прямом и переносном смысле слова. Неуемной энергии хватало не только на учебу. Студент в музыкальном кружке Дома культуры научился играть на трубе. Судя по всему, так основательно, что три раза в неделю в духовом оркестре играл на танцах. К 30 рублям стипендии зарабатывал еще 35 — немалые деньги по тем временам. 

Как известно, студенческие годы проходят весело, интересно, но быстро. По распределению попал в совхоз «Писаревщина» Мстиславского района механиком. Это было крупное племенное хозяйство, хорошо оснащенное техникой, кадрами. Много молодежи. Вскоре его избирают первым секретарем Мстиславского райкома комсомола. Камай называет это непонятным взлетом. А по-моему, все не только понятно, но и логично. Молодой человек с фантазией, Алексей Степанович уже в юношеские годы к своим инженерным пристрастиям добавил творческие. В хозяйстве организовывает самодеятельность, всевозможные конкурсы, собирает вокруг себя молодежь. Активный человек всегда заметен. К тому же — кандидат в партию. На кого еще мог пасть выбор возглавить молодежную организацию района?! С этого и началась комсомольская дорога Алексея Камая. 

Затем судьба подкинула новую задачку. В 62-м году во время хрущевской перестройки, кстати, именно тогда появились районные, как сегодня сказали бы, сельхозуправления, Камай становится комсоргом Могилевского обкома комсомола при Бобруйском производственном колхозно-совхозном управлении. Затем — главный инженер Бобруйского производственного колхозно-совхозного управления. В 29 лет становится начальником Бобруйского районного производственного управления сельского хозяйства, самого крупного управления в республике в самом непростом районе, к которому предъявлялась повышенная требовательность Минска. Вспоминая эти годы, Алексей Степанович рассказывает, что когда в район приезжало столичное начальство, первым вопросом было, не как дела, а что нового? И вот отвечай, докладывай, что у тебя нового в сельском хозяйстве. Урожайность зерновых в лучшем на то время Бобруйском районе — в пределах 20 центнеров с гектара, картофеля — 140—150 центнеров. Именно тогда начали определяться специализированные зоны, например, по возделыванию овощей. Обсуждался вопрос о специализации в льноводстве. Это было начало дискуссий, но новое, непростое дело пошло и развивалось. Алексей Степанович параллельно начал писать диссертацию. 

НЕТ сомнений, что его заметили люди, которые особенно оценили его деловитость, уравновешенность, за которой таился целый океан переживаний, умение слышать и понимать других, а главное — работоспособность. Вот так, своей работой, говоря словами Алексея Степановича, «нарвался» на новое избрание — первый секретарь Краснопольского райкома партии. При назначении спросил: «За что такая «ссылка»? «Поднимай район», — было сказано как отрезано. Если учесть, что в те времена именно партийные работники несли ответственность за все и вся, а Краснопольщина была самой слабой и отсталой, станет понятной ситуация, в которую попал 31-летний руководитель. Ни дорог, ни специалистов, ни кормов для животных. Урожайность зерновых недотягивала даже до 6 центнеров с гектара, картофель — ниже 50. Алексей Степанович вспоминает:

— Самое страшное для меня было то, что на дворе зима, малочисленный скот голоден настолько, что когда корова телилась, ее поддерживали на веревках, чтобы бедняга не упала. Понятно, местные на меня посмотрели как на пацана: что можно сделать в той ситуации? Учитывая опыт работы в Бобруйском районе, легкие земли Краснопольщины, посоветовался с учеными-аграриями. До сих пор кланяюсь Корнею Ивановичу Довбану, который очень помог мне. В конце концов решил, что ставку надо делать на картофель. И получилось! Через два года Краснополье с 56 центнеров с гектара вышло почти на 200 центнеров. Среди всех многочисленных нюансов технологии есть один, принципиальный и тогда, и сегодня: на каждый гектар надо посадить не менее 60 тысяч кустов и скрупулезно подготовить семенной материал. Это железно! На второй год приехал Петр Миронович Машеров, где-то в июле. Поле — чудеснейший ковер картофлянища. Посмотрел и сказал: «Если будут эти показатели — герои будут!» Звеньевой Юлий Жлоба, который непосредственно занимался этим картофелем, через год получил уже 278 центнеров с гектара и… стал Героем Социалистического Труда. 

За пять лет работы Алексея Камая в районе кардинально поменяли структуру посевных площадей, в три с лишним раза увеличили производство картофеля, накормили скот, увеличили поголовье. Изменение организации производства и ведения сельского хозяйства позволили за довольно короткий срок добиться весомых результатов и успехов. Да и сельчане по-другому стали относиться и к работе, и к жизни. Первый секретарь райкома партии не просто «наезжал» в хозяйства, давая нахлобучку, как это нередко, увы, бывает сегодня. Алексей Камай, объезжая села, в одном из них оставался ночевать. Вечером, собрав людей, в неформальной беседе обсуждали все наболевшие вопросы. Целую ночь беседовали о делах хозяйства, что нужно сделать и как. А в пять утра ехал на ферму — надо посмотреть и поговорить с людьми. Поэтому вполне логичным и закономерным результатом признания его профессиональных и политических качеств через определенное время стало избрание первым секретарем Гомельского обкома партии. Основательный в суждениях, честный в помыслах Алексей Камай всегда искал наиболее оптимальные варианты. Особенно оберегал одаренных людей. Психологию кадрового корпуса старался, если надо, менять методом доказательства, переубеждения, внушения. Все им задуманное постоянно входило в жизнь, оборачивалось весомыми результатами.

Сегодня Алексей Степанович размышляет о нынешней урожайности сельхозкультур. Имея такие технологии, удобрения, технику и специалистов, урожайность можно и нужно увеличить процентов на 40—50, а картофеля — вдвое. По его словам, слабая работа с кадрами дает свои результаты. Алексей Степанович и сегодня много ездит и встречается с сельчанами. Он — почетный гражданин Быховского района и города Быхова. Ему не стыдно смотреть в глаза и людям Гомельщины. 

О ЧЕРНОБЫЛЬСКОЙ трагедии написано много — и правды, и лжи. Немало интервью давал и Алексей Степанович. Но беда в том, что эта больная для каждого белоруса тема нередко использовалась и интерпретировалась в угоду сиюминутному моменту. 

Встретившись с человеком, который был не только непосредственным участником и свидетелем трагических событий, но и стоял во главе самой пострадавшей области, нельзя не спросить в который раз, как это было. Именно от его решений зависели судьбы людей. Рассказывает Алексей Степанович Камай:

— На должности первого секретаря Гомельского обкома партии к апрелю 1986-го я был год. О случившемся узнал от первого секретаря Брагинского райкома партии Панькова. Он позвонил и сказал, что, судя по всему, произошло серьезное происшествие в Чернобыле. Один наш пожарный получил ожоги и находится сейчас в больнице. Затем раздались тревожные звонки от первых секретарей Хойникского и Наровлянского райкомов партии. Я связался с председателем Совмина БССР Михаилом Васильевичем Ковалевым. Он подтвердил, что произошло ЧП, но о масштабах информации нет. Позвонил и первый секретарь ЦК КПБ Николай Никитович Слюньков, который также сказал, что случилась авария. 

На вертолете я полетел в ту зону. Как только перелетели Брагин, командиру воздушного судна последовала команда срочно разворачиваться, так как подлет к Чернобылю запрещен. Я начал возмущаться, но пилот не мог не подчиниться требованию диспетчера. Даже на расстоянии за Брагином мы видели клубы пепла и дыма. 

В Гомеле сразу после первого известия собрались члены бюро обкома, и мы стали обсуждать меры реагирования. Дали команду с 27 апреля прекратить все полевые работы в Брагинском районе. Решили начать эвакуацию беременных женщин и детей из прилегающих районов. Эта работа закончилась к 30-му числу. Все решения предварительно обсуждались на суженном заседании. Возглавлял его первый секретарь обкома партии, а входили председатель облисполкома как начальник гражданской обороны, начальник управления КГБ, начальник УВД и прокурор. Все документы оформлялись как совершенно секретные. А затем эти решения принимались соответствующими местными органами. 29 апреля в область приехал Слюньков. Обсуждался вопрос о принятии юридического решения об отселении. 

Слушая Алексея Степановича, понимаешь, как досадно и обидно слышать порой и сегодня раздающиеся высказывания о преступном замалчивании ситуации и бездействии властей. Первое время точной информации не было никакой. Даже у первых лиц белорусской республики. Гомельский обком партии во главе с Алексеем Камаем на свой страх и риск, самовольно начали вывозить людей. Без санкции ЦК КПСС и Совета Министров СССР. А без их решения никто не имел права перемещать население. 

— Почему мы приняли такое решение без санкции? Было интуитивное ощущение, что произошло нечто очень чрезвычайное, — говорит Алексей Степанович. — Уже сами поездки по этой зоне показали, что информация поступает неполная, она скрывается, а трагедия, по-видимому, великая. 

Многие из нас помнят эти дни и месяцы. Семьи срывались с насиженных мест и выезжали за пределы области и даже республики. Начался кадровая сумятица  на  некоторых предприятиях. Все это подогревалось слухами о новых радиоактивных выбросах на атомной станции и приближающемся повторном взрыве энергоблока. Радиационный фон по состоянию на 1 мвя позволял проводить правзнование.Да и чтобы как-то разрядить обстановку, решили провести торжественное празднование 1 Мая, за что впоследствии серьезно критиковались. Но никто из критикующих не говорил, что на демонстрации 1986 года в колонне шли жена и дочь первого секретаря Гомельского обкома партии. 

Даже спустя почти три десятка лет Алексей Степанович не все может рассказать. Чего греха таить: были допущены и серьезные ошибки. Все это было, и от правды никуда не деться. Но стоит хотя бы на минуту поставить себя на место людей, которые оказались в той ситуации, и становится очень неуютно и тревожно: а как бы ты себя повел? 

ПОСЛЕ почти четырехчасовой встречи с Алексеем Степановичем стало как-то неспокойно, грустно и… тепло. Неспокойно, потому что понимаешь: на газетной странице поместится лишь малюсенькая часть того важного и интересного, о чем рассказал собеседник. Грусть и теплоту вызвали воспоминания, в которые невольно возвращаешься и погружаешься во время беседы с этим человеком. Ведь СССР — это не только партия, космос, ГРЭС, атом и великие стройки. Для многих из нас — это детство. Вы — родом из СССР, если: 

— приставив к луне палочку, сразу узнаете растет она или убывает;

— на приглашение в гости в Сибирь, непременно отвечаете: «Уж лучше вы к нам»;

— знаете, что людей губит не пиво, а вода;

— знаете, что Вторую мировую выиграл не рядовой Райан, а наши, НАШИ!

germanovich@sb.by

Фото Павла ЧУЙКО, «СГ», и из архива Алексея КАМАЯ