«Ночной или ранний утренний звонок — это уже стопроцентный пожар. Всегда едем и готовимся к самому худшему…»
Необычное утро обычного дня. Я заступаю на дежурство со сменой 3-й пожарной аварийно-спасательной части Заводского райотдела по ЧС. Два отделения по пять человек, дежурный диспетчер, начсмены, двое водителей и репортер «Р» — на ближайшие 24 часа мы в ответе за безопасность 246 тысяч человек, 55 квадратных километров территории и 4 химически опасных производств. Непривычно как-то. И боязно. Мои новые коллеги только улыбаются: спасатели самой выездной пожарной части Беларуси, они могут себе это позволить.
8.00. Построение. Инструктаж. Смена караула: «Дежурство сдал – дежурство принял». Автомобиль быстрого реагирования (АБР), автоцистерны, две автолестницы и пенный ход – каждая из этих ярко-красных машин готова с завыванием сирены рвануть из гаража… Но желтый телефон диспетчера молчит. Значит, идем на занятия.
— Парни, для разогрева – учебная башня: отрабатываем элементы спасения и самоспасания. Затем – боевое развертывание и, как всегда, психологическая полоса, — инструктирует начальник караула Сергей Новаш, и рабочий день начинается. Настенные часы высвечивают 9.06.
Спускаться по веревке с высоты четырехэтажного дома (да еще в полной амуниции!) тяжело, в принципе. А если взять «в нагрузку» товарища… Едва успев отдышаться после предыдущего упражнения, спасатели выгоняют на плац автолестницу и моделируют возгорание на верхних этажах высотного дома. Стальная многоколенка тянется в небо, через секунды наверху лафетный ствол: «Подать воду!» Опускаемся с небес на землю и попадаем в ад почище дантовского: психологическая полоса – барометр мужества, проверенное лекарство от неврозов. Скользкий бум, диогеновская бочка-препятствие, воздушный лабиринт, завал, крытый лабиринт, кабельный тоннель и горящие емкости – несколько седых волос гарантирую.
12.59. Звук сирены — как крик смертельно раненного. «Плеханова, 85, пожар на девятом этаже». 31-метровая автолестница на всех парусах мчится по указанному адресу. Ни я, ни водитель пока еще не знаем, что вызов ложный. Что через пятнадцать минут нам предстоит вернуться и сообщить «координаты» звонка в милицию.
— Школьники обычно так балуются: одни на занятия утром идти не хотят, у других вторая смена — нечем себя занять. Раз в пять суток обязательно «пустышка», — грустно улыбается Андрей Еслин, командир первого отделения. – А вот ночной или ранний утренний звонок – это уже стопроцентный пожар. Всегда едем и готовимся к самому худшему.
В 13.43 сменяем коллег из ПАСЧ-27: они едут к нам, на Машиностроителей, 4. Учиться и тренироваться. Мы – к ним, на Амельянюка, 20, наблюдать за горячим дыханием ТЭЦ-3. 15.42. Так-с, что там дальше по графику? Впереди – час физо и… Отставить физо! В моей руке — путевой лист, на нем синим по белому: «Козлова, 55. Сильное задымление гаражей». Автомобиль АВП (в просторечии – пенный ход) распугивает сиреной легковушки и «прижимает» их к обочине: простите, но мы — усиление, и мы очень, очень спешим…
— Что случилось? – подбегаю к спасателю в закопченной боевке.
— В подвале вовсю горят грузовые покрышки. Сажа такой концентрации, что ее, кажется, можно трогать руками. Да и температура – под шестьсот градусов, не меньше, — заправляет аппарат защиты дыхания сотрудник ПАСЧ-12. — Тушим в теплозащитных костюмах несколькими отделениями: сейчас закачаю кислород – и снова в подвал.
Недостроенный «Автоцентр скорой медицинской помощи» выглядит траурно. Семь этажей окутаны плотной черной дымкой. Два пеногенератора подают внутрь воздушно-механическую пену, автомобиль дымоудаления наполняет свои механические легкие копотью. Автоцистерны, не жалея воды, охлаждают стены и крышу.
Через час все окончено: от покрышек – груда дымящейся резины, подвал и наружная стена закопчены до неузнаваемости. «Скорее всего, поджог», — бросает кто-то из спасателей, и мы возвращаемся на базу.
— Серьезных дневных пожаров у нас не было с января. Этот — большая редкость. В основном загорания в контейнерах и мусоропроводах многоэтажек, оставленная на плите пища и курение в постели со всеми вытекающими: истлевшие диваны, матрацы, ковры… Ну и, конечно, печи с проводкой в частных домах, — загибает пальцы Сергей Новаш, начальник караула ПАСЧ-3. – Пришла весна – готовим снасти на рыбаков, мотопомпы для откачки паводковой воды из подвалов и дихлофосы на пчел: в конце апреля — начале мая полосатые семейства начнут атаковать балконы горожан. Крику будет…
17.00 показывают часы в блоке психологической разгрузки и отдыха. Тревожный телефон диспетчера о чем-то задумался и молчит. Есть время приготовить на кухне ужин, посмотреть новости, сыграть партию в теннис и подкорректировать трицепс в качзале. «Вообще, март выдался довольно спокойным: два-три выезда в день, и то «мелочовка». А бывают дни, когда стакан чаю за сутки не выпьешь, — рассказывают спасатели. – Наш абсолютный рекорд — 26 выездов за 24 часа: 25 июля прошлого года (в День пожарной службы) мы даже не успевали возвращаться с вызовов в часть и заполнять путевые листы.
Табло на стене «раскаляется» докрасна, сирена поднимает отделение с дивана и гонит по лестнице вниз. В гараж. «Плеханова, 32, корпус 1. Задымление в 9-м подъезде. Женя, найди по карте, как нам заезжать!» АБР срывается с места и пулей летит сквозь поток вечерних фар и огней. «Ломаная» высотка: здесь девять этажей, там – пять. Куда дальше? «Сюда-сюда!» — подзывает нас девушка и открывает кодовую дверь. Первый, второй, третий, седьмой, девятый – дым везде: в лестничных пролетах и шахте мусоропровода. Все ясно, вниз! Контейнер в мусоросборном закутке первого этажа дымит вовсю. Пробуем засыпать снегом. Нет! Ствол высокого давления не оставляет бытовому возгоранию никаких шансов. 19.38. Домой.
— Курильщики, будь они неладны. Сигарету высосал, а незатушенный бычок – в мусоропровод. Два-три случая в день как минимум, — говорит Сергей Новаш. – Штрафовать? Кого?! Кто ж признается, что едва не отравил дымом полподъезда.
В 20.35 тревожный сигнал с улицы Герасименко, 27: «В девятиэтажке отключился свет. Помогите!» Звоним в ЖРЭО района, затем – в районные электросети. Проблем никаких. То ли дело частные обращения минчан: снимите с дерева Барсика, а с пальца – кольцо; расстегните наручники; достаньте из губы пирсинг; двухлетний ребенок закрылся в квартире на засов; злая псина не пускает в подъезд, а на плите картошка… Снимают. Расстегивают. Достают. Открывают. Отлавливают. Всегда быть по ту сторону страха и риска, делать невозможное обыденным – их каждодневная работа.
После трех часов ночи бодрствование – тяжкое бремя. Одна чашка кофе, вторая… Третья так и остается стоять передо мной на столе: засыпаю в кресле. «Подъем!» — толкает кто-то в плечо, но это не тревога. Это 8.00, развод и смена караулов, а значит, остаток ночи прошел спокойно. Жаль только, что кофе уже остыл.
