О количестве "хайпанутых" в человеческом обществе

Огеростраченные

Эпопея Петра Павленского продолжается, в том числе и на страницах СМИ. Теперь этот эмигрант объявил, как он пишет в «письме к другу», голодовку. Сидя во французской тюрьме, куда попал после того, как поджег двери в парижский Banque de France. Перед чем получил во Франции политическое убежище. А до того устроил костер перед зданием ФСБ России. И еще многими «дуркованиями» отметился (он здоров, это подтвердили и российская, и французская экспертизы), но сегодня не об этом.
ФОТО INTERFAX.RU

И даже не об очевидных уроках: Павленский был нужен, пока можно было говорить про «ущемление прав человека», «посягательство на свободу самовыражения» и «протест творческой интеллигенции». Об этом писали, на это находились деньги, за это, наконец, дали политическое убежище — и все, иди работай. В поте лица своего, как говорится. Не о другом очевидном: западные демократии, когда речь заходит о покушении на них самих, действуют предельно жестко. Наглядно показывая «дикарям», что «цивилизованный человек» может себе позволить, а чего — по отношению к ним! — позволять себе не может. Здесь вам не там, здесь поджигать нельзя. Вам–то уж точно.

Поразмышлять хочется о «геростратчине». Пьеса «Забыть Герострата» была написана Григорием Гориным в 1972 году, а такое впечатление, что сейчас. Потому что там Герострат передает тестю Крисиппу свою рукопись, «мемуары человека, поджегшего самый великий храм в мире» (храм Артемиды в Эфесе). А здесь Павленский пишет письмо московскому галеристу Гельману, который, собственно, и сделал из фрика «художника–акциониста». Там Крисипп с ходу торгует копиями свитков, здесь Гельман немедленно вешает письмо на своей странице в соцсети. А ведь только и именно за этим письмо было написано! «Здесь ситуация оказалась чудовищно дикой, — жалуется фрик «творческому» куратору, — в моей жизни было порядка полусотни судебных заседаний (от себя напомню: на родине, в России!), но ни одно из них не было закрытым». Нет прессы — вот что чудовищно! Дико! Ни одного, ни другого не волнуют никакие моральные аспекты «акций», главное — чтобы об этом писали. И — пишут.
ФОТО РЕЙТЕР.

Каждый день одни (соз)дают поводы, другие тиражируют, третьи все это потребляют. Не буду даже начинать перечислять «медийных», как принято называть, персон — счет тех, кому нужно получить свои «15 минут славы», как изящно выражались еще лет 40 назад, или «хайпануть», как грубо и просто говорят сейчас, — уже идет, пожалуй, на сотни тысяч. Геростраты жгут, журналисты пишут, публика читает, смотрит в вечерних шоу, пересылает друг другу ссылки. Все, заметьте, интеллигенты, все! И читающие, и публикующие, и жгущие. И количество «огеростраченных», такое впечатление, растет. Прессе уже лень думать: есть «сенсация» — на первую полосу ее, в вечерний прайм. А зрителям–читателям лень не то что голову включить — лень даже брезгливость проявить, заглядывая в чужие постели и санузлы. Да и нет ведь ничего «по другим каналам» — какой ни включи, там с каким–то остервенением даже следят за старческими перипетиями отличного артиста, оказавшегося не слишком умным человеком. И кого ни спроси, каждый ведь уверенно назовет себя интеллигентом. И «галерист», и «поджигатель». И вошь, и жаба. Получается, что ленинское определение интеллигенции всесильно. Потому что оно верно.

Было бы не так страшно, если бы процент «хайпанутых» в человеческом обществе был постоянен. Скажем, 5% — сами режут–жгут, сами снимают–пишут, сами читают–смотрят. Но он, повторю, растет. Возьмем театр — наш театр, который для тонкого слоя ценителей был и все еще является некоей «точкой опоры», назовем так. Мой коллега, добрый зритель, недавно смотрел современный спектакль, где первая часть — буффонада, а вторая — жесткое «реалити». Так сказать, взгляд на одно и то же с двух сторон. Так вот: после буффонады публика начала уходить. Не надо нам включаться, думать — непривычно уже, утомительно, не за этим шли. Это — зрители. А другая коллега на пресс–показе «Лiстапада» оказалась... единственной журналисткой. Даже засомневалась и стала набирать знакомые номера, мол, а где все? Так один, тоже журналист, ответил просто: «А что там делать? Кино, что ли, смотреть?»
ФОТО РЕЙТЕР

Тут не о кинофестивале уже речь, не о качестве фильмов, не об их подборе. Ты — журналист, смотреть фильмы, чтобы затем о них писать, — это твоя профессия. Даже если не писать. Профессия! Потому что на кинофестивале не главное, у кого грудь вывалилась, кто кому под глаз засветил и кто с кем переспал. Не волнуйтесь, вы ничего не пропустили, на «Лiстападзе» ничего такого не было. Но если бы было — насколько бы выросли тираж, рейтинг, количество просмотров? Ведь выросли бы? И сильно, да? Вот я и говорю, что речь нужно вести не о проблемах дуализма «журналисты — публика», этот колокол звонит по всем нам.

Что интересно: пьеса «Забыть Герострата» до самого конца ХХ века была поставлена единственным профессиональным театром — Ленинградским им. Комиссаржевской, не законодателем мод, согласитесь. Видимо, не подошла она интеллигенции — даже «той советской» не подошла. И это, пожалуй, единственное, что радует, как бы странно это ни прозвучало.

Так что делать? Не знаю. Не писать про Герострата? Или не читать? Или все–таки попробовать забыть?

mukovoz@sb.by
Полная перепечатка текста и фотографий запрещена. Частичное цитирование разрешено при наличии гиперссылки.
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter