Мы с Лешкой Ковальчуком — одноклассники. В школе он выделялся разве что доброй, немного застенчивой улыбкой. Но как же порой жизнь непредсказуема! Этот скромный паренек во взрослой жизни не только сам сотни раз осознанно рисковал, но умеет и подчиненных послать на риск, взяв их сомнения на себя. За спиной — три рекорда мира по парашютному спорту, звания чемпиона Беларуси и Вооруженных Сил СССР. Алексей полтора десятка лет является главным тренером команды Вооруженных Сил страны по парашютному спорту. Таким его сделало небо. А кто же хоть раз не мечтал о нем?! Об этом и беседуем вечерком в его уютной, со вкусом обустроенной квартире.— Леша, что ощущаешь, когда ступаешь за борт самолета или вертолета?
— У нормального человека первое чувство — страх. Всеобъятный. Потом открывается парашют — и появляются исключительно приятные эмоции: эйфория от того, что купол открылся, что летишь, как птица, под тобой — вся планета. Очень радостные чувства, светлые. Первый прыжок помнят все, сколько бы их потом ни было. В моем случае погода стояла идеальная, при приземлении я упал, но не ударился. В детстве, падая с забора, и больнее бывало. Что было дальше? Срочную служил в спецназе, там дорос до мастерского уровня. Демобилизовался, окончил БПИ. В команде аэроклуба Минска будущую жену встретил, Галину.
Спортсмен обязан загнать страх в самую глубину души. Главное, как мы говорим, попасть в ноль. Если отклонение превышает допустимое хотя бы на сантиметр, начинай всю серию прыжков снова. Абсолютным нолем на сленге назывался еще не так давно круг 10 сантиметров. Потом парашюты стали лучше — круг уменьшился до 5 сантиметров. Сегодня спортсмены прыгают на «ноль» в 3 сантиметра диаметром. Чтобы попасть, специально затачивают каблук ботинка. Когда я начинал, зачетным считался круг 2,5 метра. Сегодня — 16 сантиметров.
— Сколько ты летишь до земли — минуту–две или меньше?..
— На все у тебя 30 секунд. Кажется, что немного времени–то совсем. Но в небе оно течет совершенно иначе, чем на земле. Достаточно длинный получается кусок жизни. Ты эти секунды раскладываешь на разгон, собираешь себя в группировку, отрабатываешь 6 акробатических фигур и открываешь парашют. Это порядочная работа, сопоставимая по физическим нагрузкам со спринтерским бегом плюс сопротивление воздуха, аэродинамические нагрузки.
— 30 секунд полета, а что стоит за ними? Просто так ведь не бывает — пришел, прыгнул.
— В авиации говорят: нечего лезть в небо, если не отработал свои действия на земле практически до автоматизма. Потому что после того как ты отработал программу, а парашют... не открылся, до земли остается меньше 30 секунд. И здесь надо принять решение, причем единственно правильное. Или отстегнуть нераскрывшийся основной парашют и ввести в действие запасной, или устранить — дается 5 секунд — неисправность. Если не смог, опять надо принять решение: отцепить основной парашют и раскрыть запасной. Вот что такое секунды в небе. Обдумывать свои действия там некогда.
— И все–таки это опасная профессия?
— Когда летишь со скоростью до 70 метров в секунду к земле, можешь еще горизонтально разогнаться до 200 километров в час. Это очень опасно для начинающих. А тормозов нет в воздухе. Гибнут. По российской статистике похоронили за прошлый год 7 человек. Мы — никого.
— Сколько раз ты сам рисковал таким образом?
— Девятая тысяча пошла.
— Я к чему подвожу. Был же в твоей жизни эпизод...
— Когда я выполнял норматив мастера спорта, непереломанный мастер был большой редкостью. С тех пор техника стала лучше. Тем не менее у меня что было — страшный отказ, очень мало высоты и очень много нарушений. Я сделал вывод неправильный, считая себя уже очень опытным. Это как у водителя: когда он много ездит, то считает себя корифеем. А когда не открылся основной парашют, не сразу принял решение на его отцепку. К тому же заедал один из замков отцепки. Если бы заклинил еще раз, я бы был покойник. И я принял единственно возможное решение: не отцепляя основной, выпускать запасной парашют. Нарушение, но есть маленький шанс проскочить — дождаться 100 метров, парашюты раскроются и лишь потом перепутаются. Мне немножко не хватило высоты. Не совсем открылся запасной. Въехал в землю я достаточно глубоко. Сломал всю правую сторону, ухо даже от позвонка отскочило. 9 месяцев провел на больничной койке.
В общем–то за 30 лет прыжков с парашютом 16 раз я отцеплял основной и приземлялся на запасном. Рабочий момент, и нечего по этому поводу что–то строить из себя. Но спортсменов я сильно наказываю, если раскрывают парашют ниже 800 метров. Пяти секунд, бывает, и недостает.
— А сегодняшняя молодежь интересуется парашютным спортом?
— Да, в армии это десантники. Но беда в том, что если раньше была мощная государственная поддержка авиационных видов спорта, то сейчас в силу многих обстоятельств, а главное, что это затратный вид спорта, система сохранилась в урезанном виде. Раньше было 11 команд и клубов, осталось три. И прыжков в десятки раз меньше. Интерес есть, но желающие прыгнуть должны платить, и достаточно приличные деньги. Но где их взять молодому человеку? Дочь бы попросила у меня — я бы понял. Но далеко не все родители так думают. Кстати, моя старшая, Юля, уже прыгала (младшая еще только собирается).
— Сердце не екнуло?
— Я же профессионал! Волновался не за парашют — сам укладывал. Другое дело, сможет ли правильно приземлиться. Сегодня прыгнуть может любой — надо лишь пройти минимальную медкомиссию. Например, человек пришел себя проверить. Но полной гарантии дать невозможно. Я знаю девушку: мастер спорта, 1.500 прыжков. И у нее произошел отказ. Отцепить парашют не получилось. Представляю, что она чувствовала в те секунды! На счастье, парашют развязался, и она благополучно приземлилась. Но после этого не сделала ни одного прыжка.
— Так что это по духу мужской спорт?
— У нас в Беларуси очень сильная женская команда. В последнее время медали в основном девочки и привозят. Наша команда осталась единственной, где ведется плановая работа. Вот министр обороны помог новую технику закупить — отсюда и результат.
— Может, и не надо нам больше — страна мы маленькая. Ну дорого. Что мы потеряем?
— Что потеряем — не знаю. Что не найдем — это точно. Парашютный спорт воспитывает много положительных качеств — от дисциплины до самоуважения. Это во–первых. А во–вторых, есть у нас воздушно–десантные войска. Есть летчики. И парашютный спорт тут просто необходим. Летчики не любят прыгать. Но когда они видят, как это делают девчонки, относятся к парашюту с верой. А подготовить хорошего пилота стоит немало. Дешевле держать на приличном уровне парашютный спорт, чем хоронить летчиков. Наконец, любые спортивные достижения работают на авторитет страны.
— А чего мы добились в этом виде спорта?
— В последние годы ни с одних мировых соревнований без медалей не приезжали. А значит, мы — в тройке лидеров. Когда же начинали в 1993 году, заняли 26–е место из 48 стран. За эти годы пройден тяжелый путь, но не зря. Подняли в Беларуси парашютный спорт во всех дисциплинах. Особенно у нас развит классический парашютизм с элементами акробатики — этого требуют военные соревнования.
— Сколько человек ты сам обучил парашютному мастерству?
— Трудно подсчитать. Если говорить о международном уровне, человек 30 — 40. Кто запомнился? Я всех их помню, узнаю в воздухе даже по стилю. Как походка у каждого человека особая, так и падает он с неба глубоко индивидуально... Есть у меня младший друг, Александр Мацкевич, еще с тех пор как был солдатиком. У нас завал произошел в небе, погасли купола. Это мы в преддверии 8 Марта решили поздравить девчонок и построить в воздухе «этажерку» из 8 человек. В общем, ему пришлось держать меня и еще одного парня плюс он сам — на одном парашюте. Даже кожа лопнула под тяжестью наших тел — такое было напряжение. Но стропы не отпустил! Впоследствии он, мастер спорта, парашютист, дослужился до подполковника милиции.
— Сейчас сам прыгаешь?
— Конечно! Я должен держать себя в тонусе. Техника все время совершенствуется. И чтобы чему–то учить, я должен знать до тонкостей парашют и как он себя поведет в той или иной ситуации. Совершаем испытательные прыжки. Пускать на это девчонку, когда вешают на тебя 50 килограммов груза, а она сама весит 48, было бы не по–мужски.
— Какие задачи сейчас стоят перед твоей спортивной командой? Что надо доказать миру?
— Я очень рассчитываю, что будем сильнейшими. В прошлом году Алена Тихманович стала чемпионкой мира по точности приземления. Елена Ярмольчук в двоеборье в абсолютном зачете оказалась серебряным призером. И очень надеюсь, что парашютизм станет наконец олимпийским видом спорта.
